Возвращение из мрака

– Ну? – раздраженно спросил генерал. – Баклуши бьешь, подполковник? Вторые сутки пошли.

– Еду к Дарьялову, он ждет, – доложил Сидоркин.

– Есть какие-нибудь сдвиги?

– Никаких, Иван Романович, – бодро ответил Сидоркин. – Предварительный поиск. Почти вслепую.

Он понимал, что генерал его разыскал не только за тем, чтобы лишний раз оттаскать за космы. Это не в его привычках. Хотя какие там привычки, когда имеешь дело не с реальным человеком, а с мифом.

– Антон, кажется, ты не совсем проникся важностью задания?

– Проникся, Иван Романович. Но ведь никаких зацепок. Темнотища.

– Сейчас тебя немного просветлю. Но сперва скажи, как построишь беседу с Дарьяловым? Что про него знаешь?

– Понимаю, Иван Романович. Да, он работает на мафию. Но не думаю, что совсем скурвился. Он не перевертыш.

– Это твои эмоции?

На этот вопрос трудно было дать профессиональный ответ.

– Я с ним знаком. Он классный аналитик. Вы же знаете, он не сам ушел из конторы, его выкинули. Таких сотни.

– Значит, обиженный?

– Да, обиженный, но он… он… государственник. И православный русский человек.

Генерал скептически пожевал в трубку.

– Неубедительно, Антон. На обиженных воду возят… Хотя идти к нему надо, тут ты прав. Тут вот какая штука… Объявился посланник. И кто бы ты думал? Пасынок Атаева, бывшего владельца «Золотого квадрата». Видишь, как все завязывается в узелок. Но все подозрительно. Может, ошибаемся. Может, не он. Тот уж больно молод.

– Простите, Иван Романович, а как его вычислили?

– Перехват. Обыкновенный перехват. Он позвонил своему папаше.

– Почему папаше, а не матери?

– Чего-то ты перепутал, Сидоркин. Не ты меня должен спрашивать, я тебя… Одно ясно, Дарьялов нам очень нужен. Он у Гараева в фаворе, можно сказать, на генеральском положении. Возможно, скоро Героя России от него получит. Как стариковская шутка?

– Остроумно.

– Не остроумно, печально, подполковник… Твоя задача – заново Петю вербануть. Не справишься, можешь из ихнего «Квадрата» живым не выйти. Это понимаешь? Ладно, позабочусь о твоей драгоценной головушке, пришлю прикрытие.

– Ни в коем случае, – испугался Сидоркин. – Иван Романович, как можно! Это же стопроцентно засветиться. Дарьялов такую безопасность наладил, мышь не проскочит. Нет, под прикрытием не пойду.

– Хамоватый ты немного, Антон Иванович, но иногда мыслишь трезво. Не беспокойся, прикрытия не будет. Проверял тебя. Копни Квазимоду, но осторожно. Булавкой ковыряй, не шилом. Учти, может статься, у него все ниточки в руках.

– Спасибо за доверие, Иван Романович.

– Как сможешь, перезвони.

…Сидоркин не то что робел, но хорошо понимал расклад сил. Генерал пощадил его самолюбие, но тоже, разумеется, понимал этот самый расклад. «Копни Дарьялова». Сильно сказано. И еще остроумнее, чем про Героя России, полученного от бандита. Разрабатывать Дарьялова – все равно, что ловить кошку в темной комнате, где ее нету. Пока начнешь разрабатывать, он сам тебя десять раз завербует. На этом поле он, Сидоркин, увы, как бы высоко себя ни ставил, Дарьялову не чета. С другой стороны у генерала, по всей видимости, не было выбора. Время поджимало, вот они и спустили с поводка Сидоркина, и никого другого. Спасибо, Иван Романович, за безграничное доверие. У него, у Сидоркина, тоже нет выбора, разве что послать в «Золотой квадрат» Петрозванова. Кстати, не самое глупое решение, Сидоркин его всерьез обдумывал. Сережа романтик, у него на морде написано, что он верит в торжество справедливости, и если сердце у Дарьялова не совсем остыло, он мог на это купиться. Были, были плюсы, но минусы перевешивали. Скорее всего старая лиса просто не станет разговаривать с Сережей, выслушает – и выставит вон. И это еще в лучшем случае.

