Страница 31 из 72
— Ну ладно, не буду вам мешать…
Сюзанна улыбается и плюхается на диван рядом со мной. Ей не терпится поболтать. Я, кажется, тоже рада, что сестра появилась так вовремя. Или не очень рада? Сама не знаю, чего хочу. Хочу, чтобы Лео ушел. Хочу, чтобы он остался.
В конце концов, я выдавливаю:
— Спасибо тебе, Лео.
Не знаю, за что именно благодарю его. За предложение поработать с ним? За признание, что он никогда не переставал думать обо мне? За то, что он намерен оставить нас с Сюзанной вдвоем?
— Не за что, — говорит Лео, словно отвечая на все сразу. Он собирается уйти, но вдруг останавливается и смотрит мне в глаза. — Кстати, вечером я собираюсь пойти перекусить в чудесной мексиканской забегаловке, где готовят сногсшибательный гуакамоле и весьма неплохие коктейли «Маргарита». Нет, я, конечно, не навязываюсь, но если захотите присоединиться, дай мне знать.
— Ладно, — отвечаю я.
— Позвони мне на сотовый или в номер. — Лео смотрит на свой электронный ключ. — Я остановился в шестьсот двенадцатом.
— Номер шестьсот двенадцать, — эхом повторяю я. — Это же прямо над нами — мы живем в пятьсот двенадцатом. Я запомню.
— Если не позвонишь, тогда до завтра. Увидимся после обеда.
— Хорошо.
— Я так понял, что буду брать интервью во время фотосессии.
Киваю, мысленно благодаря его за то, что он заранее предупредил меня о своем присутствии во время съемок. Подумать только, Лео и Дрейк в одной и той же комнате!
— Ты же любила вкусно поужинать, — подмигивает Лео и, наконец, уходит.
Едва только Лео скрывается за углом, на непроницаемом лице Сюзанны возникает ухмылка.
— Боже мой, Эллен.
— Что? — Я готовлюсь стоически выдержать все ее издевки.
— Какая страсть! Какое влечение! Такое взаимное притяжение, что любой магнит отдыхает, — восхищенно качает головой Сюзанна.
— Вздор!
— «Номер шестьсот двенадцать. Я запомню», — передразнивает меня сестра ужасно писклявым и томным голосом.
— Я так не говорила! Все не так, Сюзанна, честно!
— Хорошо, тогда как?
— Долгая история, — уклончиво отвечаю я.
— А я никуда не спешу.
— Может, сначала закажем что-нибудь выпить? — Я тяну время.
— Уже. Я заказала фирменный коктейль «Красотка», пока зависла у стойки, любуясь издали на вас, глупых. Знаешь, кажется, здесь снимали одну из сцен этого фильма.
— Правда? — Я надеюсь перевести разговор на какую-нибудь безобидную тему, побеседовать о Голливуде, о моей любимой Джулии Робертс. — Мы ведь, кажется, смотрели «Красотку» вместе? Тебе понравилось?
— Так себе фильмец, неприкрытая пропаганда проституции, — пожимает плечами Сюзанна. — Ну а сейчас вернемся к нашей основной теме — к твоему милому эксу.
— Он не милый.
— Ну ладно, пусть будет «знойный», ты и сама прекрасно это знаешь. Глаза выдают его с головой.
Я пытаюсь сдержать улыбку, но не могу. Глаза у Лео в самом деле так и горят.
— Давай рассказывай, что между вами происходит, делись переживаниями с сестрой, а?
Я подпираю голову руками и тяжело вздыхаю:
— Хорошо, но обещай не осуждать меня.
— Когда это я тебя осуждала?
— Шутишь? — усмехаюсь я, глядя на сестру. — Лучше скажи, когда ты меня не осуждала.
— Может, ты и права. Ладно, обещаю на этот раз тебя не осуждать.
Я снова вздыхаю и принимаюсь рассказывать Сюзанне всю историю с момента нашей случайной встречи с Лео на перекрестке. Сюзанна молчит. Официантка приносит нам закуски, и сестра заказывает мне еще один бокал. Заканчиваю свою повесть и спрашиваю, не думает ли Сюзанна, что я поступаю аморально.
Сестра поглаживает меня по коленке, как делала в детстве, когда меня укачивало на заднем сиденье нашего «бьюика».
— Вроде бы пока нет.
— Что значит «пока»?
— Значит, что еще не вечер, выпит только один мартини, и все самое интересное, конечно, впереди.
— Сюзанна, — шепчу я, напуганная ее намеком, — я никогда не изменю Энди, никогда.
— Эллен, разве кто-то говорит об измене?
