Страница 92 из 93
Под влиянием королевы монархия возвела чувство долга и преданность в ранг святынь, превратила эти качества в новую религию. Без оглядки тратя силы у постелей раненых, королева Мария своим примером принудила других представительниц королевской семьи делать то же самое, и однажды одна из них пожаловалась: «Я устала, и я ненавижу госпитали». На что королева ответила: «Вы принадлежите к английской королевской семье. Мы никогда не устаем, и мы все любим госпитали».
Как отметил один из ее биографов: «При всей своей преданности мифу о британской монархии и священной фигуре короля королева Мария так никогда и не смогла найти решение главной проблемы: проблемы отношений со своими детьми. Кроме того, старший сын и наследник престола, пришедший к власти после смерти Георга, отринул почти все ценности, которые столь яро защищали его родители, так что его короткое царствование — с января 1936 года по декабрь того же года — породило самый глубокий кризис, с коим когда-либо сталкивался дом Виндзоров. Его отречение от престола нанесло королевской семье тяжелую рану, и эта рана до сих пор терзает семейство, потому что семья боится, что это был опасный прецедент, и этот страх во многом может служить объяснением тем внутренним изменениям, что произошли в лоне английской монархии».
Коронованный под именем Эдуарда VIII Дэвид, старший сын Георга V, правил всего лишь 325 дней. Надо заметить, что, когда он был принцем Уэльским, именно он стоял у истоков процесса создания современной монархии: именно в нем как в личности видят провозвестника общества более открытого, более демократичного. У него было много «козырей»: несомненная популярность, очарование, столь же несомненное, и некий антиконформизм. Однако в личной жизни он проявлял довольно тяжелый характер, высокомерие, спесь, своенравие, даже сумасбродство, отражением чего были его сердечные увлечения.
Его воцарение во дворце, казалось, прозвучало похоронным звоном по старому этикету: под влиянием той, что впоследствии стала его женой, он уволил многих старых слуг, изменил график работ и систему оплаты труда, в результате чего быстро столкнулся с ненавистью обслуживающего персонала. К счастью, 10 декабря 1936 года в 13 часов 52 минуты он отрекся от престола ради любви Уоллис Симпсон; герцог Виндзорский провел остаток жизни со своей супругой «в золоченом изгнании», у которого явно ощущался привкус горечи, и привкус этот присутствовал во всем вплоть до смерти герцога, случившейся в его парижском жилище в 1972 году.
Самым странным в этом кризисе, пробудившем столько страстей, было то, с какой скоростью широкая публика примирилась с уходом со сцены короля без короны. Что касается королевского двора, то у него память оказалась не столь короткой; там царило глубокое убеждение, что герцог совершил акт предательства, и это убеждение с годами не исчезло.
На троне воцарилась новая чета: Георг VI и «улыбающаяся герцогиня» Елизавета (Элизабет) Боуз-Лайон. Они вступили во дворец 17 февраля 1937 года, накануне войны. Королева Елизавета, очень любившая шампанское, не имела ни малейшего желания следовать примеру королевы Марии и отказываться от алкоголя, «пока длятся бедствия». Однако были предприняты серьезные усилия, чтобы при составлении меню королевских трапез соблюдались нормы карточной системы, а король чертил в ваннах и раковинах линии, выше коих воду наливать не разрешалось, дабы не тратить понапрасну драгоценные запасы. Не стоит и говорить, что эти достойные похвал усилия стали объектами многочисленных публикаций в прессе. Двух принцесс сфотографировали в тот момент, когда они «рыли траншеи ради победы» в парке. «Они делали это собственноручно», — гласит легенда.
