Ошибка Либермана

— Видать по всему, ты хочешь оставить милашку для себя, — сказал Гершл, явно играя на публику.

— Она мертва, Герши.

— Ты шутишь. — Розен внезапно протрезвел.

— Очень хотел бы, чтоб так и было. Позови-ка Мэйша.

В трубке снова раздался голос Мэйша:

— Что ты ему сказал?

— Дай старым хрычам кусок шоколадного творожного пудинга и запиши на мой счет. Я зайду позже рассчитаться и забрать заказ.

5

Поскольку Бродяга Жюль сжимал в руке настольную лампу, когда Сол Уорт видел его в последний раз, Либерман решил проверить окрестные ломбарды, начиная с Девон-стрит и далее на север до Говард-стрит. Хэнраган попробует поискать Жюля в церкви Святого Варфоломея на Гранвилл-стрит, в шести кварталах от дома Эстральды. В этой церкви был отдельный вход и помещение для бездомных на десять спальных мест. Там могли знать Ван Бибера или где тот обретается. Детективы договорились встретиться в час, чтобы вместе пообедать в «Макдоналдс» на Говард-стрит. Если к тому времени Жюля не обнаружат, они подумают, что предпринять дальше.

Церковь Святого Варфоломея находилась достаточно близко к Бродвею, так что бездомные могли ее легко отыскать, и вместе с тем недалеко от Маленького Сайгона, по каковой причине среди ее прихожан было немало азиатов. В редакционной колонке «Сан таймс» впервые отмечалась странность ситуации, при которой вьетнамская община помогает белым и чернокожим бездомным.

Хэнраган оставил машину на маленькой автостоянке при церкви и вошел внутрь. Дверь была открыта, но церковь казалась пустой. Увидев распятие, Хэнраган перекрестился. Витраж над дверью пропускал в помещение красно-синий свет и отбрасывал танцующую тень на деревянный пол открытого вестибюля. Хэнраган оглянулся и вгляделся в изображение на стекле — снятие Иисуса с креста. Взгляд скользнул по абрису тернового венца, образованного свинцовой перегородкой витража, и остановился на одной из четырех женщин, стоявших подле Христа, — она смутно напоминала его жену Морин.

— Я могу вам помочь? — спросил мужской голос, и Хэнраган увидел высокого чернокожего мужчину лет тридцати в пропотевшем сером тренировочном костюме Иллинойского университета.

— Я ищу священника, — сказал Хэнраган.

— Вы нашли его, — отозвался мужчина, подходя к Хэнрагану и протягивая ему правую руку. — Сэм Паркер.

— Отец Паркер, — сказал полицейский, пожимая ему руку, — я детектив Хэнраган.

Хэнраган показал свой жетон. Паркер внимательно его рассмотрел.

— Хотите, пройдем в мой кабинет? — спросил священник, указывая на дверь, через которую вошел. — Я только что вернулся с пробежки. Обычно я так не одеваюсь.

— Это меня не касается, святой отец, — проговорил Хэнраган. — Я не думаю, что нам понадобится ваш кабинет. У меня к вам всего один-два вопроса.

Паркер вытер рукавом пот со лба и сказал:

— Задавайте ваши вопросы.

— Вы знаете бездомного по имени Жюль Ван Бибер, известного как Бродяга Жюль?

— Да.

В коридоре было легкое эхо. Хэнраган знал, что за деревянными дверями начинается проход, в конце которого, под высоким потолком, — алтарь, над алтарем — распятие…

— Так что вы хотели узнать?

— Извините. Я просто… Я мало спал прошлой ночью. Недалеко отсюда убили женщину.

— Эстральду Вальдес, — уточнил Паркер. — Слухи быстро распространяются. По-вашему, Жюль имеет к этому какое-то отношение?

— Мы бы хотели с ним поговорить.

— В последнее время я его не видел, — сообщил священник. — Он иногда приходит в холодную погоду, ест вместе с нами.

— Где бы я мог его найти? — спросил Хэнраган.

— Надо спросить Вако Джонни, — предложил Паркер. — Он приходил вчера вечером. Думаю, еще здесь. Пойдемте со мной.

