Страница 8 из 86
— Да там же… ничего особенного! — попыталась возразить та. — Египет, Древняя Греция, Рим… Устанем, а до самого важного так и не дойдем…
— Дойдем! Все осмотрим! — уверила ее Калерия.
— Да ведь годы нужны, чтобы все пристально осмотреть!
— Брось ты, пробежимся — глянем! — Женщины вновь свернули, уже влево, и оказались в мрачноватом Египетском зале.
Мария Даниловна равнодушно смотрела перед собой, Калерия же, напротив, подойдя к стеклянным стендам, внимательно изучала их содержимое.
— Смотри, Марусь! Они, выходит, как матрешки, вкладывались один в другой! — самостоятельно совершила открытие гостья из Перми, рассматривая огромные раскрашенные саркофаги. — Вот, этот в этот, этот — в этот…
Мария Даниловна кивнула и не спеша двинулась по залу, окидывая беглым взглядом экспонаты. Неожиданно, наверное, даже для самой себя Калерия, как ребенок, заинтересовалась Древним Египтом. Она увлеченно читала комментарии, с любопытством разглядывала изящные фигурки непонятных богов…
Мария Даниловна склонилась у одного из шкафов, заметив табличку, извещающую о заключении мирного договора между хеттами и фараоном Рамсесом II. «Рамсес Второй… — задумалась она. — Что-то ведь известное… Чем же? Не только же тем, что у него были любимые песни… И были ли? Надо же, древнейший международный мирный договор… 1296 год… до нашей эры! Обалдеть!» Она вздрогнула, ибо за спиной у нее в этот момент раздался отвратительный писк, напомнивший ей о неприятном сновидении. Мария Даниловна резко обернулась: неподалеку стояла молодая женщина — другая, не похожая на ту, что была во сне, — и махала игрушкой симпатичному малышу, собравшемуся было капризничать под строгими сводами Эрмитажа… Игрушка оказалась резиновой и периодически издавала так похожий на писк звук…
— Не шумите. Заберите ребенка, — сердито одернула молодую мать смотрительница.
— Извините, пожалуйста! — покраснев, произнесла та и подбежала к малютке.
— Зачем вообще с такими ходить, — ворчала сотрудница музея.
— Так не с кем оставить, — с достоинством ответила женщина и, указывая на серьезного мальчика лет шести с блокнотом в руках, пояснила: — Старшего — не оторвать! Для него музей — лучшая награда! Радоваться надо, что не собак по дворам гоняет, а древностями интересуется… А эту куда ж я дену?
Маленькая девочка уже успокоилась и, сжав в одном кулачке игрушку, другой протянула матери, и обе они медленно, со скоростью, доступной коротеньким годовалым ножкам, побрели по залу. Мария Даниловна улыбнулась и заглянула через плечо серьезного мальчика. Он уже закончил срисовывать одну из статуэток и теперь озирался, выбирая новый объект.
— Тебе нравится? — удивилась пожилая женщина.
— Очень, — заметно смущаясь, ответил ребенок.
— Надо же, — она покачала головой.
— Я уже много знаю! Мне мама книжку читала — «Мифы Древнего Египта». Вот это, я нарисовал, бог мудрости Тот…
— Ну молодец! — похвалила Мария Даниловна.
— А еще я начал книгу писать, — доверительно сообщил мальчик. — Только она сейчас дома. А называться будет «Сокровища Хеопса»…
— Вот это да! — только и нашла что сказать изумленная Мария Даниловна.
— А сейчас я что-нибудь по фантазии нарисую, — решил ребенок и присел на корточки посредине зала.
Не желая мешать юному будущему гению, пожилая женщина отошла и, ища глазами Калерию, направилась в другой конец. Гостьи нигде не было видно. За одним из стендов пенсионерка Сухова вновь встретилась с молодой матерью, со смехом глядящей на свое годовалое чадо. Малютка стояла зачарованно уставившись на темную высохшую мумию. Протянув в ее направлении ручку с оттопыренным указательным пальчиком, она произносила одной себе понятные слова:
— Ы! Ы! Ы! Ма-ма — ы!
Отступив шажок назад, девочка случайно наступила на выпавшую, видимо от избытка восторга, игрушку гадко-зеленого цвета. Египетский зал вновь огласился пищанием, и Марию Даниловну вновь передернуло.
