Страница 18 из 21
Помимо собственно братьев-рыцарей под знаменем ордена сражались и служащие братья – выходцы из незнатных слоев населения, которые в силу своего происхождения не могли занимать высокие командные должности. Они также принимали монашеские обеты и имели те же права, что и рыцари. Вооружение и доспехи служащих братьев ничем не отличались от рыцарского, хотя одежда и была более скромной – коричневого или серого цвета, с пришитой к ней эмблемой ордена. Сражаться они могли как в пешем строю, так и в конном, используя те же тактические приемы, что и их благородные собратья, поскольку выучка была практически одинакова. И еще один немаловажный момент – в качестве служащих братьев в ордене служило немало арбалетчиков и лучников, роль которых особенно возрастала во время обороны и штурма городов и замков. Мастерство стрелков ценилось необычайно высоко, поскольку требовало длительной подготовки и обучения, и не случайно командованию ордена иногда приходилось нанимать их за плату.
В отрядах пехоты служили также представители племен, живших на землях, покоренных меченосцами, и выходцы из городских низов и деревенской бедноты германских земель, которые откликались на призыв борьбы с язычниками и в поисках лучшей доли по морю и по суше отправлялись в Ливонию. Вооружение их было достаточно пестрым и разнообразным, а в орден они, соответственно, не вступали и монашества не принимали.
Начиная с 1201 года, епископ Альберт развил очень бурную деятельность по обращению ливонских племен в католическую веру, а заодно и расширению собственных территорий, что в конечном итоге привело к тому, чтов 1205 году его владения стали граничить с землями князя Вячко. Сам князь противостоять этой напасти не мог, не мог он и помешать росту немецкого влияния в регионе, который раньше находился в сфере влияния Полоцкого княжества. Ресурсы Кукейноса были ничтожно малы, а полоцкие князья, у которых был шанс изначально вмешаться в развитие событий и остановить немецкую экспансию, проявили удивительную близорукость и беспечность. Чем епископ Алберт и воспользовался на все сто процентов. Понимая, что он предоставлен сам себе и на помощь сюзеренов из Полоцка рассчитывать не приходится, Вячко решил действовать самостоятельно. « Когда король Вячко из Кукенойса услышал, что пришли таким большим отрядом латинские пилигримы и поселились по соседству всего в трех милях от него, он, добыв через гонца пропуск от епископа, отправился к нему на корабле вниз по реке. После рукопожатий и взаимных приветствий он тут же заключил с тевтонами прочный мир, который, впрочем, недолго продолжался. По заключении мира, простившись со всеми, он радостно возвратился к себе » (Хроника Генриха Латвийского). Радость князя понять было можно – присутствие столь напористого и агрессивного соседа, как орден меченосцев, вселяло в него тревогу, поскольку в случае большого конфликта с немцами он вряд ли надеялся на чью-либо помощь. А так аппетиты рыцарей сдерживались договором с Альбертом, и это пока Вячко устраивало – мало того, он начал внимательно присматриваться к тому, а что же, собственно, происходит на землях соседа. И скорее всего то, что он увидел, произвело на князя впечатление.
Дело в том, что крестоносцы на своих землях старались не допускать нападений на подвластные им племена ливов и постоянно выступали на их защиту. Набеги литовцев и эстов на земли крестоносцев пресекались самым жесточайшим образом, карательные походы в ответ на эти нападения не заставляли себя долго ждать, а потому местное население в итоге стало смотреть на немцев как на своих защитников. Было о чем подумать князю Кукейноса – натиск литовцев на границы становился с каждым годом все сильнее, от сюзерена помощи не дождешься, а самое главное, что позиции Полоцка в регионе слабеют день ото дня. И если так пойдет дальше, то недалек тот день, когда Кукейнос со всех сторон будет окружен врагами и без могущественного союзника будет просто раздавлен. И в итоге взор Вячко обратился в сторону Риги, поскольку сам ход событий подсказывал ему это решение. Дело оставалось за малым – дождаться Альберта, который отбыл в Германию набирать новых крестоносцев, а затем при личной встрече прозондировать почву. И когда в июне 1207 года рижский епископ наконец объявился, русский князь отправился в его столицу.
