Страница 84 из 86
— Продолжайте! — милостиво разрешил Петруха.
— Что продолжать? Уже все собрал… — неуверенно сказал Толик.
— Может, хватит в молчанку играть? — раскатисто крикнул опер, пристально глядя в лицо хозяина и безуспешно пытаясь поймать его бегающий взгляд.
Петруху безмерно забавляла его роль. Будучи при исполнении, он никогда не кричал на подозреваемых, оставляя этот неинтеллигентный стиль работы своим коллегам. Но сегодня он действовал неофициально, о чем Анатолий, разумеется, не догадывался, и в задачу опера входило именно запугивание. Было похоже, что определенных результатов на этом неблагородном поприще он уже достиг…
— Где ваши соседи? — подавляюще спросил Алексеев.
— Как это «где»? — переспросил Анатолий, только что убедивший себя, что все в порядке, что он нигде не мог засыпаться и что у мента, бывшего таким вежливым несколько дней назад, сегодня просто плохое настроение. Последний же вопрос опера снова выбил его из колеи, глаза его по-прежнему не могли смотреть прямо, продолжая совершать быстрые движения по всей комнате. Дрожащим голосом он произнес:
— Какие соседи? Борисова умерла… Вы же знаете!
— Мы все знаем! — припечатал Петруха. — Так вы, кажется, говорили, что ее неизвестные убили? Взломали дверь, ворвались, застрелили.
— Фомкой! Фомкой в нее запустили! — поправил Толик.
— Ага! — сверкнув глазами, расхохотался Алексеев. — А кто, позвольте спросить, вам это сказал? Откуда вы можете знать? А?
— Я? Как это… Ну как же это? — испугался Толик, судорожно вспоминая, не сболтнул ли он чего-нибудь лишнего.
— Все, — гулко отчеканил опер. — Здесь мне все ясно!
— Что вам ясно? — взвизгнул хозяин.
— Молчать! Отвечать только «да» и «нет»! Борисов Вэ Эн дома?
— Нет…
— Давно ушел?
— Да…
— Куда? — Петруха приподнялся, сжав кулаки.
Анатолий открыл было рот, но тут же захлопнул его, терзаясь от невозможности ответить на этот вопрос одним из навязанных ему коротких слов и размышляя, что именно он вообще может сообщить на эту тему.
— Ну все! — снова хлопнул кулаком по столу Алексеев, незаметно бросив при этом жалобный взгляд на свой кулак.
Хозяин молчал, не зная, как вести себя дальше.
— Ваш сосед Владимир Борисов, — медленно сообщил опер, — погиб сегодня, взорвавшись в своей машине!
— Да? — воскликнул Толик. На долю секунды лицо его озарилось радостью, но он вовремя взял себя в руки и сокрушающимся тоном продолжил: — Какое несчастье! Не может быть! Вы уверены?
— Уверен, — мягко подтвердил Петруха. — Чем вы занимались в первой половине дня?
— Я? Я к семье ездил… В Красное Село! Это очень далеко от… Вообще от всего далеко! Он же не там взорвался? — затараторил хозяин.
— Не там. Ваше алиби мы уже проверили, все совпадает. Могу вас поздравить, гражданин… нет, товарищ Корзинин! Вы тут абсолютно ни при чем!
— Спасибо… — облегченно выдохнул Толик.
— Ну ладно, — спокойно подытожил Алексеев. — Все в порядке, следствие по делу об убийстве Борисовой Ка Эф еще продолжается, вас вызовут, когда потребуется… Но неофициально могу вам сказать: вас никто ни в чем не подозревает, не беспокойтесь… Можете собирать справки…
— Какие справки? — напрягся Толик.
— На жилплощадь! — проронил Алексеев и, не прощаясь, покинул квартиру.
Задержавшись на несколько мгновений у двери, Петруха удовлетворенно кивнул и поспешил к Марии Даниловне.
Теперь им предстоял завершающий этап операции…
Мария Даниловна полулежала в кресле и смотрела телевизор. Поморщившись, Петруха убавил громкость и вопросительно взглянул на гостью.
— Что… уже пора? — испуганно спросила та.
— Промедление смерти подобно! — напомнил хозяин. — А что, вы передумали?
— Да нет! Ни в коем случае! Просто я тут так согрелась… Разомлела…
— Ну знаете! Сами все затеяли, а теперь что же, отменять? Я ходил, кривлялся перед Анатолием, как идиот…
— Да, кстати! Как сходили?
