Страница 73 из 78
Когда над Гибралтаром был сбит немцами английский самолет, английская подводная лодка вышла в море и оставила «майора» в спасательном жилете в 3-х километрах от испанского берега на надувном пробковом спасательном кругу. Сильный ветер дул в сторону Испании, и вскоре труп был обнаружен испанскими рыбаками. Документы немцы срочно доставили в Берлин. Весть о «майоре» была опубликована. Испанцы хоронили «майора» с почестями, а тем временем гестапо и контрразведка детально изучала полученные документы. Кальтенбрунер, Гитлер и Шеленберг стали ждать 28 апреля и, когда в Анкаре в этот день рядом с американским флагом появился английский флаг, Гитлер дал приказ, и большую часть военного флота, две подводные лодки и две пехотные дивизии немцы перебросили с Сицилии на охрану Корсики. Сицилия была оголена. Эйзенхауер предпринял штурм Италии, надводные и воздушные десантные войска с африканских берегов атаковали немцев и взяли Сицилию, выиграв сражение малой кровью…
— Вот как работают профессионалы, — сказал Белобородов. — Разведка — это очень тонкая, опасная и тяжелая работа. Но все же, все же, — добавил он, — основные принципы западных разведок сильно отличаются от советских принципов. Западные разведки интересуются деньгами, голый расчет, отсутствуют убеждения, моральные устои, наблюдается частая перевербовка агентов. Резким контрастом западным разведкам противостоят советские разведчики. Примеров тому много…
(И только после войны я убедился в правоте слов Белобородова. Джордж Блейк, Рут Вернер, Клаус Фукс, Ким Фильби, Хейнц Фельфе, Абель, Раде, Треппер… Они на «тайной войне» жили честной, бескорыстной жизнью. Недаром говорил Рабле: «Знания без совести — крушение души».)
— Советская разведка, — продолжал старец, — одна из самых сильных и опытных разведывательных служб мира. Имеет свою славную историю, свои боевые традиции, свои методы. Она не имеет потребительского подхода. Главная ее задача: забота о безопасности своей страны и борьба за предотвращение войны. Все эти годы она была дерзко активной. Как мне кажется, в правительстве каждой страны были ее глаза и уши. Многие иностранцы, занимающие правительственные посты, по разным причинам работали на советскую разведку…
Слева от нас в противоположном углу зала раздался шум. Поссорились немецкие офицеры. Что-то не поделили или круто разошлись во мнениях. Я встал и прохаживался, делая разминку. Подойдя к двери, увидел немецкого полковника и майора. Полковник курил.
— Господин полковник, — произнес майор. — Разрешите постоять рядом и понюхать дым?
— Разрешаю! — ответил тот, но сигаретой не угостил.
Так они и стояли, один курил, другой нюхал дым.
В это время открылась дверь и чей-то голос произнес:
— Николай Соколов, на выход, с вещами!
— Это за мной!
Я простился со старцем, с Гансом Хельмом и вышел из зала.
В тот же день я улетел в Москву. На том же самолете летели несколько пленных немецких генералов и среди них царский генерал Краснов и его внук в форме майора немецкой армии.
Приближался день великой скорби и великой нашей Победы.
Документальные очерки
Два спасенных знамени
Первое Знамя принадлежало 222-му стрелковому полку, 49-й Краснознаменной стрелковой дивизии, 4-й Армии Западного фронта. Второе — 166-му артиллерийскому полку той же дивизии. Эти Знамена командир 222-го полка полковник Яшин и комиссар Антонов вручили лейтенанту-связисту и двум сержантам для того, чтобы они передали их в штаб Западного фронта в Минске. Одновременно лейтенанту было приказано доложить в штабе о той сложной обстановке, которая сложилась в первые дни войны в районе Высокая Черемха Брестской области: связь дивизии со стрелковым корпусом и штабом 4-й Армии прервана, дивизия, сдерживая бешеный натиск бронированных фашистских частей, истекает кровью, сражается одна в полном окружении.
Красные полотнища двух Знамен, продымленные фронтовым порохом, окропленные кровью в штыковых атаках, охватывали тела сержантов, а лейтенант имел при себе письмо-донесение командира 49-й дивизии командующему фронтом генерал-полковнику Павлову.
Трое военнослужащих, утомленные непрерывными боями, голодные, в грязном обмундировании продвигались только ночью. Они шли лесом, обходили болота, имея при себе три автомата ППД. На четвертые сутки, встретив в лесу группу военных из артполка человек 70 с командиром майором Дюрба, лейтенант передал ему оба Знамени и донесение и вместе с его штабом продолжал движение. В лесу пахло гарью. Фашистские стервятники жестоко бомбили белорусские деревни, сжигали дома, и местные жители со своим скарбом, скотом и детьми, обезумев от горя, метались по лесу. Войсковое соединение майора Дюрбы форсировало реку Березину и оказалось в районе местечка У святы, где и расположилось на отдых.
В один из тех дней в район их дислокации был сброшен советский десант, призванный выполнить приказ Верховного Главнокомандующего, требовавший от частей попавших в окружение не выходить к своим, а оставаться в тылу врага и вести партизанскую борьбу с оккупантами.
Таким образом, лейтенант и два сержанта влились в подразделение полка, которое стало партизанским отрядом под командованием майора Дюрбы. В отряде не было продовольствия, боеприпасов, палаток, шанцевого инструмента, рации. