Страница 8 из 54
Лишь в чистой логике и математике утверждения можно считать абсолютно достоверными, но за такого рода истины приходится платить колоссальную цену. Цена эта — то, что подобные утверждения ничего не говорят нам о мире. Чтобы применить абстрактную математику для описания физических объектов, мы вынуждены делать всевозможные допущения, которые Рудольф Карнап[14] назвал «правилами соответствия». Почему два слона плюс два слона равняются четырем слонам? Потому что у нас есть четкие эмпирические основания для «правила соответствия», гласящего: слоны суммируются как положительные целые числа. Однако две капли воды плюс еще две капли могут составить одну большую каплю. Прикладная математика никогда не сообщает абсолютно достоверных истин, ибо всегда есть вероятность (пусть иногда и самая небольшая), что та или иная математическая модель не является абсолютно точной.
Из расплывчатости собственно научного метода и связанных с этим противоречий еще не следует, что наука, по сути, не развивается и что для сравнения конкурирующих теорий нет рациональных оснований. Всякий согласится, что науку продвигает вперед постоянная проверка новых гипотез, большинство из которых приходится рано или поздно отвергать. Этот процесс сравнивают с эволюцией в живой природе. Генетические мутации — это ошибки при копировании, которые почти всегда снижают вероятность выживания того или иного вида. Организмы с неблагоприятными мутациями имеют тенденцию вымирать, а организмы с благоприятными — выживать. Подобным же образом для научного прогресса необходимо, чтобы постоянно выдвигались необычные теории, в большинстве из которых позже обнаруживаются погрешности. Влиятельные научные журналы, вопреки мнению некоторых, буквально набиты как раз такими дикими рассуждениями и предположениями, а самая верная дорога к славе — придумать безумную теорию, которая в конце концов подтвердится, часто — после упорного сопротивления скептиков. Такое сопротивление и понятно, и необходимо. В науке царил бы полнейший хаос, если бы специалисты быстро принимали или с порога отвергали каждую появляющуюся эксцентричную теорию[15].
Почему я настаиваю на столь прозаических воззрениях? Потому что меня как скептика, отвергающего паранормальные идеи, всякого рода парапсихологи постоянно обвиняют в том, что я упрямо отрицаю саму возможность существования таких паранормальных сил, как ЭСВ (экстрасенсорное восприятие: телепатия, прорицание, ясновидение) и ТК (телекинез). Это дурацкое обвинение. Среди знакомых мне критиков паранормального никто не исключает саму возможность паранормального. Всякие законы или теории могут оказаться верными, если в них нет логических противоречий. Возможно, Вильгельм Райх действительно открыл прежде неизвестную силу — «оргонную энергию». Возможно (как уверяют сайентологи), человеческий эмбрион однодневного возраста фиксирует все слова, которые говорит его мать и которые говорят ей. Возможно, у нас с вами была некая предыдущая жизнь. Возможно, Солнце замерло на месте, вняв повелению Иисуса Навина; возможно, Иисус ходил по воде, обращал воду в вино и воскрешал мертвых. Возможно, Господь сотворил Еву из ребра Адама. Возможно, Земля — полый шар, на внутренней поверхности которого мы обитаем. Все утверждения относительно реального мира имеют различные степени достоверности, от единицы до нуля, причем 1 и 0 — недостижимые пределы, хотя иногда мы можем подобраться к этим границам на бесконечно малое расстояние.
Очевидно (по крайней мере для меня), что наука лишь начала раскрывать тайны Вселенной. Если под «паранормальным» подразумевать вообще все законы и теории, которые пока не открыты, тогда получится, что в паранормальное верят все ученые. Если бы нам каким-то образом удалось заполучить учебник физики XXV века, в нем почти наверняка обнаружилась бы масса информации, которую никто из современных физиков не смог бы ни заранее представить себе, ни даже понять. У всякой области науки есть свой передний край, фронтир, где она пробивается вперед, в бескрайние неисследованные джунгли, кишащие паранормальными сюрпризами. В этом смысле я радикальнейший «паранормалист». Я твердо убежден, что существуют истины о мироздании, лежащие настолько же за пределами нашего нынешнего знания, насколько наше современное знание природы недоступно пониманию рыб.
Когда я говорю, что не являюсь паранормалистом, я использую это слово так, как его используют в обычном сегодняшнем дискурсе. Мы живем во времена, когда среди несведущих людей растет интерес к самым причудливым идеям и верованиям, достоверность которых, по мнению всего научного сообщества, стремится к нулю. Именно эту весьма туманно очерченную область безумной науки писатели и телеведущие имеют в виду, произнося термин «паранормальное».
