Мирабо: Несвершившаяся судьба

Господин де Монье попался на удочку, а когда всё понял, Мирабо снова исчез.

Маркиз де Монье был меньшим простофилей, чем казался, но он долгое время молчал, возможно, из гордости, возможно — из приверженности к установленному порядку. Наконец, доносы на жену стали поступать с таких высот, что он уже не мог от них отмахнуться. Господин де Сен-Мори лицемерно прислал к нему священника, чтобы раскрыть ему всю правду.

Маркиз счел нужным объясниться с женой. Софи встретила грозу с отвагой, на которую может подвигнуть только настоящая страсть. Эта непонятая женщина выплеснула всю свою досаду, заявив о своем праве на счастье. Только для сохранения семейной чести она скрывала свою измену, но правда была ей в сто раз дороже, потому что «ее принципом было объясниться со всем светом». Так что она заявила, что не потерпит слежки, которую пытался установить за ней осведомленный муж: «Я заявила ему, что лучше пойду в монастырь, чем стану терпеть слежку со стороны своих слуг, что я не создана для унижений, а потому прошу у него позволения вернуться к родителям».

Маркиз де Монье решил, что в его интересах уступить: он боялся похищения и думал, что председатель де Рюффе лучше уследит за изменницей — все-таки она ему дочь. Поэтому 23 февраля Софи под охраной препроводили в Дижон. Там она встретила ледяной прием. Отец пришел в ярость от того, что дочь поставила под угрозу такой прекрасный союз, мать и сестра-канонисса были возмущены ее плотскими желаниями.

Однако Софи разрешили поехать с родителями на бал, который давал бургундский прево, господин де Монтеро. В разгар празднества церемониймейстер выкрикнул звучное имя:

— Господин маркиз де Лансфудра![17]

Ошеломленные дижонцы увидели толстого человека с огромной головой и изрытым оспинами лицом. Узнав своего любовника, Софи не смогла скрыть смущения. Госпожа де Рюффе сразу распознала Мирабо, которого никогда не видела, и поспешно увела свою дочь.

Эта дерзкая бравада обернется против наглеца, но в тот момент он совершенно потерял голову: «Я находился при таких обстоятельствах, когда совершаешь одни ошибки».

На следующий день госпожа де Рюффе отправилась к господину де Монтеро и потребовала немедленно арестовать Мирабо. Поскольку тот был в бегах, прево обязан был принять меры; Мирабо взяли под охрану в его комнате на постоялом дворе, а тем временем доложили в Версаль.

Что до Софи, над ней установили унизительный надзор: она должна была спать в комнате канониссы, привязанная за ногу к руке своей сестры.

Любовь восторжествовала над этой кабалой. Однажды вечером, когда канониссу заменяла госпожа де Сен-Белен, Софи развязала веревку и встретилась с Мирабо в саду. Та безумная ночь пробудила в Софи еще дремавшие чувства. В конце концов, именно избыток предосторожностей и принуждений породил непобедимую привязанность, ставшую источником стольких безумств.

Узнав о последних приключениях своего сына, Друг людей бросился к Мальзербу, чтобы потребовать у него нового тайного приказа. Оноре Габриэль, со своей стороны, отстаивал собственные интересы и ловко доказал, что его доведут до отчаяния, если не позволят вернуться к нормальной жизни.

Неожиданно он получил защитника в лице самого господина де Монтеро. Бургундский прево тотчас понял исключительность своего необычного пленника. «Господин де Мирабо, — написал он Мальзербу, — только что распустившийся цветок, и то, что у него есть шипы, не умаляет его ценности».

Если вникнуть в обстоятельства его жизни в тот период, видно, что его неприкаянное существование запросто могло стать нормальным. Можно было оборвать роман с Софи, ограничив его двухмесячным капризом, и все позабыть. Если бы Мирабо назначили куратора, чтобы рассчитаться с его долгами, если бы он возобновил супружескую жизнь с Эмили, если бы ему предоставили место в политике, которого он заслуживал, вся История пошла бы иначе.

Ужасное стечение эгоистических желаний и ненависти, увенчавшееся неудачным политическим событием, положило крест на карьере Мирабо, ввергнув его в пучину событий — одновременно авантюрных и драматических.

