Страница 58 из 105
— Если будет закупорка, три раза дернешь за шнур, — посоветовал я, когда Икрам зашел по грудь в воду и принялся грамотно вентилировать легкие. — Потом расслабишься, руки по швам — я тебя вытяну за десять секунд.
Икрам молча кивнул, продолжая равномерно дышать грудной клеткой — одно слово, профессионал! Пока спелеолог готовился к погружению, я быстро отмотал двадцать мять метров репшнура, ориентируясь по красным метровым отметкам — шнур был наш, отечественный. Немного подумав, добавил еще пять метров, затем обмотал шнур вокруг запястья несколькими турами.
Икрам в последний раз глубоко вдохнул, шагнул вперед и скрылся под водой. Репшнур быстро пополз под стену. По мере того, как небольшая бухточка разматывалась, меня стали одолевать сомнения. Как поведет себя спелеолог, вынырнув с той стороны? Будет ждать, когда я присоединюсь к нему, или с ходу начнет орать дурным голосом, чтобы привлечь к себе внимание людей Рашида, сидящих на сторожевых постах в лесу? Черт! И чего это я раньше не продумал этот вариант?! Бухточка худела на глазах — спелеолог двигался на удивление быстро — чувствовались немалая сноровка и опыт. Я намотал на запястье еще несколько туров шнура, затем еще, еще… Если будет мало, отпущу, сколько потребуется. Или…
Шнур резко дернулся, подтаскивая меня к поперечной стене. Уперев ногу чуть ниже черного пятна копоти, я напрягся, готовясь развернуться и побежать вверх по тоннелю — тащить Икрама назад, если последуют еще два рывка, означающих, что он напоролся на препятствие.
Рывков не последовало — шнур выдал заметную слабину, затем вновь натянулся как струна. Нет, сигнал так не подают. Шнур явно за что-то зацепился — иначе я бы с легкостью утащил спелеолога обратно. Икрам, привязанный на том конце, рвался всем телом вперед, ему явно не хватало отмерянного мной капронового отрезка. Опять заметная слабина — чуть ли не в метр, затем страшный рывок, шнур больно резанул руки, сдавливая мышцы… Я понял, что происходит. Икрам вынырнул в озеро и метнулся к поверхности — ему не хватало совсем немного для того, чтобы добраться до воздуха. Теперь он дает мне понять, что ему нужно самую малость — стравить чуть-чуть проклятый шнур, не отпускающий из водного плена. Я страшно напрягся, удерживая шнур, — правая кисть посинела и вздулась. Рывки становились слабее. Захотелось вдруг заплакать навзрыд, заорать непотребным голосом, выплеснуть ярость, накопившуюся в течение последних часов. Прости, Икрам, — так получилось. Видит Бог, я хотел обойтись без этого…
Рывки прекратились. Я потянул — шнур легко пошел назад, затем на секунду застопорился. Погоняв его туда-обратно, я ощутил, как тело на том конце наконец-то попало в туннель, и потащил его к себе. Спустя полминуты из-под стены вынырнул труп спелеолога — описывать его лицо не стану, это было какое-то воплощение страшного отчаяния и безысходности, посмертный слепок всех мук ада.
Раздевшись до трусов, я застегнул на бедрах пояс с болтавшимся в ножнах тесаком, напялил каску и обулся в кроссовки, рассудив, что без обуви мне будет очень неудобно, если повезет выбраться.
Провентилировав легкие, я изгнал из сознания посторонние мысли, максимально сосредоточился и, в последний раз вдохнув затхлого пещерного воздуха, шагнул под стену.
