Страница 5 из 10
– Когда же приведешь ты ко мне своего жениха? Когда порадуешь мою старость внуками?
Но краска стыда заливала нежные ланиты нимфы. Как смерти, боялась она брака. Ласкаясь к отцу, отвечала Дафна:
– О, позволь мне, отец, навсегда остаться девой, подобно великой Артемиде.
Встретил как-то прекрасную Дафну Аполлон и полюбил ее. Его пленили ясные, как звезды, очи нимфы, ее розовые уста, руки, белые, как мрамор, и ее вьющиеся кудри. Но лишь только увидала Дафна златокудрого Аполлона, как с быстротою ветра пустилась бежать. Поспешил ей вослед сребролукий бог.
– Стой, прекрасная нимфа, – взывал Аполлон, – зачем бежишь ты от меня, словно овечка, преследуемая волком? Словно голубка, спасающаяся от орла, несешься ты. Ведь я же не враг твой, остановись, нимфа, ведь меня любовь заставляет преследовать тебя. Не беги так быстро, и я тогда тоже умерю свой бег. Смотри, ты поранила ноги об острые шипы терновника. О, погоди, остановись! Ведь Аполлон, сын громовержца Зевса, а не простой пастух преследует тебя.
Но все быстрее бежала прекрасная Дафна. Как на крыльях, мчится за ней Аполлон. Все ближе и ближе он. Вот сейчас настигнет. Дафна чувствует уже его дыханье. Силы оставляют ее. Взмолилась Дафна отцу своему Пенею:
– Отец Пеней, помоги мне! Расступись скорее, земля, и поглоти меня! О, отнимите у меня этот образ, он причиняет мне одно страданье!
Лишь только сказала она это, как тотчас онемели ее члены. Кора покрыла ее нежное тело, волосы обратились в листву, а руки, поднятые к небу, в ветви. С болью в сердце обнимал Аполлон обратившуюся в лавр Дафну. Он покрывал поцелуями ствол лавра, и слышалось ему еще биение сердца Дафны под древесной корой. Долго печальный стоял Аполлон пред лавром и наконец промолвил:
– Пусть же венок лишь из твоей зелени украшает мою голову, пусть отныне украшаешь ты и мою кифару, и мой колчан. Пусть никогда не вянет, о лавр, твоя зелень! Стой же вечно зеленым!
А лавр зашелестел в ответ Аполлону своими густыми ветвями и как бы в знак согласия склонил свою зеленую вершину.
Гиацинт. Аполлон и еще раз изведал горе. Любил далекоразящий сын Латоны прекрасного юношу, сына лаконского царя Амика, Гиацинта, равного самим небожителям своей красотой. Часто являлся Аполлон на берег быстрого Эврота к своему любимцу. Там проводил он с ним время, охотясь в лесах и по склонам гор или занимаясь гимнастикой и играми, которые так любили греки. Однажды в жаркий полдень Аполлон и Гиацинт, сняв одежды и умастив свое тело, упражнялись в метании тяжелого диска. Аполлон первый бросил диск. Высоко, до облаков взлетел медный диск, брошенный могучей рукой бога, и, сверкая на солнце, падал обратно на землю. Юный Гиацинт побежал, чтобы поднять диск, когда он упадет на землю. Он хотел тоже бросить его и показать Аполлону, что и он обладает большой силой и ловкостью. Диск упал на землю, отскочил от удара и попал со страшной силой в голову подбежавшего Гиацинта. Алая кровь потоком хлынула из раны и окрасила темные кудри прекрасного юноши. Побледнел Гиацинт, пошатнулся и упал на руки подбежавшего Аполлона. Склонился златокудрый бог над своим любимцем. Он спешит остановить льющуюся из раны кровь, он старается согреть холодеющее тело Гиацинта, прикладывает к ране целебные травы. Но все напрасно. Склонилась бессильно голова прекрасного Гиацинта, как склоняется, увядая, сорванная лилия.
– О, ты умираешь во цвете юности, прекрасный Гиацинт! О горе! Своей рукой сразил я тебя! Если бы только я мог вместе с тобой сойти в царство теней, но не сулил мне этого рок. Я бессмертен и не могу последовать за тобой. Живи же вечно по крайней мере в моем сердце, возлюбленный юноша! – Так горько сетовал Аполлон, держа в своих объятиях умирающего Гиацинта.
Отлетела душа Гиацинта, умер он. Громко стеная, долго стоял над телом юноши Аполлон. Чтобы вечно жила память среди людей о прекрасном Гиацинте, по слову Аполлона из алой крови его любимца вырос кроваво-красный цветок – гиацинт, а на лепестках его запечатлен стон скорби бога Аполлона.