Через два часа, после трех бокалов и долгого разговора, мы с Сюзанной снова оказываемся в нашем номере, счастливые и немного пьяные. Опустошаем мини-бар и смеемся над собой. Когда по-настоящему голоден, шесть долларов за упаковку конфет уже кажутся разумной ценой! Между тем, мои мысли возвращаются к Лео и мексиканской закуске.
— А не позвонить ли нам на стойку регистрации? — размышляю я вслух. — Я бы совсем не прочь съесть какое-нибудь мексиканское блюдо.
— Вполне поддерживаю инициативу, — ухмыляется Сюзанна, снимая трубку. — А может, лучше сразу позвонить в шестьсот двенадцать или даже для надежности пойти туда?
Я качаю головой и говорю, что встречаться с Лео вовсе обязательно.
— Ты правда так думаешь?
— Честное слово.
— Мне-то казалось, это могло быть забавно.
— Забавно видеть мое смущение?
— Нет, просто мне понравилось общаться с Лео.
Я не могу понять, дурачится Сюзанна, проверяя мою стойкость, или просто пытается не осуждать меня. В конце концов, я отбираю у нее телефонную трубку и пакетик конфет.
— Ну же, — подначивает меня сестра, — звони! Неужели не хочешь узнать, чем занимался Лео все эти годы?
— Это я и так прекрасно знаю — он до сих пор берет интервью и пишет статьи. — Сбрасываю туфли и надеваю махровые тапочки с эмблемой отеля, кладу в рот конфету и добавляю: — Собственно, поэтому я и здесь, понимаешь?
— Да, но кроме работы… Ты ведь ничего не знаешь о его жизни, не так ли? Даже не знаешь, женат он или нет.
— Не женат.
— Ты уве-е-е-рена?
— Он не носит кольцо.
— Это еще ничего не значит. Полным-полно женатых мужчин, которые не носят кольца.
— Много ты понимаешь, — бормочу я.
— Но далеко не все они донжуаны.
«Странно, обычно Сюзанна другого мнения о мужчинах», — думаю я, припоминая ее многочисленные рассказы о неокольцованных развратных пилотах и похотливых бизнесменах, развалившихся в салонах первого класса.
— У людей старой закалки так принято. Наш папа никогда не носил кольцо и при этом за юбками не бегал,
— Разве может быть старая закалка у человека, которому еще нет и сорока?
— Еще как может, это ведь состояние души — а Лео таков и есть, — говорит сестра с явным удовольствием, и до меня доходит, что, приписывая Лео «старую закалку», Сюзанна делает ему комплимент.
— Почему ты так думаешь? — спрашиваю я.
— Не знаю, просто все на это указывает. Он не клюнул на все эти материальные блага, на жалкие игрушки, от которых в восторге наше поколение.
— Сюзанна! С чего ты это взяла? Ты же с ним за все время провела от силы часа четыре!
— Он проявляет благородство на деле. — Сестра, видимо, имеет в виду участие Лео в движении против СПИДа.
— Ты называешь его человеком старой закалки только потому, что его волнует судьба больных СПИДом? — усмехаюсь я, но, признаюсь, приятно, что Сюзанна тоже видит в Лео черты, которые всегда мне нравились.
В отличие от многих парней, особенно нью-йоркских, Лео никогда не был ни выскочкой, ни снобом. Он не водил меня по дорогущим ресторанам и барам, рекомендованным журналом «Нью-Йорк» и ресторанным справочником Загата. Он не щеголял в обязательных черных мокасинах от Гуччи. Он не цитировал поминутно классиков, не упоминал просмотренные фильмы и не хвастался, что недавно «открыл для себя» какую-нибудь альтернативную музыкальную группу. Он не рвался обосноваться на вилле в пригороде с красавицей женой и двумя детьми. И всегда предпочитал путешествия и впечатления материальным благам. В общем и целом Лео не пускал пыль в глаза, не старался произвести впечатление и не желал казаться тем, чем не был.
Я рассказываю об этом Сюзанне, скорее даже размышляю вслух, но после мысленно сравниваю Лео и Энди. У Энди несколько пар мокасин от Гуччи; Энди часто и очень внимательно читает популярные журналы, перед тем как определиться с выбором ресторана; Энди мечтает переехать в Атланту, чтобы обосноваться там в особняке, и готов ради этого покинуть лучший город мира — Нью-Йорк. И хотя моего мужа вряд ли можно обвинить в снобизме, в слепом следовании моде относительно выбора музыки, книг и развлечений, я все-таки должна признать: он, пожалуй, больше обращает внимания на свой жизненный статус, чем мой бывший бойфренд.