« Когда король Кукенойса Вячко услышал о прибытии епископа и пилигримов, он вместе со своими людьми вышел им навстречу и по прибытии в Ригу был принят всеми с почетом. Проведя в самой дружественной обстановке в доме епископа много дней, он наконец попросил епископа помочь ему против нападений литовцев, предлагая за это половину своей земли и своего замка. Это было принято, епископ почтил короля многими дарами, обещал ему помощь людьми и оружием, и король срадостью вернулся домой » (Хроника Генриха Латвийского). Вполне возможно, что особой радости Вячко и не испытывал, поскольку все его действия были продиктованы насущной необходимостью, и в любом другом случае он на это никогда бы не пошел. Хотя, надо заметить, он был не единственный такой умник из русских князей, кто вступил в тесные отношения с рижским епископом, – дочь псковского князя Владимира, брата Мстислава Удатного, в 1212 году выйдет замуж за Дитриха, брата Альберта. То же касается и его сына, Ярослава Владимировича, который вторым браком был женат на немке из Ливонии – правда, этого отщепенца любовь к западным ценностям до добра не довела. Правитель соседнего с Кукейносом Герсикского княжества, Всеволод, тоже сначала находился в вассальной зависимости от Полоцка, но в 1209 году ситуация изменилась – и вот он уже вассал рижского епископа. Так что ничего необычного в поступке Вячко в тот момент не было, другое дело, к каким последствиям он привел.
* * *
Как и во многих других серьезных делах, все началось, мягко говоря, с бытовухи – ссоры между двумя соседями, которая постепенно переросла в вооруженный конфликт. А разразился он весной 1208 года между князем Вячко и его соседом – рыцарем Даниилом из Леневардена, причем о причинах, которые его породили, сведения отсутствуют. Хроника Генриха Латвийского довольно туманно намекает, что « этот король (Вячко) причинял много неприятностей людям Даниила и, несмотря на неоднократные увещевания, не переставал их беспокоить ». Что это были за неприятности и какое беспокойство князь доставлял рыцарю, сказать трудно, на мой взгляд, это могли быть обычные пограничные конфликты на тему, кто и где охотился и кто где рыбу ловил. Возможно, что и скот уводили друг у друга втихаря и еще как-то пакостили по мелочам, но Вячко, уверенный в союзе с епископом Альбертом, никакого подвоха с этой стороны не ожидал. За что в итоге и поплатился. « Однажды ночью слуги Даниила поднялись вместе с ним самим и быстро двинулись к замку короля. Придя на рассвете, они нашли спящими людей в замке, а стражу на валу мало бдительной . Взойдя неожиданно на вал, они захватили главное укрепление; отступавших в замок русских, как христиан, не решились убивать, но угрозив им мечами, одних обратили в бегство, других взяли в плен и связали. В том числе захватили и связали самого короля, а все имущество, бывшее в замке, снесли в одно место и тщательно охраняли. Позвали господина своего Даниила, бывшего поблизости » (Хроника Генриха Латвийского). Прежде всего отметим невероятное разгильдяйство княжеских гридней – даже ливонский хронист счел достойным внимания его упомянуть! Всякие излишества нехорошие явно дружинников до добра не довели, а потому и упали на них немцы как снег на голову, и пока гарнизон протирал глаза да тряс лохматыми головами с похмелья, все было кончено. Да и доверчивость князя тоже вышла ему боком – свято уверовав в свою неприкосновенность со стороны немцев и не приняв никаких мер предосторожности, он оказался застигнут врасплох. И если в этот раз все более или менее обошлось, то в дальнейшем подобная вера в порядочность других обернется трагедией не только для князя, но и для многих тысяч людей. Но таков был князь Вячко – человек слова и чести, он и от других ожидал того же. А в итоге связанного по рукам и ногам князя бросили в телегу и увезли в Леневарден, где заковали в цепи и посадили в подвал, а сам Кукейнос разграбили.