Душные бандиты

— Н-да… — качала головой Мария Даниловна. — Вот незадача… Хотя — если вы спрашиваете мое мнение — я считаю, что вы должны не просто простить ее, а как бы даже забыть об этом неприятном инциденте… Принять как должное… Да, подружиться с мальчиком, чтобы из него такой вот Вовочка не вырос… Ну и все прочее… Это если вы хотите восстановить хорошие отношения с вашей подругой…

— Думаете? — с надеждой спросил Петруха.

— Уверена! По крайней мере, будь я на ее месте, я бы ждала только такой реакции… А то вон я в газете прочитала… Одна женщина в Америке утопила двух маленьких детей — оказывается, ее возлюбленный сказал, что с детьми она ему не нужна… Вот она буквально все и истолковала…

— Да что там в Америке! И здесь таких примеров… — вздохнул Алексеев.

— Ладно, а что же за вторая новость? Та, что не такая плохая? С этой разобрались, вовсе и не страшно оказалось, — напомнила Сухова.

— А, ну вторая вообще-то напрямую вытекает из первой, да тут вы мне, к сожалению, ничем не поможете… Мы же с Олесей, когда ругались, уж так сильно поскандалили… Я, конечно, виноват, не нужно было так… В общем, она выскочила, дверью хлопнула и была такова!

— Теперь ее найти не можете? — подсказала Мария Даниловна.

— Честно говоря, не искал пока… Ну обошел вокруг дома — а дальше-то где? Да это все вчера вечером было… Наверное, уже вернулась… Плохо другое: она мое удостоверение унесла!

— Как унесла? Назло?

— Да вряд ли… Хотя вы, женщины, народ непредсказуемый…

— Ну уж… — обрадовалась сомнительному комплименту Мария Даниловна.

— Я, знаете ли, в выходной в баню ходил… Да… Вот и отдал ей на сохранение, а потом забыл — то да се, прописи эти… Вот неприятность!

— Извините, Петр Алексеевич, я вот заметила: когда вы мальчика арестовывали, вы ему какой-то… жетон, что ли, показали?

— Ну да, жетон… — засмущался Петруха. — А что еще было делать? Надо было что-то предъявить!

— Какой же жетон?

— Ну этот, обычный, контролеров в транспорте…

— Откуда он у вас?

— А, — отмахнулся Алексеев. — Пойду лучше Олесе позвоню… Днем звонил уже — занято было, потом и коллеги подъехали… — Он решительно вышел из комнаты и спустя несколько минут вернулся, уже сильно обескураженный.

— Так и не приходила? — осенила Сухову догадка.

— Да нет… Пришла… Глупо так примирение с поиска документа начинать… Плакала… Так дело-то вот в чем: нет его у нее!

— Нет?

— Нет. Было, а теперь полезла в сумочку, перерыла — и нет!

— Может, в транспорте украли?

— Вряд ли… Она сказала, что после ссоры зашла к подруге, та в соседнем подъезде живет… Просидела полночи… А там — гости, целая квартира народу! И сумочка — в коридоре, бесхозная… Ищи теперь его свищи… Вот проблема. Думал, меньшее из двух зол, а вышло… На работе теперь…

— Жалко… — посочувствовала слушательница.

— Ладно, вы-то тут ни при чем! Сам разберусь. Вы ведь мне тоже что-то хотели сказать?

— Я… — потупилась Мария Даниловна. — Да нет, ничего особенного сравнительно с вашими делами…

— А все же? — настаивал Петруха.

— Ну, сны меня замучили… Опять про Египет… Лет тридцать уже такое не снилось…

— Сны! — выдохнул Алексеев. — Снова вы за свои глупости! Подождите, почему Египет? Вам же про метро? Или не вам? Кто же мне про метро вкручивал? Станция «Рыба»… Нет, точно вы! Не отпирайтесь! И… почему тридцать лет? Вы что же, бывали там?

— Бывала, — улыбнулась Мария Даниловна. — Поначалу все забыть не могла, все сны вокруг этого крутились…

— Романтическое путешествие? — засмеялся опер. — Круиз, роман? Хотя нет, какие же круизы в те-то годы…

— Да уж… Далеко не круиз, — загадочно подмигнула Мария Даниловна. — И всего-то несколько, считай, дней… Ну и дураки же эти арабы! На них пушки смотрят, а они — развернутся неизвестно куда, ручки сложат и гудят по-своему… Вот и продули…

— Ну не «неизвестно куда», а в сторону Мекки, — разъяснил опер. — Они-то действительно проиграли семидневную войну… И вы, стало быть, вместе с ними…

— Да… Давно это произошло… Вас, наверное, еще на свете-то не было?

