Страница 19 из 73
Глава вторая
Роль «украинных» князей в борьбе между Русским государством и Великим княжеством Литовским из-за пограничных земель в конце XV в.
В обширной историографии русско-литовских отношений конца XV в. до сих пор остается невыясненной роль князей в этих событиях. Отечественные исследователи приписывали им тягу к Москве, а зарубежные ученые, наоборот, считали князей жертвой московской агрессии, но при всем различии оценок подход был одним и тем же: князья рассматривались как однородная, недифференцированная масса. Даже О. Бакус, посвятивший свой труд выяснению мотивов княжеских «отъездов» в Москву, не избежал этой ошибки[333]. Между тем, как мы могли убедиться, статус различных княжеских фамилий был далеко не одинаков. Учет этого обстоятельства должен помочь уяснению конкретного хода и результатов событий 1480–1500 гг.
Долгое время на русско-литовском рубеже поддерживалось определенное равновесие: волна отъездов русской знати к московскому двору в первой четверти XV в. сменилась серией переходов на литовскую службу во второй четверти столетия. Поэтому когда в 1470-х гг. начался «отток» верховских князей в Москву, это еще не означало радикального изменения ситуации на русско-литовском пограничье. Одним из первых перешел на московскую службу кн. Семен Юрьевич Одоевский. Точная дата его «отъезда» неизвестна, но случилось это во всяком случае до осени 1473 г.: к этому времени относится летописное известие о том, что любучане (мстившие за набег «москвичей» на Любутск) «безвестно приидоша на князя Семена Одоевского», и в бою с ними кн. Семен погиб[334]. Позднее, в 1487 г., Иван III пенял литовскому послу: «нашему слузе князю Семену Одоевскому и его детем нашим слугам, колко лиха чинился от короловых украиных князей и от его людей… и самого князя Семена короловы люди убили»[335]. Не следует ли из приведенного текста, что кн. Семен перешел на службу к Ивану III вместе с сыновьями? Для определенного ответа у нас недостает данных, так как систематические записи в посольских книгах начинаются с 1480-х гг., а летописи о выезде Одоевских из Литвы не упоминают. В 1487 г. братья Семеновичи Одоевские, несомненно, находились уже на московской службе[336].
Что могло побудить кн. Семена Юрьевича и его сыновей к переходу на службу к Ивану III? Уместно напомнить, что в апреле 1459 г. старший брат Семена, кн. Иван Юрьевич «новоселскии и одоевъскии», заключил вместе с братаничами Федором и Василием Михайловичами (Белевскими) докончание с королем Казимиром[337]. Но родной брат Ивана Семен и дети последнего в этом договоре даже не упомянуты. Возможно, они вообще не были связаны каким-либо докончанием с литовским господарем: в пользу подобного предположения говорит тот факт, что Казимир, неоднократно протестуя против приема Иваном III на службу тех или иных верховских князей, ни разу в 80-х — начале 90-х гг. не обмолвился о правомочности службы московскому государю Семеновичей Одоевских. Может быть, эта линия Одоевских присягнула Ивану Васильевичу еще в 60-х гг., самое позднее — в начале 70-х. Итак, налицо раскол в роде кн. Одоевских. Вероятно, именно здесь следует искать причины перехода Семена и его сыновей на московскую службу. Старшая линия, потомки Ивана Юрьевича, напротив, оставалась лояльна к литовскому господарю и пользовалась его милостями: сохранились упоминания о пожаловании Казимиром смоленских сел Ивану Одоевскому и его детям Михаилу и Федору[338]. Кн. Михаил Иванович умер, видимо, до 1492 г., а его младший брат Федор жаловался в начале этого года королю, что слуги Ивана III, «княжи Семеновы дети Одоевского, братья его (двоюродные. — М. К.), княжу Феодорову матерь поймали, а вотчину его половину города Одоева засели, и волости удел его побрали…»[339]. Так мы узнаем, что Семеновичи и Ивановичи владели Одоевом по половинам; стало быть, одна часть города оказалась в московской стороне, а другая — в литовской. Семеновичи — князь Иван «с братьею» — отрицали, однако, факт нападения на удел Федора; зато они заявили, что у них есть «с ним слово о вотчине о болшом княженье: по роду, по старейшинству пригоже, сказывают, быти на болшом княженье… князю Ивану Семеновичи) Одоевскому» — они посылали о том к кн. Федору, но тот с ними «смолвы» о «болшом княженье» не учинил[340].
Семейная вражда в роду новосильских князей была, можно сказать, запрограммирована: в их докончаниях с Казимиром предусмотрен случай — «коли сами промежы собе князи новосилскии сопремся», тогда «управить» между ними должен господарь[341]. Но когда родичи служили, как в описанном случае, разным государям, семейная распря превращалась в межгосударственный конфликт. Мы еще не раз встретимся с подобными фактами.