Сыновья Алоея. Подобно простому смертному, изведал Аполлон печаль и горе, подобно смертному, и гневается он. Грозен далекоразящий Аполлон в своем гневе, и не знают тогда пощады его золотые стрелы. Многих поразили они. От них погибли и надменные сыновья Алоея, От и Эфиальт. Уже в раннем детстве славились они своим необычайно громадным ростом, своей силой и не знающей преград храбростью. Будучи еще юношами, стали грозить богам-олимпийцам От и Эфиальт:
– О, дайте нам только возмужать, дайте только достигнуть полной меры нашей сверхъестественной силы! Мы нагромоздим тогда одну на другую горы: Олимп, Телион и Оссу – и взойдем по ним на небо. Мы похитим тогда у вас, олимпийцы, Геру и Артемиду!
Так, подобно титанам, грозили олимпийцам надменные сыновья Алоея. Они исполнили бы свою угрозу. Ведь сковали же они цепями грозного бога войны Ареса: целых тридцать месяцев томился он в медной темнице. Долго бы еще томился ненасытный бранью Арес в плену, если бы не похитил его, лишенного сил, быстрый Гермес. Могучи были От и Эфиальт. Не снес Аполлон их оскорбительных угроз. Натянул далекоразящий бог свой серебряный лук; словно искры пламени, сверкнули в воздухе его золотые стрелы, и пали, пронзенные стрелами, От и Эфиальт.
Марсий. Жестоко наказал Аполлон и фригийского сатира Марсия за то, что осмелился Марсий состязаться с ним в музыке. Не снес такой дерзости кифаред Аполлон. Однажды, блуждая по полям Фригии, нашел Марсий тростниковую флейту. Ее некогда бросила богиня Афина, заметив, что игра на изобретенной ею самой флейте обезображивает ее божественно прекрасное лицо. Прокляла Афина свое изобретение и сказала:
– Пусть жестоко будет наказан тот, кто подымет эту флейту!
Ничего не зная о том, что сказала Афина, Марсий поднял флейту и вскоре научился так хорошо играть на ней, что все заслушивались этой незатейливой музыкой. Возгордился Марсий и вызвал самого покровителя музыки, Аполлона, на состязание. Явился на вызов Аполлон в длинной пышной хламиде, в лавровом венке и с золотой кифарой в руках. Каким жалким казался пред величественным, прекрасным Аполлоном уродливый, грубый житель лесов и полей Марсий со своей жалкой тростниковой флейтой! Разве мог извлечь он из флейты такие дивные звуки, какие слетали с золотых струн кифары предводителя муз Аполлона! Победил Аполлон. Разгневанный дерзким вызовом, велел он повесить за руки несчастного Марсия и содрать с него с живого кожу. Так поплатился Марсий за свою дерзость. А кожу Марсия повесили в грот у Келен во Фригии и рассказывали потом, что она двигается, словно танцует, когда долетают в грот звуки фригийской тростниковой флейты, и остается недвижимой, когда раздаются величавые звуки кифары.
Асклепий (Эскулап). Но не только мстителем является Аполлон, не только гибель шлет он своими золотыми стрелами, он и врачует болезни. Сын же Аполлона Асклепий – бог врачей и врачебного искусства. Мудрый кентавр Хирон воспитал Асклепия на склонах Пелиона. Под его руководством Асклепий стал таким искусным врачом, что превзошел даже своего учителя Хирона. Асклепий не только исцелял все болезни, но даже умерших возвращал к жизни. Этим прогневил он властителя царства умерших, Аида, и громовержца Зевса, так как нарушил закон и порядок, установленный Зевсом на земле. Разгневанный Зевс метнул свою блестящую молнию и поразил Асклепия. Но люди обожествили сына Аполлона как бога-целителя. Много святилищ воздвигли они ему, и среди них знаменитое святилище Асклепия в Эпидавре.
Ни одного из богов Греции не чтили так, как Аполлона. Всюду были его святилища. Чтили его греки как бога света, бога, очищающего человека от скверны пролитой крови, как бога, прорицающего волю отца его, Зевса, бога карающего, насылающего болезни и целящего их. Его чтили юноши-греки как своего покровителя. Аполлон – покровитель мореходства, он помогает основанию новых колоний и городов. Художники, поэты, певцы и музыканты стоят под особым покровительством предводителя хора муз, Аполлона-кифареда. Аполлон равен самому Зевсу-громовержцу по тому поклонению, которое воздавали ему греки.