Страница 47 из 64
– Я разберусь с этим, – сказал Маттео, прежде чем вышел из машины. Я слышала, как он потребовал расступиться, открыл дверь с моей стороны и помог мне выйти. Я держала голову опущенной, пока мы не дошли до входа в здание, избегая контакта с кем-либо.
Репортеры выкрикивали вопросы, пока Маттео, заключив меня в спасительное кольцо своих рук, проталкивался сквозь толпу.
– Ты знала, что она была беременна?
– Джек оставил её ради тебя?
– У тебя уже был роман с Джеком, пока они ещё были женаты?
– Как думаешь, это из-за стресса она потеряла ребёнка?
– Оставьте её в покое! – прокричал Маттео, стараясь поскорее довести меня до входа в здание.
Когда мы оказались внутри здания, консьерж преградил путь журналистам. Маттео заслоняя меня от камер, вызвал лифт. Он стоял рядом со мной, пока створки лифта не открылись.
– Спасибо, – сказала я, сквозь увлажнившиеся глаза.
– С тобой всё хорошо? Уверена, что хочешь прямо сейчас побыть одна? – своей рукой он удерживал створки лифта открытыми.
– Тебе скоро надо будет забрать Джека, не так ли? Со мной будет всё нормально. Но мне нужно, чтобы ты отвез меня кое-куда чуть позже, – сказала я, понимая, что говорю загадками.
– Всё, что захочешь, я сделаю для тебя, – заверил меня Маттео.
– Спасибо еще раз, – я сглотнула, прежде чем позволила створкам лифта скрыть меня от глаз журналистов.
Оказавшись под защитой нашей квартиры, я рухнула на кровать, притянула колени к груди, и позволила слезам намочить подушку. Я не могла поверить, что это случилось снова. Я никогда не сталкивался с такими мстительными и жестокими людьми, а ведь я ещё даже не прочитала саму статью.
Я стала вспоминать события в Фултоне, когда повсюду появлялись публикации о женитьбе Джека, и я была представлена в этих статьях как брошенная девушка. Я думала, что никогда больше не испытаю подобной боли и унижения, но сейчас было намного хуже. Сейчас, когда Джек играл в Высшей лиге, внимание к его персоне было еще более пристальным. Наша жизнь больше не была частной, он стала общественным достоянием в национальном масштабе. И история Кристалл привлекла ещё больше внимания к нам.
Мой желудок скрутило, и я попыталась сдержать рвотные позывы. Когда зазвонил мой сотовый, я подпрыгнула от неожиданности, и посмотрела на номер, высветившийся на экране. В списке моих контактов этого номера не было, но я все равно ответила на звонок
– Слушаю.
– Это Кэсси Эндрюс? – спросил мужской голос на другом конце провода.
Я заколебалась.
– Да, это я.
– Я бы хотел задать Вам несколько вопросов по поводу статьи, которая была опубликована сегодня на нашем веб-сайте. Вы ничего не имеете против?
– Нет, имею. Откуда вы узнали мой номер телефона? Не звоните мне больше.
В ужасе я закончила разговор так быстро, как только могла. Мне следовало бы удивляться, что у них заняло так много времени, чтобы выследить меня, но я полностью потеряла контроль над ситуацией. Я не хотела, чтобы пресса знала мой номер. Было достаточно того, что они знали, где я живу.
Я закрыла глаза после того, как поставила телефон на беззвучный режим, и провалилась в сон, пока звук захлопывающейся двери разбудил меня.
– Кэсс? Кэсси? Где ты? – отчаянно звал меня Джек, и квартиру наполнили звуки его шагов по деревянному полу. Я молчала, зная, что в конечном итоге, он найдет меня здесь.
– Котенок. Ты в порядке? – он прилег рядом со мной, и обнял моё дрожащее тело своими крепкими руками. Всё, что я хотела сделать, это сбежать. В прямом смысле этого слова.
– Поговори со мной, Кэсс.
– Они все ёще около парадного входа? Журналисты? – я не смотрела на него.
– Да. Эти чертовы стервятники.
Я встала с кровати и пошла на кухню, открыла шкаф, достала стакан, налила в него воду и в один глоток выпила всё.
– Как ты узнал о статье?
– Публицист команды увидел её и предупредил меня. Он опубликует официальное заявление от моего имени.
