Страница 75 из 93
Дева Мария, почитаемая Матерью Божией, также достойна принесения обета святого рабства, который Берюлль выразил следующими словами:
Перед Иисусом Христом, Господом моим и Спасителем, посвящаю себя и приношу обет вечного рабства Пресвятой Его Матери, Преблагословенной Деве Марии. В знак вечного почитания Матери и Сына, я желаю поработиться Ей как Матери Бога моего, дабы превозносить в большем уничижении и святости это столь высокое, божественное имя; и предаю себя в рабство Ей в честь дара, сотворенного вечным Словом, принявшим от Нее сыновство в тайне Воплощения, снизойдя до него в Ней и через Нее. (Oeuvres complиtes, с. 527)
Изложив доводы в защиту обета рабства Иисусу и Деве Марии, Берюлль углубляется в богословие Троицы и тайну Воплощения.[566] Представления Берюлля о Боге укладываются в традицию Псевдо-Дионисия и Платона в ее изложении св. Августином и рейнландскими мистиками. Он любил созерцать Бога в Его сущности, отдельно от мира и трансцендентно, однако не как Бога философов, но как Бога божественного откровения. Как и св. Августин, Берюлль предпочитал изучать божественное единство, являвшееся, по его мнению, главным свойством Бога.
Он представлял троичность и единство Бога как "находящиеся в диалектическом противоречии моменты, комплиментарные и онтологически одновременные".[567] Как источник Божества Бог Отец — закон жизни Троицы, но Он одновременно есть альфа и омега. По отношению к воплощенному Слову Отец суть отец и мать. Берюлль редко обращается к Слову иначе, чем в терминологии Воплощения, однако, ког да этого случается, он прибегает к томистким терминам: интеллектуальное происхождение и образ Отца. Святой Дух "создается" как субстанциальная любовь, которая есть результат взаимного познания Отца и Сына.
Воплощение, согласно Берюллю, есть главный творческий акт Бога, а потому, оно, видимо, произошло бы, даже если не было бы необходимости в искуплении человека. Это событие универсального, космического характера, устанавливающее новый порядок благодати, источником и законом которого является Христос. Мы рождены от Христа по благодати, как Он рожден от Отца по природе. Отцовство Христа по благодати есть повторение всего в Боге (терминология св. Иринея, основанная на учении св. Павла); Христос суть микрокосм (терминология св. Григория); Христос суть архетип всей вселенной (платоновское выражение).
Однако же, когда Берюлль попытался глубже проникнуть в тайну гипостатического единства, то подвергся критике кармелитов и бывшего ораторианина Херсента за свое утверждение, что в Воплощении человеческая природа Христа соединяется с Божественной сущностью. Вот его аргументация:
Если Личность Слова соединяется с этим человечеством, то соединяются сущность и природа Слова. И это человечество Господа нашего Иисуса Христа принимает и вмещает в себя не только личностное, но и сушностное бытие Бога; ибо Слово суть Бог, Бог суть Человек, и Человек суть Бог, согласно наиболее известным и наиболее общим понятиям веры. Слово есть Бог по Божественной сущности, и Бог есть Человек по человечеству. Человек же есть Бог по Божеству, воспринимаемому человечеством с природой вечного Слова, однако же пониманию недоступно то, как это личностное бытие Бога передается с сущностным Его бытием.[568]
Берюлль также называет Воплощение некоей "второй Троицей", исходя из того, что, если первая — Троица "природы в единении с сущностью", то вторая — троица "сущности в единении с природой", а именно: душа, тело и Божество Иисуса. Первая Троица божественна, несотворенна в Ее Лицах и Сущности; вторая троица божественна в Лице, но человечна по двум своим сущностям. Защищаясь от обвинителей, Берюлль утверждал, что его доктрина о гипостатическом единстве основана на учении св. Фомы Аквинского.