«Ротагила… — вспомнила она, и какой-то неприятный холодок наполнил ее изнутри. — Ротагила…» Она машинально обернулась и увидела, что мать уже уносит хныкающую малышку, крепко держащую игрушечного зеленого крокодильчика, затем так же машинально подошла поближе к мумии и вгляделась в пояснительную надпись.
«Мумия жреца Па-ди-иста. Десятый век до нашей эры», — задумчиво произнесла она про себя и перевела глаза на лицо несчастного жреца, усопшего три тысячи лет назад. «Па-ди-ист», — вновь повторила она мысленно. «Ро-та-гила!» — отозвалось где-то внутри. «О Боже! — вдруг осенило ее. — Ротагила — аллигатор, только наоборот! Ротагила — то же крокодил!» Посетившая догадка показалась бы ей смешной, но внутренний холодок все еще не отпускал ее. «Мумия жреца Па-ди-иста… Па-ди-ист… Господи, да я уже сто раз это читала! Па-ди-ист! Аллигатор! Ну и рожа у него!» — с раздражением еще раз взглянула пенсионерка на коричневое лицо с закрытыми глазами и страшным оскалом неплохо для столь почтенного возраста сохранившихся зубов и решительно собралась отправиться на поиски Калерии.
Та как раз входила в зал с противоположной стороны. Быстро сбежав по ступенькам, она, запыхавшись, произнесла:
— Маруся, да вот ты где! А я тебя ищу! Как же мы разминулись? Я тебя не заметила! Уже до греков дошла — ну где, думаю, ты? В туалет, что ли, ходила?
— Да нет, — сердито пробурчала Мария Даниловна, — я все время тут была…
— Ну ладно, на первом побывали, пойдем на второй? — потянула ее к выходу гостья. — Если захочешь, сама потом, уже без меня, античность осмотришь.
— Непременно, — кивнула та. — А что, там что-то интересное было? Все запомнила? Будет что внукам рассказать?
— Чего ж тут рассказывать? — возразила Калерия. — Статуи как статуи, Зевсы-Юпитеры… Даже видела — это… ну как его… Срам один… «Спящий Гермафродит»! Безобразие! Здесь ведь и дети ходят! — Разговаривая, женщины вновь подошли к Главной лестнице и принялись подниматься.
— Я слышала, экскурсанты говорили, что часы с павлином будут бить. Бежим! — устремилась неутомимая Калерия к консультанту, желая уточнить место ожидаемого действия…
Неторопливо прихлебывая чай, Мария Даниловна вытянула усталые ноги.
— Разве ты без сахара пьешь? — удивилась Калерия.
— Да? А я не положила? — рассеянно переспросила хозяйка и придвинула сахарницу. Бросив взгляд на часы, она удовлетворенно кивнула: «Пора и спать… А с утра… Ту-ту! Прощай, Калерушка! И буду… отдыхать, отдыхать и отдыхать!»
— Старею, знаешь ли, — протянула Мария Даниловна. — Уж как я сегодня умоталась — не передать!
— Да, загоняла я тебя! — весело подтвердила гостья. — А нечего! В столице, считай, живешь, а часто ли к культуре приобщаешься? То-то! Следующим летом с тобой в Пушкин, Павловск и Петродворец съездим! В Кронштадт, не знаешь, легко можно попасть?
Мария Даниловна тяжело вздохнула, но, решив заранее, за год, не расстраиваться, выдавила улыбку и, окинув взглядом уже упакованные вещи, спросила:
— Ладно, поздно… Все подготовила? Не проспим?
— Не должны… Да, вот растяпа! Чуть не забыла! Я ведь, хотя и на пять лет тебя моложе, тоже, представь, в маразм впадаю…
«В каком это смысле — тоже?» — обиделась Сухова. Калерия, не обратив внимания на собственную бестактность, радостно продолжала:
— Специально, с самого верху положила… А потом автоматически вглубь засунула… Вот, держи! Это тебе!
— Спасибо… — Хозяйка вертела в руках коробку дорогих шоколадных конфет. — Не стоило беспокоиться…
— Да что ты, какое беспокойство! Светка же на кондитерской работает, им вместо зарплаты конфеты дают — денег, как всегда, на предприятии нет… — разъяснила Калерия.
«Ага, вот двух зайцев и убили — и подарок вроде приличный, и деньги сэкономили», — ехидно подумала пожилая женщина, но вежливо поблагодарила:
— Спасибо… Я очень люблю шоколад… Жаль, сейчас не могу — зубы лечить надо…
— Ничего, вылечишь! Не запускай! А то будешь как эта мумия — краше в гроб кладут…