– Что за заявление? – спросил я, и поставила стакан на холодную гранитную столешницу.
– Я не знаю, – Джек пожал плечами.
– Что значит, ты не знаешь? – я пьянела от воды, в моём животе разливалось тепло.
– Команда сделает заявление, и от меня потребуют подтвердить его, – сказал он мне, пытаясь облегчить мою боль, но с треском провалился.
– Что если ты не согласишься с этим заявлением? Что если это будет ужасно глупое заявление? Ты просто улыбнёшься и кивнешь головой?
– Так и будет, Котенок. Они сделают такое заявление, которое будет выгоднее для команды, и мне придется согласиться. Мне больше нечего сказать.
Я повернулась к Джеку спиной и помчалась в спальню.
– Это же смешно! Речь идет о твоей жизни. И моей. В этой статье одна только ложь, про тебя и меня. Мы не можем просто сидеть здесь и соглашаться с какими-то заявлениями, которые сами не делали.
Он подошел ко мне.
– Что ты хочешь сделать? Собственное заявление?
Я схватила кроссовки из шкафа.
– Я должна уехать отсюда, к чертовой матери, – жар быстро распространился по всему телу, когда во мне вспыхнул вышедший из-под контроля гнев.
– Что ты делаешь? Куда ты собралась?
– Ты не единственный, кто может проявлять характер, Джек. Только потому, что я не могу подойти ко всем этим людям и врезать им кулаком по лицу, не означает, что я должна терпеть всё это дерьмо.
– То, что ты сбежишь, не будет проявлением твоей силы. Это поступок покажет, что у тебя есть… – он замолчал, – …ноги.
Я зашнуровала кроссовки.
– Просто оставь меня в покое.
– Ты меня вообще понимаешь? Ноги, чтобы сбежать, вместо того, чтобы остаться здесь и обсудить сложившуюся ситуацию! – закричал Джек, его голос звучал расстроено.
– Я не могу ясно думать, когда ты рядом. Мне нужно побыть вдали от тебя.
Его глаз. Его лица. Всё это отвлекало меня от моих собственных мыслей.
Я хлопнула дверью и спустилась в спортзал, благодаря Бога, что он был пуст. Я подошла к беговой дорожке, прежде чем достала свой iPod. Музыка группы Imagine Dragons ударила мне по ушам, когда я начала бежать все быстрее и быстрее, желая снять с себя всё разочарование последних месяцев вместе с потом, стекающим по моему лбу. Желая вытоптать с каждым шагом по движущейся ленте все публикации в Интернете, газетные статьи, колонки сплетен, поток комментариев, и Кристалл из моей памяти.
После часа изнурительного бега на чистом адреналине, ничего не изменилось. Я не стала чувствовать себя лучше, не испытала облегчения, и не успокоилась. Напряжение и боль никуда не делись. Я поняла, что я не могу больше это игнорировать.
Я не была счастлива.
Последние четыре месяца помогли растворить мою силу в луже собственного сомнения и страдания. Быть с Джеком означала впустить в свою жизнь кучу других вещей, которые я ненавидела.
Моя голова разрывалась, когда я вернулась в нашу квартиру. Проигнорировав Джека, я прошла мимо него в душ. Он хотел последовать за мной, но я заперла дверь изнутри. Я стояла под струями воды, надеясь, что горячая вода смоет с меня все сомнения. Но ничего не помогло. После душа и вытерла полотенцем волосы, а другое полотенце я обмотала вокруг своего тела.
Джек сидел на нашей кровати и наблюдал за каждым моим движением, пока я быстро переодевалась в джинсы и майку.
– Я не подписывалась на это, Джек, – я закрыла глаза, желая, чтобы фотографии в сети и статьи в желтой прессе исчезли из моей памяти.
– На что конкретно ты не подписывалась? – настороженно спросил он, и склонил голову набок.
Я вздохнула.
– Я не подписывалась на такую жизнь. На постоянное вторжение в моё личное пространство… на постоянное преследование, всеобщее обсуждение. Люди говорят и пишут обо мне всё, что захотят, а я просто должна сидеть здесь и принимать это как должное. Я больше не могу так.
Из моих глаз покатились слезы, и я не могла остановить их.
– Ты знаешь, что мои фотографии размещены на множестве сайтов, где люди могут проголосовать, насколько я горячая для тебя? – прокричала я от досады.