Ковыряй булавкой, посоветовал генерал. Нет, так не годится. Взвешивая собственные шансы, Сидоркин пришел к заключению, что единственная возможность контакта – чистосердечное признание. Никаких хитростей и затей. Никаких перетягиваний каната. Все честно, как в орлянке. Дарьялов – русский офицер, и ты тоже – русский офицер. Не верю, Петр Петрович, что ты продался новому Батыю за бабки. Хоть убей, не верю. А коли продался, действительно лучше убей.

– За тобой кто-то гонится, Антоша? – спросил Дарьялов, когда он влетел в кабинет с выражением абсолютного идиотизма на лице. – Сядь, отдышись. Здесь тебя никто не тронет… Сколько же мы с тобой не виделись, дружок?

– Восемь лет, Петр Петрович. А кажется, целую вечность. Но вы хорошо сохранились. Вот что значит работать на олигархов.

– Все такой же, – удовлетворенно хмыкнул полковник. – Дерзкий, заводной, настырный. Клещ, одним словом… Да садись же, садись. Торопиться некуда. Я, когда твой позывной услышал, все дела отменил. Подумал, за пустяком такая важная персона, как Антошка Сидоркин, не прибежит. О подвигах твоих премного наслышан. И что звездочку кинули сверхурочно, знаю. Небось, и окладик повысили? Теперь, небось, тысчонки три загребаешь?

Сидоркин уселся, сказал:

– Не так разговор начинаем, Петр Петрович.

– Не я, а ты… Сам пошутил насчет олигархов.

– Извините, сорвалось.

Дарьялов опустился в кресло, удобно вытянул ноги. Улыбался Сидоркину чуть снисходительно, но было видно, что рад ему, и Сидоркин приободрился. Никому не дано угадать, какие мысли скрываются за худым, аскетичным лицом бывшего наставника, но Дарьялов не продался. Он не мог продаться. Потому и уколол пустяковый намек.

– Вам привет от Самуилова, Петр Петрович.

– Ага. Значит он прислал. Ишь ты. И что же понадобилось конторе от дезертира?

– Он не считает вас дезертиром.

– Так думаешь или он сам сказал?

– Петр Петрович, вы же знаете генерала. Он все понимает и не осуждает. Была большая гроза, но когда-нибудь тучи рассеются. Как говорится, расточатся враги его. Во время грозы в чистом поле под молниями не страшно только психу. Нормальный человек ищет укрытия.

– Туманно излагаешь… На тебя не похоже, Антон. Предупреждаю, будешь лапшу на уши вешать… Чего хочешь выпить? Кофе? По рюмашке за встречу?

– Ничего не хочу.

– Нет, так не годится. Потом скажешь, жлоб старый. Глотка пожалел для элитника.

Поднялся, прошелся по ковру до холодильника, и Сидоркин отметил упругую, стелющуюся поступь. Тоже мне старик. А ведь к восьмому десятку катит. Ничего, сговоримся. У Сидоркина была верная примета: если Дарьялов не валял дурака, не надевал какую-нибудь из своих многочисленных масок, а лишь привычно ворчал, значит, настроен дружелюбно и не видит в собеседнике объект для профессиональной заморочки. Пора было колоться, чего зря время тянуть.

Дарьялов вернулся с початой бутылкой какой-то настойки и с двумя рюмками.

– Клюквенный морс, – объявил с хитрой усмешкой. – Крепче не предлагаю. День впереди длинный, а, Антон?

Опрокинули по рюмке за встречу, и на вкус Сидоркин определил, что в морсе никак не меньше полусотни градусов. Но приятный, горьковато-сладкий – и впрямь отдает клюковкой.

– Сильная вещь, – похвалил. – Освежает получше кваса. И горло не дерет. Сам делал, Петр Петрович?

– А то… На пенсию уйду, займусь винокурением. Для нервов полезнейшая штука… Ну что, парень, хочешь угадаю, зачем пожаловал?

– Валяйте.

– Старый комбинатор надумал пободаться с моим боссом и рассчитывает на мою помощь, верно?

– В общих чертах, – Сидоркин почувствовал, что карта вроде прет, но он не был игроком, элитники не бывают игроками, им нельзя надеяться на слепую удачу. Кто понадеется, тот спекся. Повторил: – В общих чертах, Петр Петрович. Меня-то как раз больше интересуют частности.

– И тебя послал на вербовку, не так ли?

Теперь Сидоркин ощутил подлогами хрупкий ледок, под которым, если оступишься, омут.

– Как можно! – воскликнул с показным пылом. – Делаете мне честь таким предположением. Что вы, Петр Петрович. Я свое место знаю. Мы с вами в разных весовых категориях.