Посчитав, что Мальзерб не торопится удовлетворить его просьбу, Друг людей решил заручиться поддержкой и нашел ее в лице маркиза де Мариньяна, рассказав о выходках зятя. Тогда и началась переписка, вывалявшая в грязи Оноре Габриэля; ее мрачные последствия однажды еще проявятся. Опасаясь, с другой стороны, не добиться своей цели, маркиз де Мирабо прямо посоветовал сыну отправиться в изгнание, но только высказал это в столь нелицеприятной форме, что Оноре Габриэль почувствовал такую же обиду, как во времена, когда его хотели отправить из форта Ре на Суматру. Так что он решил не поддаваться и отправил новые прошения Мальзербу. Возможно, они были бы удовлетворены, если бы не вмешались де Рюффе, вступив в союз с Другом людей.

Осажденный со всех сторон, Мальзерб приказал перевести Мирабо в Пьер-Ансиз, под Лионом. Друг людей наложил свое вето: в окрестностях этого города только что поселилась Луиза де Кабри, узник оказался бы слишком близко от сестры.

Мирабо всё еще дожидался в Дижоне. Рюффе настаивали, чтобы его оттуда выслали: столица Бургундии лежит чересчур близко от Понтарлье, куда они снова отправили Софи. По их просьбе Мальзерб подписал тайный приказ, переводивший узника в крепость Дуллен.

Намерением министра было освободить Оноре Габриэля, как только его переведут в другую тюрьму. Политические события не дали намерению осуществиться. Интрига герцога де Гиня, бывшего посла в Лондоне, неожиданно вызвала падение Тюрго. Мальзерб из солидарности подал в отставку.

Он не забыл о деле Мирабо, но в его силах — лишь отозвать письмо о переводе в Дуллен. Опасаясь, что его преемник Амело не будет столь снисходителен, как он сам, он написал Оноре Габриэлю, посоветовав как можно скорее бежать за границу.

Это гораздо легче было сделать из Дижона, чем из Дуллена. Чтобы выиграть время, Мирабо сказался больным. Господин де Монтеро подыграл ему, заявив, что узник нетранспортабелен.

После неудачной попытки побега 14 мая 1776 года Мирабо сумел выбраться из Дижонского замка в ночь с 25 на 26 мая.

В нескончаемой драме, каковую представляет собой молодость Мирабо, есть романтический эпизод — преследование дижонского беглеца.

Взывая о помощи, Рюффе бросились в Париж; они сговорились с маркизом де Мирабо и добились от герцога де Ниверне, государственного министра, которого Мирабо определил как «фарфоровую голову, набитую карамельными мозгами», нового тайного приказа о переводе узника в Мон-Сен-Мишель — тюрьму, откуда еще никому не удалось сбежать.

Оставалось поймать беглеца. Друг людей пустил по следу сына «инспектора, лучшего в Европе по таким делам» — некоего Мюрона, который, вместе с агентом по имени Брюгьер, быстро взял след.

Сначала Мирабо прибыл в Понтарлье, возможно, чтобы повидать Софи перед тем, как отправиться в изгнание.

Несчастная госпожа де Монье жила под замком в доме супруга. Ее поддерживала единственная мысль: соединиться с Мирабо, которого она теперь любила страстно и исступленно: «Я пойду в гувернантки, сделаю всё, что ты захочешь, лишь бы мы были вместе».

Во всех ее письмах, порой угловатых, кричит любовь, которая не лжет.

Поведение Мирабо более чем двусмысленно: в очередной раз он взвешивал степень рискованности приключения, которого желает Софи. «Я знал, что похитить ее — величайшее из безумств. Чтобы воспользоваться в чужой стране преимуществами, какие могли мне дать моя молодость, происхождение и шпага, я должен отправиться туда один». Так не рассуждает человек, решившийся на похищение.

Увидал ли он Софи в Понтарлье? При каких условиях уехал он оттуда к Луизе де Кабри? Всё это до конца не выяснено. Известно, что госпожа де Кабри со своим любовником Бриансоном приехала к брату в Тонон, где он укрылся; с ними также была сестра той самой маркизы де Сент-Оран, с которой Мирабо познакомился в Сенте. Все четверо, преследуемые полицией, жили на постоялом дворе в опасной тесноте, порой не выходя по несколько дней кряду из отведенной им комнаты.

17

Lance faudrá — разящая молния (фр.).