Священник прошел вперед по коридору и спустился по небольшой лестнице в тесное подвальное помещение. Он остановился у двери слева и открыл ее. Угол комнаты занимал потертый коричневый диван из магазина Армии спасения, напротив него — два разномастных стула с продавленными сиденьями, один с обивкой из синего винила, другой — из оранжевого твида. По стенам стояли шесть кроватей. Два стола с пластиковыми столешницами, один голубой, другой белый, располагались в центре комнаты в окружении металлических стульев. За одним из столов сидел худой, как палка, человек в мешковатом хлопчатобумажном комбинезоне и смотрел на чашку, должно быть с кофе. Вид у него был усталый, лицо иссечено глубокими морщинами. Зубов у мужчины не было вовсе, зато таких ярко-синих глаз Хэнраган не видел никогда.

— Вако Джонни, — обратился к нему отец Паркер. — Это детектив Хэнраган. Он ищет Жюля. Ты можешь ему помочь?

Вако Джонни оторвал взгляд от чашки и посмотрел на полицейского:

— Что Бродяга натворил?

— Мне не известно, натворил ли он что-нибудь, — сказал Хэнраган. — Нам нужна его помощь.

Хэнраган придумал было историю, которая должна была заставить Вако Джонни разговориться, но, помня, что находится в церкви, не смог выдавить ее из себя.

— Доллар не одолжишь? — спросил Вако Джонни.

— Эй, — вмешался отец Паркер. — Ты можешь ответить, а можешь не отвечать, но цену здесь не устанавливай.

— У меня есть тридцать центов, — сказал полицейский. — Тридцать медяков. Тебе они могут пригодиться.

Синие глаза Вако Джонни заблестели.

— Я не дурак, мистер коп, — заявил он. — Бродягу я не продам за тридцать медяков. И что вы за коп? Вам от меня что-то надо, а вы меня оскорбляете.

— Я усталый коп. Почему тебя называют Вако Джонни?

— Не помню, — ответил бродяга. — Это вроде бы связано с тем, чем я занимался. Может, с цирком. Я то ли наездником был, то ли стрелял.

— Жюль, — напомнил отец Паркер.

— Когда погода позволяет, Жюль обретается возле пляжа на Чейз, под волноломом у скал, — сообщил Вако Джонни. — Знаете, где игровая площадка? По ночам он иногда спит там, в трубе, которая похожа на грузовик. Копам его не видно, и они не могут дать ему пинка. Вот все, что я знаю.

— Спасибо, — сказал Хэнраган. — Я дам отцу Паркеру пять долларов для тебя — на кофе и еду.

— Хорошо, — отозвался Вако Джонни. — Я отмечу их в налоговой декларации как благотворительное пожертвование.

Отец Паркер рассмеялся, Вако Джонни беззубо усмехнулся, снова блеснув синими глазами. Хэнрагану было не до смеха. Он повернулся, направился к двери и поднялся по лестнице. Священник шел следом.

— Можно задать вам вопрос? — спросил отец Паркер, когда они вернулись в вестибюль.

— Мне надо идти, святой отец, — ответил Хэнраган, неловко глядя на часы. Пора было выпить пива.

— Вы ведь Билл Хэнраган, верно? — спросил священник.

— Верно.

— Пойдемте со мной, — сказал отец Паркер. Он повернулся и открыл двойные двери.

Хэнраган помедлил, а затем пошел за священником. Отец Паркер преклонил колена и перекрестился. Хэнраган последовал его примеру, но в сокращенном варианте. Миновав проход, они повернули к алтарю. Иисус смотрел на них сверху. Иисус плакал.

Справа от алтаря находилась дверь. Паркер вошел, оставив ее открытой для Хэнрагана.

— Мой кабинет, — сказал священник.

В просторном помещении царил беспорядок. Хэнраган подумал, что кабинет Паркера скорее похож на то, что в то утро Либерман ожидал увидеть дома у своего напарника.

— Вот, — сказал священник.

На стенах висели фотографии, преимущественно футболистов. Большинство снимков было подписано. Пока Хэнраган смотрел на них, отец Паркер нашел тот, который искал.

— Вот, — повторил он, и Хэнраган взглянул на фото. На снимке было четверо мужчин — трое белых, один чернокожий. Хэнраган узнал себя, но не других.

— Так это вы? — сказал Хэнраган. — Шустрый Паркер?

— Я был Шустрым Паркером, — сказал священник. — Как и вы, повредил колено. Вы сказали мне о своем в тот день, когда был сделан этот снимок. На встрече выпускников в семьдесят восьмом году.

— Я даже не узнаю других, — проговорил Хэнраган, внимательно разглядывая снимок.