Надо ли мне кратко перечислять хотя бы некоторые из тех вещей, какие вы, скорее всего, увидите в любом псевдодокументальном фильме, посвященном паранормальным явлениям? Всякого рода НЛО с инопланетянами; загадочные смертоносные силы, царящие в Бермудском треугольнике; способность формы Великой пирамиды предохранять пищу от порчи и затачивать бритвенные лезвия; реальность одержимости демонами, психохирургии, лозоходческих талантов, астрологии, хиромантии, нумерологии, биоритмов; а еще — заверения адептов трансцендентальной медитации, что человек может научиться левитировать, становиться невидимым или проходить сквозь стены; аура человека; путешествия астрального тела; полтергейст; спиритизм; телефонные звонки от покойников; плачущие и кровоточащие изваяния Девы Марии; восприимчивость растений к мыслям; а также (на более достоверном уровне) ЭСВ и ТК.
В нашем обществе, где царит конкуренция, хозяева печатных и электронных СМИ всегда угождают вкусам публики, и в защиту подобного угождения произносится немало слов. Если большое количество людей обожает скверную живопись, скверную музыку и скверную литературу, скверные фильмы и телешоу, а также псевдонауку, кто посмеет заявить, что им не следует предоставлять возможность читать, слышать и видеть то, что им нравится? В открытом обществе любая попытка цензуры, пусть даже касающаяся самой вопиющей порнографии, всегда становится занятием весьма рискованным. Никто из приверженцев свободы и демократии не желает (кроме разве что самых исключительных и чрезвычайных случаев) государственного законодательного регулирования, запрещающего СМИ что-либо делать.
Однако (по крайней мере, я так считаю) существует много ситуаций, в которых руководители медиа оказываются перед моральным выбором. Рассмотрим три примера. Если Эн-би-си сделает документальный фильм о тайных супружеских изменах недавних президентов, усомнится ли кто-то, что телерейтинги подобного творения взлетят на немыслимую высоту? Почему же Эн-би-си вряд ли станет вкладывать деньги в такую программу? Не потому, что это запрещает закон или факты могут оказаться недостоверными, а из-за того, что такой фильм стал бы проявлением чудовищно дурного вкуса. И в конечном счете эта программа, вероятно, нанесла бы ущерб имиджу телекомпании.
А теперь — другой мысленный эксперимент. Допустим, несколько ученых заявляют, что черные чуть отстают от белых по генетически предопределенному уровню интеллекта. Эн-би-си могла бы выпустить программу, где эту идею позволили бы защитить ее адептам, и им бы не мешали оппоненты, потому что оппонентам не предоставили бы равного времени для ответа. В конце концов, в свободном обществе разрешено излагать в эфире любую точку зрения, разве не так? И это заинтересует миллионы зрителей, не правда ли? Разумеется, перед началом фильма дадут титры, где предупредят, что мнения, которые вы сейчас услышите, не разделяет компания Эн-би-си, как и большинство ученых.
Почему же Эн-би-си не показывает такой фильм? Не думаю, что из-за возможных низких рейтингов; и не думаю, что единственный фактор тут — опасения, что имиджу Эн-би-си будет нанесен ущерб (хотя ущерб, без сомнения, стал бы огромным). Это может показаться невероятным, но я убежден: руководство Эн-би-си сочтет такую документальную работу проявлением не только дурновкусия, но и безнравственности.
14
РУДОЛЬФ КАРНАП (1891–1970) — немецко-американский философ, представитель логического позитивизма.
15
Трудно поверить, но именно такой хаос рекомендовал Пол Карл Фейерабенд, уроженец Вены, философ науки, преподававший в Калифорнийском университете в Беркли. Фейерабенд полагал, что никакого научного метода не существует (в том смысле, что нет правил, которых нельзя было бы нарушить) и что соперничающие теории так же несопоставимы, как различные культуры. Поскольку он рекомендовал позволить государственным школам обучать детей всему, что пожелают налогоплательщики (будь то астрология, парапсихология, космология индейцев хопи, креационизм, вудуизм или обрядовые пляски вызывания дождя), он стал любимым философом для сторонников паранормального, читающих и понимающих его. Мое мнение об «эпистемологическом анархизме» Фейерабенда см. в статье 1982 г. «Наука и Фейерабенд», переизданной в моей книге «Порядок и неожиданность» (1983).