Дети Эдгара По

— Давненько я тут таких не видел. Даже в Финсбери.

Джейн скорчила гримаску, как бы извиняясь.

— Ну, да. Я имела в виду, что я их там нашла — купила.

— Мммм. — Он поставил моль обратно на приступочку. — Придётся вам поделиться со мной своими источниками. А то мне в Северном Лондоне никогда ничего подобного не попадается.

Он повернулся и пошёл прочь из спальни. Джейн торопливо привела в порядок свою выставку — теперь у неё дрожали и руки — и поспешила за ним.

— Что ж, леди Джейн. — В первый раз он глядел на неё без своего обычного насмешливого высокомерия, глаза с зелёными искорками смотрели озадаченно, почти печально. — По дороге мне хотелось сказать, что вам нужен кто-то, кто будет о вас заботиться. Но, похоже, с этим вы справились и без меня.

Джейн смотрела себе под ноги. Он шагнул к ней, аромат дубовой мастики и мёда заполнил её ноздри, пахло раздавленными желудями, молодым папоротником. У неё закружилась голова, рука потянулась к нему; но он лишь коснулся её щеки кончиками пальцев.

— Спокойной ночи, Джейн, — сказал он тихо и вышел в вечерний туман.

Как только он ушёл, она бросилась к окнам и задёрнула все бархатные шторы, потом сорвала с головы парик и швырнула на кушетку вместе с очками. Сердце её колотилось, лицо блестело от пота — что было тому причиной, страх, ярость или разочарование, она не знала. Сбросив с себя джинсы и свитер, она оставила их лежать на полу, а сама протопала в ванную. Двадцать минут она стояла под душем, запрокинув голову, пока вода смывала с кожи ароматы папоротника и прелой листвы.

Наконец она вышла. Вытерлась, бросила полотенце на пол и пошла в кухню. Вдруг ей страшно захотелось есть. Она распахивала дверцы шкафов, выдвигала ящики, пока не нашла баночку лавандового мёда из Прованса. Крышку она швырнула в раковину, где та завертелась, как волчок, и прямо руками стала запихивать в себя мёд. Покончив с ним, она схватила баночку с лимонным творогом и съела его почти весь, пока не почувствовала, что её вот-вот стошнит. Сунув голову в раковину, она напилась воды из-под крана и наконец, довольная, пошла в спальню.

Там она оделась, чувствуя себя тёплой и вялой, как во сне; натянула колготки в красную и жёлтую полоску, нейлоновую юбку, тугую красную футболку. Никаких трусиков, никакого лифчика. Вставила контактные линзы, оглядела себя в зеркале. Её волосы начали отрастать, редкая бархатистая щетинка казалась синеватой в тусклом свете. Чёрным карандашом она размашисто подвела веки, потом, повинуясь внезапному порыву вдохновения, подрисовала изгиб каждого усика так, чтобы они касались висков. Губы тоже накрасила чёрным и пошла искать чёрный виниловый плащ.

Из дома она вышла рано, в такую пору клубы ещё закрыты. Дождь кончился, но всё покрывал густой жирный туман; он пристал к витринам магазинов и ветровым стёклам машин, и Джейн казалось, что её лицо застряло в клейкой двустворчатой раковине. Часами она бродила по Кэмден-тауну, её огромные фиалковые глаза следили за всяким мужчиной, который обращал на неё свой взгляд, и всех находили неподходящими. Раз ей показалось, будто она видит Дэвида Бирса, выходящего из «Рубина в пыли», но, остановившись посмотреть, как он переходит дорогу, она поняла, что это не Дэвид, а кто-то другой. Гораздо моложе, длинные тёмные волосы заплетены в густую косицу, на ногах сапоги до колен. Он пересёк Хай-стрит и пошёл к метро. Джейн помешкала, а потом бросилась за ним.

Он направлялся в «Электрический зал». Человек пятнадцать уже стояли возле клуба и тихо разговаривали. Человек, за которым она шла, тоже встал в очередь, один. Джейн остановилась через дорогу и стала ждать, когда клуб откроется и очередь, тихо шаркая, всосётся внутрь. Длинноволосый молодой человек скрылся внутри; Джейн сосчитала до ста, перешла улицу, купила билет и вошла.

В клубе оказалось три уровня; наконец она нашла его на самом верху. Даже в дождливый вечер среды здесь было людно, из динамиков орали Идрис Мохаммед и Джимми Клифф[28]. Он стоял один возле бара и пил из бутылки воду.

— Привет! — крикнула она, подплывая к нему со своей фирменной улыбкой типа «первый день в школе». — Танцевать будешь?

