Страница 30 из 30
Грамота Андрея Горбатого племяннику его господина, кн. Василию Федоровичу Оболенскому, датируется по тем же основаниям, что и предыдущий документ. Дополнительным датирующим признаком служит упоминание о том, что вместе с кн. Ф. В. Оболенским в заточении в Мельницком замке находятся князья Андрей Палецкий и Михаил Юрьевич Кривоног [Оболенский]. Поскольку нам известно, что кн. М. Ю. Оболенский был взят в плен под Кричевом (в конце июля 1536 г.), а в конце августа доставлен в Вильну559, то в Мельник его могли привезти никак не раньше сентября. Предполагаемая дата написания грамоты кн. В. Ф. Оболенскому: сентябрь — октябрь 1536 г.
Грамота Андрея Горбатого некоему Михаилу Григорьевичу (идентифицировать его с каким-либо известным в Москве в 30-е гг. XVI в. лицом не удалось) не содержит датирующих признаков. Она условно отнесена мною к тому же периоду, что и письмо кн. В. Ф. Оболенскому: оба документа скопированы на двух сторонах одного и того же листа, что наводит на мысль о возможной общности судеб этих посланий.
Грамотки Андрея Горбатого матери и братьям представляют собой чрезвычайно редкий для той эпохи образец частной переписки рядового служилого человека. Из его письма братьям явствует, что Горбатые были небогатыми помещиками, владевшими землей и холопами (на это указывают слова Андрея, обращенные к братьям Коптю и Степану: «велели бы есте хлеб пахати и тым сыти быти»). Служба А. И. Горбатого кн. Ф. В. Оболенскому носила, по всей видимости, вольный характер.
Предположительно, обе грамотки написаны во второй половине 1536 г. Дело в том, что с осени 1535 г. по начало лета 1536 г. А. И. Горбатый много раз ездил из Литвы в Москву и обратно (см. выше гл. 6); последнее известное нам пребывание его в Москве завершилось 11 июня 1536 г.560 Следовательно, по крайней мере, до июля этого года он не имел необходимости писать письма домой. Перемену в его судьбе, когда Андрей стал называть себя в письмах «горьким победным полоняником», следует, очевидно, связать с заточением его господина кн. Ф. В. Оболенского в Мельницкий замок в сентябре 1536 г. При этом сам А. Горбатый, по-видимому, оставался в Вильне (см. ниже комментарий к док. № 6). Режим его содержания был, надо полагать, не таким суровым, как у узников Мельницкого замка: ему, как видим, разрешалось вести переписку и даже встречаться с посланцами из Москвы. Однако свободу передвижения он потерял, как только его господин из почетного пленника, с которым связывались надежды на заключение выгодного для Литвы мира, превратился в узника, закованного в цепи в наказание за попытку (или только умысел?) побега.
Стоит также обратить внимание на упоминание Андреем полученного от матери письма: он обстоятельно отвечает на заданный ею вопрос (о продаже лошадей). Даже если Аксинья Ивановна, движимая хозяйственными заботами, написала сыну письмо уже через несколько недель после его отъезда из дома, то есть в июле, до пленника оно могло дойти не раньше августа.
Приведенные наблюдения позволяют сделать вывод о том, что нижняя хронологическая грань написания Андреем этих писем родным — август или, скорее, сентябрь 1536 г. А верхняя грань определяется выраженной в письме надеждой на заключение мира: значит, А. Горбатый еще не знал о заключенном 18 февраля 1537 г. в Москве перемирии561.
Адресата данного письма установить не удалось. Возможно, этот Иван Васильевич и Иван Недюров, упоминаемый среди тех, кому, согласно составленному в гетманской канцелярии перечню, отправлялись «Андрушины (то есть Андрея Горбатого. — М. К.) листки» (см. док. № 1), — одно и то же лицо.
Датирующим признаком служит упоминание в грамоте в прошедшем времени посольства Тимофея Константиновича Хлуденева562: 3 сентября 1536 г. он был отправлен из Москвы в Литву563; по завершении своей миссии посланник 15 октября был отпущен Сигизмундом из Вильны564 и 11 ноября того же года вернулся в русскую столицу565. Следовательно, письмо А. Горбатого Ивану Васильевичу написано после 15 октября, когда Т. К. Хлуденев, справив посольство, покинул Литву. Это — нижняя хронологическая грань. Верхняя же грань, судя по содержанию письма, едва ли далеко отстоит от нижней: автора волнуют денежные счеты со слугой кн. И. Ф. Оболенского Иваном Тарасовым, приезжавшего с дипломатической миссией в Литву в июне — июле 1536 г.566 С учетом всех этих наблюдений грамоту Ивану Васильевичу можно датировать примерно второй половиной октября или ноябрем указанного года.
СПИСОК КАРТ
Карта 1. Дороги на Северщину по описанию 1534 г.
Карта 2. Реконструкция хода военных действий осенью 1534 г.
Карта 3. Поход московских войск в Великое княжество Литовское зимой 1535 г.
Карта 4. Летняя кампания 1535 г.
Карта 5. Военные действия в 1536 г.
Карта 6. Гомельский участок московско-литовской границы в 30-е гг. XVI в.
Карта 7. Себежско-велижский участок московско-литовской границы в 30-е гг. XVI в.
Карта Московско-литовское пограничье в 30-е гг. XVI в. на вклейке
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
Рисунок 1. Взятие Стародуба. Гравюра из «Хроники всего света» М. Вельского. Краков, 1597.
Рисунок 2. Штурм Стародуба литовской армией. Фрагмент гравюры из «Хроники всего света» М. Вельского. Краков, 1597.
Рисунок 3. Пленный русский воевода кн. Ф. Овчина Оболенский (?) перед польским гетманом Яном Тарновским. Фрагмент гравюры из «Хроники всего света» М. Вельского. Краков, 1597.
Рисунок 4. Русские пленные покидают Стародуб. Фрагмент гравюры из «Хроники всего света» М. Вельского. Краков, 1597.
Рисунок 5. Казнь пленных «москалей». Фрагмент гравюры из «Хроники всего света» М. Вельского. Краков, 1597.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