Христианская духовность в католической традиции

Как и пасхальная Вечеря, совершенная Самим Христом, литургия делилась на две части. Первая часть — общая трапеза, совершавшаяся вечером и сопровождавшаяся молитвенными формулами, по сути иудейскими. Под конец трапезы совершалась Евхаристия или преломление хлеба. Причащению предшествовала молитва над хлебом и вином, после причащения читалась благодарственная молитва. Евдокимов так описывает происходившее: "Люди собираются на литургию, чтобы сначала услышать слово, а затем потребить Его".[55] Следует также отметить, что апостолы и их ученики собирались для молитвы трижды в день, обычно в девять утра, в полдень и в три пополудни. Среды и пятницы — а позднее и субботы — соблюдались как дни покаяния.[56]

Наконец, духовная жизнь первохристиан отличалась общинностью или общественным характером. Как мы знаем из Деяний Апостолов, жизнь в Церкви строилась главным образом по общинному принципу. Если посмотреть с позиции богословия, то этим обеспечивалась атмосфера христианской братской любви; с точки зрения литургии, это диктовалось самой природой евхаристической литургии и общей молитвы. В свою очередь, общинная жизнь предполагала совместное владение имуществом, и отнюдь не только для того, чтобы избежать сепаратистского индивидуализма, проявления которого обусловлены существованием личного имущества. Из всех компонентов апостольской жизни общежитие являлось наиболее основополагающим, а из всех элементов общежития наибольшее значение, видимо, получило совместное владение имуществом. Об этом, по крайней мере, свидетельствуют Деяния Апостолов:

И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах… Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя хлеб по домам, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа. Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви. (Деян 2:42–47)

У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех них. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, кто в чем имел нужду. (Деян 4:32–35)

Поскольку число членов Церкви увеличивалось, жизнь общины не могла оставаться такой же, как в апостольские времена. В развивающейся и расширяющейся Церкви изменения были неизбежны. В христианство обращалось все большее число язычников, и назревала необходимость освободить их от соблюдения ряда иудейских обычаев, все еще преобладавших в Церкви. Так как Церковь численно разрасталась, становясь все более вселенской и все менее местной, сохранение тесных личных взаимоотношений в общине, отличавших прежде местные Церкви, оказалось невозможным. Наконец, прекращение гонений и дарованная христианам свобода открыто и без опасений исповедовать свою религию привели к исчезновению всякого внешнего давления, вынуждавшего христиан держаться друг друга ради общей безопасности.

К сожалению, рост и расширение Церкви в течение первых веков протекали не без конфликтов. Еще до того, как прекратились гонения, Церковь претерпела ряд внутренних кризисов, вызванных ересями, расколами и спорами. Первый кризис был спровоцирован чрезмерным национализмом иудеев; причиной второго явилось влияние эллинизма, породившее различные формы гностицизма; третий кризис вырос из излишней автономии местных Церквей, приведшей к спорам о крещении, покаянии, Пасхе и об иерархической власти. Самым затянувшимся из них был кризис, вызванный гностицизмом, то в одной, то в другой форме докучавшим Церкви на протяжении многих веков.

ХРИСТИАНСКИЙ ГНОСТИЦИЗМ

Ссылаясь на те нестроения, к которым привел гностицизм, его главным образом и прежде всего осуждают как попытку эллинизировать христианство, приспосабливая Евангелие к греческой философии. Однако изначально это было не так, ибо в первой фазе гностицизм стремился только к выражению в философских терминах нравственного и доктринального содержания Священного Писания. И лишь позднее, к концу второго века, некоторые гностики разработали учение о дуалистическом принципе творения и сделали вытекающие из него ошибочные выводы. Таким образом, согласно Буйе, гностицизм "изначально не был еретической идеей ни в христианстве, ни в иудаизме. Александрийским христианам незачем было вводить его в ортодоксальное христианство по той простой причине, что гностицизм всегда занимал в христианстве важное место. Даже у этих христиан, и даже у Климента — христианского богослова, несомненно, больше других увлеченного греческой философией, — гнозис никогда не представлял собой слияние христианства и философии. Как говорит Климент: "… Гнозис — это знание Имени и понимание Благой Вести".[57] В этом отношении Дюпон приходит к выводу о том, что значение, в котором понятие 'гнозис' фигурирует у св. Павла, никак не связано с греческой философией и что даже в эпоху более позднего эллинизма (например, в работах Филона) гнозис соотносится со знанием Божиим только как результат перевода Библии на греческий язык.[58]

У св. Павла, следовательно, гнозис означал знание Божие, знание сокровенных тайн Божиих и постижение тайны Христа (Еф 3:14–19). У св. Иоанна гнозис соединяется с любовью и приобретает мистические свойства. Отражение доктрины св. Павла и св. Иоанна обнаруживается в Дидахе, в Пастыре Ермы и в посланиях св. Игнатия Антиохийского, однако свое четкое изложение доктрина гнозиса получает у св. Климента Римского и Псевдо-Варнавы. Затем, в период расцвета еретического гностицизма, св. Иустин и св. Ириней выступили с защитой христианского гнозиса против "псевдо-гнозиса".[59] Как уже было сказано, св. Ириней развенчал гностицизм и заложил основы ортодоксального христианского богословия.

Впервые св. Иустин выступил с апологией христианской доктрины около 150 г.; вторая апология была написана в 155 г.; около 160 г. был написан Диалог с Трифоном. Согласно св. Иустину, христианство — единственная истинная и универсальная религия, так как истина во всей полноте явлена в Иисусе Христе. Однако и в древних религиях, и даже у греческих философов, имеется зерно истины, и в определенном смысле они сопричастны Христу, Слову. Следовательно, учения греческих философов не полностью противоречат христианской истине и не должны отрицаться in toto.[XXII] Но св. Иустин настаивает на том, что для обретения спасения или истины в ее полноте недостаточно только естественного разума; каждому для этого необходимы также внутренняя благодать и внешнее откровение. Следовательно, несмотря на то, что св. Иустин и другие христианские апологеты стремились выразить христианские истины языком философии, они были в первую очередь не философами, а христианскими богословами, защищающими и объясняющими истины откровения с помощью разума. Отправной точкой их философствования всегда были откровения об истине и принятие этой истины верой.

Будучи свидетелем веры и учения Церкви, св. Иустин говорит как власть имущий, что особенно проявляется в его описании Евхаристии. Он первым из апологетов раскрыл для всех "таинственную суть" литургии, до того времени тщательно утаиваемую от язычников.

В день, называемый воскресеньем все, живущие и в городах, и в сельской местности, собираются в одном месте и, сколько позволяет время, читают воспоминания апостолов или пророческие тексты. Затем, когда чтец умолкает, председательствующий дает устные наставления и призывает к подражанию этим добрым делам. Затем все встают и молятся…

55

Р. Evdokimov, The Struggle with God, Paulist Press, Glen Rock, N. J., 1966, p.192.

56

Подробнее о богослужении ранней Церкви см. L. Duchesne, Christian Worship: Its Origin and Evolution, tr. M. L. McClure, 5th edition, London, 1949; G. Dix, The Shape of the Liturgy, 2nd edition, London, 1945; D. Attwater, Introduction to the Liturgy, Helicon, Baltimore, Md., 1961; A. A. King, Liturgies of the Past, Bruce, Milwaukee, Wis., 1959; W. J. O'Shea, The Worship of the Church, Newman, Westminster, Md., 1957; 0. Rousseau, The Progress of the Liturgy, Newman, Westminster, Md., 1951.

57

Ср. L. Bouyer, цит. соч., с. 211.

58

Ср. J. Dupont, Gnosis, la co