Он оказался старше, чем она думала, — тридцать с чем-то, — но всё равно не такой старый, как Бирс. Он уставился на неё, недоумевая, потом пожал плечами.

— Буду.

Они танцевали, передавая друг другу бутылку.

— Как тебя зовут? — крикнул он.

— Клеопатра Баттерфляй.

— Шутишь! — проорал он в ответ. Песня кончилась, заблеял фидбэк, и они пошли к бару отдышаться.

— А что, ты знаешь ещё одну Клеопатру? — насмешливо спросила Джейн.

— Нет. Просто сумасшедшее имя, вот и всё. — Он улыбнулся. Он был красивее Дэвида Бирса: черты более мягкие, округлые, глаза тёмно-карие, поведение сдержанное.

— Меня зовут Томас Рейберн. Том.

Он купил бутылку «пеллегрино» себе и ещё одну для Джейн. Она выпила свою быстро, стараясь догнать его. Закончив, поставила пустую бутылку на пол и стала обмахиваться ладонью.

— Здесь жарко. — Приходилось перекрикивать музыку, и горло болело. — Надо бы выйти погулять. Со мной хочешь?

Он помешкал, оглядываясь.

— Вообще-то я здесь должен кое-кого встретить… — начал он, хмурясь. — Но…

— А. — Разочарование затопило её, переходя в острое отчаяние. — Ну, ладно. Ничего страшного.

— А, какого чёрта. — Он улыбнулся: у него были красивые глаза, взгляд более спокойный и обнадёживающий, чем у Бирса. — Я же всегда могу вернуться.

Снаружи она повернула направо, в направлении канала.

— Я тут совсем рядом живу. Хочешь зайти выпить?

Он снова пожал плечами.

— Вообще-то я не пью.

— Ну, тогда съесть чего-нибудь? Здесь совсем недалеко — вот так идти вдоль канала, и там, через пару кварталов от Кэмденского шлюза…

— Да, ясно…

Разговор получался бессвязный.

— Тебе надо быть осторожнее, — сказал он, пока они шли через мост. — Читала про людей, пропавших в Кэмден-тауне?

Джейн кивнула, но ничего не ответила. Она чувствовала себя взволнованной и неуклюжей, как будто слишком много выпила — хотя после тех двух бокалов вина с Дэвидом Бирсом к спиртному не притрагивалась. Её спутнику тоже, похоже, было неловко; он то и дело оглядывался, как будто ждал, что кто-то вот-вот появится у них за спиной.

— Мне надо было позвонить, — сокрушённо объяснил он. — А мобильник разрядился.

— От меня позвонишь.

— Да ладно, не надо.

По его тону она угадала, что он уже прикидывает, как будет уходить, вежливо, чтобы не обидеть её, но быстро.

Войдя в квартиру, он сел на кушетку, взял номер «Тайм-аут» и стал перелистывать страницы, притворяясь, будто читает. Джейн сразу прошла в кухню и налила себе бренди. Осушив первый бокал, налила второй, вернулась к нему и села рядом с ним на кушетку.

— Итак. — Скинув свои «док-мартенсы», она медленно провела затянутой в чулок стопой по его ноге от икры до бедра. — Ты сам откуда?

Он оставался бесстрастным, так что она даже усомнилась, удастся ли его раскачать. Но немного погодя они уже лежали на кушетке, обнажённые до пояса, его возбуждённый член, выглядывая из расстёгнутой ширинки, прижимался к её голому животу.

— Пойдём туда, — хрипло шепнула Джейн. Взяв его за руку, она повела его в спальню.

Задержавшись лишь для того, чтобы зажечь свечу, она легла рядом с ним. Его глаза были полуприкрыты, он часто дышал. Когда она провела ногтем вокруг его соска, он тихо вскрикнул от неожиданности, перекатился и придавил её к постели.

— Погоди! Не так быстро, — сказала Джейн и выскользнула из-под него. В последние недели она не снимала своё приспособление с кровати, пряча наручники под простыни, когда они не были нужны. Теперь она выхватила из-под подушки ремень. Он ещё не рассмотрел, что она делает, как ремень уже стиснул его запястье.

— Эй!

Она нырнула в изножье постели, едва успев увернуться от его ноги, которая колотила по покрывалу. Справиться с первой ногой оказалось нелегко, но она так усиленно хихикала и щекотала ему бедро, что он в конце концов успокоился. Со второй ногой было проще, а потом она соскочила с кровати и опрометью кинулась к изголовью, увильнув по дороге от его хватки, когда он попытался вцепиться в её плечо.

28

Идрис Мохаммед (р. 1939) — джазмен-барабанщик. Джимми Клифф (р. 1948) — автор и исполнитель песен в стиле регги.