Георг VI приказал оборудовать во дворце бассейн (разрушенный во время бомбардировок Лондона, а затем вновь отстроенный) и множество ванных комнат. Только в самом конце его правления во дворце было проведено отопление с использованием мазута. Однако при этом все же до конца мая необходимо было обогревать огромные помещения дворца при помощи дровяного отопления; приходилось разжигать камины, чтобы в залах было если не тепло, то хотя бы не холодно; кстати, Елизавета, видевшая в горящих каминах «искорку радости», очень дорожила ими. Переоборудование системы отопления изменило дворец: теперь здесь больше не ощущается запах сырости и можно пройти по коридору без мехового манто. Елизавета распорядилась застелить коридоры коврами и повсюду разместить дополнительные осветительные приборы.
После смерти Георга VI умерла надежда, которую питал принц Филипп, надежда по-прежнему жить в Кларенс-Хаусе и превратить Букингемский дворец в «королевский генеральный штаб». В действительности Кларенс-Хаус стал лондонской резиденцией королевы-матери; находился он в двух шагах от Букингемского дворца, за роскошной решеткой, установленной по приказу Эдуарда VII у въезда в Грин-парк Обосновавшись в Кларенс-Хаусе, королева-мать быстро превратила это гигантское здание XVIII века в самый шикарный частный особняк Лондона, войдя в который, визитеры могли лицезреть выставку принадлежавших королеве-матери произведений искусства.
«Будем надеяться, что это событие положит начало большой операции по уборке дворца», — говорил преисполненный надежд сэр Генри Чэннон по поводу восхождения на престол Елизаветы II. Однако в первые годы правления молодой королевы система, тщательно отлаженная при Георге VI, не только не изменилась, но и упрочилась. Придворные, занимавшие высокие посты, сохранили свои должности и свое положение в обществе; так, например, имевший большое влияние при Георге VI его личный секретарь сэр Алан Ласселз был утвержден в той же должности при молодой королеве. Но герцог Эдинбургский наблюдал, и зорко наблюдал за жизнью двора. Этот человек, вспыльчивый, склонный к крайностям, не слишком вежливый и почтительный, привыкший говорить без обиняков, не скрывал своего неприятия придворного протокола, наводившего на него скуку и угнетавшего его. И вот герцог «наткнулся» на множество старых придворных. Если кто-то и должен был приступить к осуществлению «операции по уборке дворца», о которой мечтал сэр Чэннон, то не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы угадать, кто именно возьмется за метлу.
Двести двадцать слуг, чтобы содержать дворец в порядке! Могло показаться, что это слишком много, даже если учесть, что во дворце шестьсот девяносто комнат… Филипп, любивший в обществе главного казначея и своего личного секретаря проверять счета, поступавшие в Букингемский дворец, вскоре заметил, что королевские слуги тратят свое рабочее время в основном на то, чтобы обслуживать друг друга, соблюдая все правила этикета, и только семь-восемь человек в действительности заботятся о благополучии королевской семьи. Герцог медленно осуществлял реформы и предложил определенные меры экономии, что заставило многих в ярости скрежетать зубами. «Господин Чистильщик» этикета, он с удовольствием стряхивал пыль, за несколько веков осевшую на занавесях и драпировках дворца. Пресса, подводя итоги его деятельности, делает такой вывод: «Вместе с Филиппом в Букингемский дворец вошло то, что XX век повелел считать практичным и эффективным». Ну что же, в результате королева, по крайней мере, ест свои блюда теплыми, а не холодными!
Когда наступает ночь, англичанам нравится думать, что свет, который виден в одном из окон второго этажа, горит в комнате королевы. В полночь триста дворцовых стенных часов начинают отбивать двенадцать ударов. В огромных залах, украшенных торжественной позолотой, царит тишина, бесконечные коридоры пустынны… В этот час привидения, обитающие во дворце, обретают право ходить по красным коврам.
У главного входа во дворец ежедневно в 11 часов 30 минут, кроме дождливых дней, под взглядом мраморных очей королевы Виктории разворачивается театрализованное зрелище, занимающее первое место в «лондонском туристическом хит-параде». Эта церемония — спектакль, в ходе которого можно наблюдать за тем, как под звуки военных маршей перестраиваются пехотинцы-гвардейцы, составляющие вместе с конногвардейцами основу Королевской стражи.