Несмотря на уверения спелеолога о линейности подводного тоннеля, каска мне здорово пригодилась: я бессчетное количество раз с размаху врезался головой в загогулины, предшествовавшие многочисленным поворотам. Тоннель действительно оказался чрезвычайно узок — я исследовал дно и потолок, не руками, а спиной и животом, обдирая кожу при каждом толчке. Тело мое превратилось в механизм, запрограммированный на единственную цель — выбраться из этого проклятого тоннеля, все остальные эмоции и чувства куда-то улетучились. Наконец, когда я уже почувствовал, что легкие вот-вот взорвутся от избыточного давления, впереди показался свет. Еще несколько мощных рывков — и я, обдирая плечи, протиснулся в узкое отверстие, оказавшись в озере. Оттолкнувшись ногами от каменистого дна, я ракетой метнулся к поверхности и спустя секунду уже вдыхал напоенный лиственным ароматом воздух…
Господи, какое счастье — дышать! Воздуха хватает для всех, он, в отличие от остальных благ, дарованных человеку, совершенно бесплатен. Но иногда в жизни выпадают секунды, когда ты каждой клеточкой организма остро ощущаешь, какое это наслаждение, беспрепятственно вбирать в легкие бесцветную эфемерную субстанцию, какой это кайф, когда к щиколотке твоей не привязан мертвым узлом прочный репшнур, способный выдержать чудовищное натяжение, и никто на том конце тоннеля не может помешать тебе воспользоваться безвозмездно дарованным для всех правом…
Выбравшись на берег, я рухнул в кусты и минут пять восстанавливал силы, чутко прислушиваясь. Было тихо. Ничто не выдавало присутствия враждебных сил — нормальные птички беззаботно щебетали, сороки молчали, кусты нигде предательски не хрустели. Отжав трусы, я вылил воду из кроссовок, переобулся и только сейчас ощутил на голове туго застегнутую под подбородком яркую оранжевую каску. Избавившись от демаскирующего предмета экипировки, я зачерпнул пригоршню жирной береговой грязи, изобразил боевой раскрас — за неимением лучшего сойдет и так, — углубился в лес и вскоре вышел к опушке.
Гряда осталась справа, слева виднелся вход в горловину ущелья, совсем рядом — рукой подать — просматривалась та самая лесная дорога, по которой нам неоднократно пришлось путешествовать при самых различных обстоятельствах. Ну вот и славненько. Счет два — ноль, Зелимхан, в пользу наиболее подготовленного и удачливого бойца. Теперь мне нужно найти одежду — что-то прохладно после столь продолжительного купания — и оружие какое-никакое. Да, еще нужны часы — мои разбились в ходе преодоления подводного тоннеля. А потом мы снова поиграемся в эти… в джюжилярики.
Вскоре оружие и одежда отыскались, насчет часов я пока не был уверен, не мог рассмотреть из-за куста: прямо по курсу моего движения, в двух метрах от опушки, сидели двое парней в камуфляже, лениво покуривая и перебрасываясь в карты. Автоматы они прислонили к раскидистому дубу, заслонявшему их от взглядов начальника со стороны дороги. Классно же вы замаскировались, хлопцы! Этак недолго и в историю угодить.
Понаблюдав за игрунами минут пять, я пришел к выводу, что справа по опушке, метрах в пятидесяти, располагается еще один пост — оттуда периодически долетали обрывки приглушенных фраз и пару раз в кустах тускло блеснуло железо. Аккуратно приблизившись к дубу на получетвереньках, я уже собирался было приступить к добыче оружия и шмоток, но в этот момент с той стороны дерева запищала рация — начальственный бас потребовал по-чеченски:
— Обстановку!
Я замер на выдохе: разузнать порядок радиообмена противника никогда не мешает, может пригодиться.
— На втором — двести двадцать два, — сообщил сочный юношеский голос из-за дерева, когда подошла его очередь докладывать обстановку. Послушав некоторое время, как докладывают в порядке очередности другие посты, я взял тесак в зубы и выскочил из-за дерева.
В принципе хлопцы даже особенно-то и удивиться не успели. Они располагались рядышком, полулежали голова к голове — положение явно неудобное для активного сопротивления неожиданному агрессору; руки заняты картами, оружие далеко. Я с размаху навернул кулаком по темечку тому, что был ближе ко мне, стремительно переместился в партере на полметра вправо и засадил тесак в горло второму. Парни так и остались лежать — только уже без движения.
Ограбив тот труп, что был изготовлен без ножа (второй запачкал одежду кровью), я вполне сносно приоделся и напихал в трофейную «разгрузку» запасные магазины. Часы тоже нашлись — теперь у меня была возможность вести отсчет с момента включения взрывной системы. Момент оный произошел в шестнадцать двадцать пять, а сейчас стрелки на трофейном «Ориенте» показывали семнадцать тридцать две. До взрыва осталось пятьдесят три минуты. Что ж, подождем. Все равно ранее, чем припрутся мои парни на загадочной машине Рашида, делать мне ничего не придется…