Мнение Ю. Вольфа о том, что Федор Одоевский тоже перешел в конце концов на московскую службу[342], источниками не подтверждается. Своей родовой вотчины он лишился: на переговорах о мире в Москве в начале 1494 г. литовские послы «отступилися» в сторону Ивана III, в числе прочего, «и княжы Феодоровы долници Одоевского»[343], но сам он остался на литовской службе и в качестве утешения получил от великого князя Александра в держание Дорогобуж (владел им весной 1494 г.[344]). Летом 1497 г. кн. Федора уже не было в живых[345].
Хронологически следующим после перехода на московскую службу Семена Одоевского с сыновьями был выезд в Москву (без вотчины) кн. Федора Ивановича Бельского в 1481/82 г.[346] Как уже говорилось, бегство кн. Федора в Москву произошло после раскрытия заговора против Казимира, в котором Бельский участвовал вместе со своими родственниками — князьями Михаилом Олельковичем и Иваном Гольшанским. Сведения источников об этом заговоре 1481 г. крайне скудны и противоречивы, и, может быть, именно поэтому в науке возникло столько различных версий этих событий.
Так, В. Б. Антонович видел в них одну из «последних попыток русских князей к восстановлению прав народного начала», результат «общего недовольства русских князей» состоянием дел в Великом княжестве[347]. О «русско-литовском антагонизме» и недовольстве русских князей писал и М. С. Грушевский. По его мнению, заговор, носивший «династически-родовой характер», имел целью возведение на литовский престол (возможно, при поддержке Москвы) Михаила Олельковича; наличие какой-либо религиозной подоплеки событий 1481 г. Грушевский отрицал[348]. М. К. Любавский, напротив, усматривал прямую связь между заговором против короля и изданным Казимиром в 1481 г. указом, запрещавшим строительство новых православных храмов. По мнению Любавского, заговорщики в случае неудачи покушения на короля собирались «отсесть» к Москве земли Великого княжества по Березину[349].
Польский исследователь Ф. Папэ, наиболее подробно изучивший обстоятельства пресловутого заговора, аргументированно отрицал религиозную сторону в рассматриваемых событиях, подчеркивал отсутствие у заговорщиков поддержки в широких слоях общества; по его мнению, в основе заговора была борьба центробежных удельных сил с силами государственной централизации[350]. Об узкодинастическом характере заговора писал Ф. Конечный[351]. А другой польский историк Л. Коланковский, считая главной целью заговорщиков лишение дома Ягеллонов власти над Великим княжеством или по крайней мере передачу восточных районов (по Березину) Москве, в то же время подчеркивал наличие в их действиях и религиозного мотива[352].
333
См. с. 21 настоящего издания.
334
ПСРЛ. Т. 8. СПб., 1859. С. 178; Т. 12. СПб., 1901. С. 154; Т. 28. М.-Л., 1963. С. 136.
335
Сб. РИО. Т. 35. СПб., 1882. С. 5.
336
Там же. С. 1 (прим.), 3–5; там же. Т. 41. СПб., 1884. С. 67.
337
ДДГ. М.-Л., 1950. № 60. С. 192.
338
АЛМ. Т. 1. Вып. 2. Варшава, 1897. С. 81, 95; РИБ. Т. 27. СПб., 1910. Стб. 650 и сл.; Сб. РИО. Т. 35. С. 232.
339
Сб. РИО. Т. 35. С. 59. Упоминание о Михаиле как о покойном: там же. С 57.
340
Сб. РИО. Т. 35. С. 59 и 65.
341
ДДГ. С. 193. Ср.: АЗР. Т. 1. СПб. 1846. № 80. С. 101.
342
Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. Warszawa, 1895. S. 280.
343
Сб. РИО. Т. 35. С. 120.
344
Там же. С. 141.
345
Там же. С. 232.
346
ПСРЛ. Т. 18. СПб., 1913. С. 269; Т. 25. М.-Л., 1949. С. 329.
347
Антонович В. Б. Монографии по истории Западной и Юго-Западной России. Т. 1. Киев, 1885. С. 240.
348
Грушевський М. С. Історія України-Руси. Т. IV. Київ-Львів, 1907. C. 268–273.
349
Любавский М. К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. Изд. 2. М., 1915. С. 203.
350
Papée F. Polska i Litwa na przełomie wieków średnich. Т. I. Kraków, 1904. S. 66–82.
351
Koneczny F. Litwa a Moskwa w latach 1449–1492. Wilno, 1929. S. 176.
352
Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego za Jagiellonów. T. I. Warszawa, 1930. S. 348–350.