— Ну, вы мне льстите… Ладно, — встав, Алексеев кивнул и собрался к выходу.

— Погодите, а сон? Растолкуете?

— Нет уж, извините, но я и сам в эту ерунду не верю и вам не советую.

Мария Даниловна осталась одна. Тщательно подметя пол за нежданными гостями, она присела, размышляя, как бы ей провести сегодняшний день…

Дождь кончился, и Мария Даниловна с удовольствием вдохнула свежий сентябрьский воздух. На душе потеплело, когда она подумала о том, как же обрадуется Петруха ее приобретению. Спрятавшись от дождя в какой-то крохотный полуподвальный магазинчик, она с удивлением обнаружила в его ассортименте прописи с крокодильчиками на обложке и немедленно купила сразу несколько штук в помощь Петрухиному окончательному примирению. Теперь же она сидела на скамеечке под желтеющими деревьями, курила и раздумывала, чем бы заняться дальше.

«Дома Петрухи нет… А рабочий телефон я забыла… Может, просто по „02“ позвонить? Или заругаются… Не знаю, право… По идее, они должны продиктовать номер нужного мне отделения милиции, — вот так я и сделаю! Все равно автомат пока занят… Докурю — и попробую что-нибудь разузнать. Надо же ему приятную новость сообщить…» Последние мысли пенсионерка Сухова додумывала как-то вяло. Внезапно ее охватила необычная слабость, она прикрыла глаза и уже не смогла их открыть, погрузившись в глубокий сон прямо на скамейке. Сигарета обожгла ей пальцы, но она даже не заметила этого. Рука разжалась сама, окурок выпал на землю… Мария Даниловна ровно дышала, откинувшись на спинку скамьи…

Накрапывал противный мелкий дождик, и пожилая женщина раскрыла зонт. «Пора срочно заканчивать, — думала она, уверенно шагая в нужном направлении. — Скоро без плаща на улицу и не выйдешь. А с верхней одеждой не избежать осложнений… Ну, если сегодня не повезет! Нет, должно… Жизнь же как зебра, полосами… Не бывает, чтобы одни неудачи… Так, все, вот она!» Поеживаясь от сильного ветра, она свернула с Лермонтовского проспекта и пошла по одной из перпендикулярных улиц. Совсем неподалеку от поворота на одном из домов висела вывеска: «Медицинский кооператив „Улыбка“», но женщина, отметив ее краем глаза, степенно прошествовала дальше. Она свернула в следующий подъезд, вернулась обратно на улицу, затем зашла в арку и, внимательно осмотрев ее, вновь продолжила путь… Развернувшись в конце улицы, пожилая женщина направилась к Лермонтовскому, продолжая тщательно исследовать окрестности.

Войдя в один из дворов, она тотчас же привлекла к себе внимание старушек, удобно устроившихся на скамейке, защищенной козырьком от дождя.

— Вы что-то ищете? Эй, постойте, давайте я подскажу! — заметив пристальные взгляды пожилой женщины, шарящие по всему двору, приветливо и вместе с тем достаточно навязчиво обратилась к ней одна из местных жительниц.

«Проще ответить… — мелькнуло у исследовательницы. — Мало ли привяжутся… сглазят…»

— Это… пятый дом? — вертя в руках мятую бумажку, взятую для пущего правдоподобия, нашлась она.

— Нет, это вы не туда свернули! Следующий, следующая арка! — радостно поделилась бабка.

— Благодарю вас! — величаво кивнула пожилая женщина и спокойно направилась дальше, заходя, как и прежде, в каждый подъезд и двор.

Подъезд, расположенный прямо на противоположной стороне улицы от кооператива «Улыбка», был именно тем, нужным ей. Брезгливо перешагнув через какую-то темную, резко пахнущую лужу, она толкнула дверь, вышла во двор, который определенно был проходным и выводил на следующую улицу.

«Все. Тылы прикрыты, — деловито отметила она. — Теперь — „Орбит“».

Жуя на ходу, она добрела до «Улыбки» и распахнула дверь кооператива, лишь на мгновение остановившись, чтобы трижды поплевать через плечо. Маленький комочек жвачки остался лежать на пороге…

— Здравствуйте, я бы хотела полечить зубы, — чуть дрожащим от волнения голосом сообщила она женщине, восседающей за стойкой регистратуры.