— Нормально, — буркнул опер. — Вначале запугивал его…
— Зачем? Вдруг он даст деру?
— Может, — задумчиво согласился Алексеев. — Мне и самому кажется, что я несколько перегнул палку… Но это вначале! Потом мы помирились, я его успокоил!
— Тогда хорошо, — кивнула Сухова.
— А как вы тут? Все тихо, спокойно? — в свою очередь спросил хозяин.
— Да… — как-то неуверенно сказала Мария Даниловна.
— Да — «да» или да — «нет»? — заметил ее колебания Петруха.
— Да — «не знаю», — призналась гостья.
— В каком смысле?
— Ну… было несколько звонков по телефону… Мне так надоел ваш автоответчик!
— И? — поднял одну бровь Петруха.
— И я сняла трубку… только раз! Ничего, а? — с надеждой спросила пенсионерка Сухова.
— Совсем ничего! — хмыкнул Алексеев. — Допустим, звонила бы моя будущая теща… А тут вы своим томным голосом: «Хэллоу»… Что она должна подумать?
— Какой ужас! — тихо произнесла гостья. — Нет! Вам повезло! Она не звонила!
— Кто же тогда?
— Не знаю. Не то шутники какие-то, не то социологический опрос… Я не совсем поняла…
— Поконкретнее, пожалуйста!
— Ну… В общем, позвонили, завели разговор насчет выборов…
— Ага! Тут-то вы и сели на своего любимого конька! — улыбнулся Алексеев. — Про Любителей пива рассказали?
— Было дело… — тихо призналась пенсионерка Сухова.
— Вот так-то и рождаются слухи о пьянстве работников правоохранительных органов! — засмеялся опер.
— Слухи? — ехидно переспросила Мария Даниловна.
— Ну, короче! Что дальше?
— А дальше человек на другом конце провода вдруг заявляет: имейте, мол, в виду, что девятнадцатого декабря мы всех вас к стенке поставим!
— Девятнадцатого? — наморщил лоб Алексеев. — Почему — девятнадцатого? Выборы же семнадцатого?
— Ну-ну, — усмехнулась собеседница. — Вот и я что-то в этом роде сказала. А там вдруг раздается зычный гогот… Отсмеявшись, человек сообщает, что все это — не более чем тест на стереотип мышления! Оказывается, практически все люди тотчас же удивляются, почему именно «девятнадцатого»! И ни один не спросит: «Почему, за что — к стенке?»! Представляете? Вот до чего нас довели!
— Не знаю, до чего они — нас, а вот вы меня сейчас точно доведете! — сердито сообщил Петруха. — Переходим к делу. Ладан я купил, свечки… — Он потянулся к шкафу, вынул несколько толстых восковых свечей и бережно завернул их в бумагу.
— Разве это все?
— Нет, сейчас! — Хозяин быстро сновал по комнате, упаковывая сумку. — Телевизор выключите, — напомнил он гостье, продолжающей праздно сидеть в кресле.
— Ну, теперь все! — довольно вздохнул он, застегнув сумку.
Раздался телефонный звонок. Мария Даниловна дернулась было к аппарату, но хозяин сердито остановил ее:
— Мало вам?
— Нет, нет, Петруша, что вы! Я больше не буду…
— Сейчас автоответчик подключится, а нас уже все равно, считайте, что и нет! — сказал Алексеев.
Он помог гостье надеть пальто, откусил большой кусок от буханки хлеба и задумчиво произнес:
— Уж полночь близится… Хотим мы того или нет…
— Пора! — решительно кивнула Сухова.
— Господи, благослови! — перекрестился Алексеев, и заговорщики отправились на задание…
— Вы не устали? Может быть, я хоть дипломат понесу? — с трудом поспевая за быстро шагающим опером, предложила пенсионерка Сухова.
— «Хоть!» — хмыкнул тот. — Да я вам и сумку, в которой ничего особенного нет, и ту не поручу!
Мария Даниловна обиженно засопела.
— Да нет, поймите меня правильно! — пошел на попятную Алексеев. — Просто мне не тяжело, а вам зачем перетруждаться?
— Логично, — ответила Сухова, оставшись при своей обиде.
Они подошли к подъезду. Петруха бросил взгляд на окна последнего этажа. В квартире было темно.
— А вдруг никого нет? Вдруг он ушел? — обеспокоенно спросила Мария Даниловна.
— Ручаться на сто процентов не могу, — сказал опер, — но попробовать все же стоит. Да и на этаже мы сможем кое-что узнать…