Последние годы жизни Берюлля протекали отнюдь не спокойно. Во-первых, он вступил в богословский конфликт с иезуитами, обвинив их в неоязычестве. По его мнению, они предоставляли человеку чересчур большую свободу и возлагали на него чересчур большую ответственность в деле оправдания и спасения, тогда как Берюлль считал, что необходимо более точно следовать учению св. Августина и св. Фомы Аквинского. Во-вторых, сам Берюлль подвергся нападкам кардинала Ришелье, весьма враждебно высмеившего мистическое учение Берюлля.[569]
Тем не менее, невзирая на трудности, Берюлль за эти годы написал руководство для настоятелей Оратория, хвалебный гимн в честь св. Марии Магдалины (как говорят, один из самых прекрасных) и описание жизни Христа. Умер он 2 октября 1629 г. у престола, совершая вотивную мессу в честь Благовещения (Incarnation).[570]
В течение пятнадцати лет после смерти Берюлля о нем почти не вспоминали, однако его учение было увековечено благодаря его ученикам, особенно Бургоуингу, посвятившему всю свою жизнь пропаганде христоцентрического учения Берюлля. Можно указать несколько причин непродолжительности посмертного влияния Берюлля, однако главная, видимо, состоит в том, что его затмили Кондрен, Олье и Боссюэ — самый яркий из них. К числу других причин относятся уничтожительная критика в его адрес кардинала Ришелье, враждебность иезуитов, безразличие многих ораториан, а также архаичный, тяжеловесный стиль его книг. Тем не менее один из писателей утверждал: "Как невозможно читать трактаты св. Августина… не переживая самоуничижения, или трактаты св. Терезы, не узнав молитвы любви, так невозможно читать трактаты кардинала де Берюлля, не наполняясь благоговением перед Богом и тайнами Его Сына".[571]
Сказанное выше о Берюлле, отдавая ему должное, обобщает его духовное учение, в основании которого покоится добродетель веры[572] и устремленность к соучастию в тайне Христа. Исходя из августиновского взгляда на человеческую греховность и убогость, Берюлль подчеркивает потребность человека в Боге. Однако и сам человек имеет в себе отпечаток Божественного образа и естественное стремление к Богу. Напряжение между убогостью человека и его стремлением к Богу может быть снято только благодатью, исходящей от Христа. Таким образом, освящение души происходит двояким образом: Божиими делами, совершаемыми в душе, и делами души, направленными к Богу. Первые суть благодать, вторые — добродетель. Однако благодать внутренне связана с тайнами Христа, ибо Христос не только посредник в передаче благодати, но и сам благодатный источник. Так же, как человечество Христа никак не может существовать отдельно от Божества Лица-Слова, так и в духовной жизни мы не можем жить жизнью Христа, пока абсолютно не лишимся своего "я" и не предадимся Христу. Поэтому через благодать в человеке устрояется новый порядок, проявляющийся в "преданности" Богу через добродетель веры.
Для Берюлля участие в тайне Христа — это не просто "подражание Христу", что носило бы чисто внешний характер, это — прямое соединение с жизнью и деяниями Христа, в особенности же с молитвой и чувствами Христа, с Его поклонением Отцу. Поклонение — самая важная для христианина форма деятельности в подражании Христу. Только Христос может напитать сполна добродетель веры поклонением Отцу; следовательно, приверженность Христу охватывает духовность поклонения — поклонения, укорененного в любви, ибо Бог, Которому мы поклоняемся, есть и наша последняя цель, в которой мы обретаем счастье и покой.
Объясняя доступные христианской душе формы участия в тайне Христа, Берюлль говорит о тайнах или событиях в жизни Христа как о "состояниях".[573] Каждая тайна или событие является историческим, переходным действием, законченным и неповторимым, и одновременно вечным проявлением "устремлений и внутренних переживаний Господа нашего".[574] Последнее как раз и понимается Берюллем как "состояние", вечное "состояние"; оно не изменяется, так как слито с Воплощением, вечной и неизменной тайной. Берюлль говорит:
566
См. Grandeurs de Jesus, discourses 3 and 4.
567
Ср. P. Henry, "La mystique trinitaire du bienheureux Jean Ruusbroec" в Melanges Lebreton, 1952, Vol. 2, p. 340.
568
Ср. Grandeurs de Jesus, 9, 4, 231.
569
Некоторые историки полагают, что враждебность Ришелье по отношению к Берюллю объясняется их политическими разногласиями и тем, что иезуиты отвергали Берюлля, опасаясь, что успехи ораториан превратят их орден в силу, угрожающую самим иезуитам.
570
В 1637 г. ораторианин Gibieuf отредактировал и издал под названием Grandeurs de Marie обнаруженные после смерти Берюлля рукописи. Другой ораторианин Francis Bourgoing, третий верховный генерал ордена ораториан, отредактировал и издал в 1644 г. полное собрание работ Берюлля, переизданное в 1657 г. и в 1663 г.: Les Oeuvres de l'eminentissime et reverendissime P. cardinal de Berulle, Paris, 1644.
571
P. Amelуte, La vie due P. Charles de Condren, Paris, 1643.
572
Бургоуинг (Bourgoing) утверждал, что Берюлль возродил в Церкви дух веры и культ поклонения Богу Отцу (Oeuvres, Preface, pp. 102–103).
573
Ср. Oeuvres, с. 350.
574
Ср. цит. соч., с.с. 1052–1053.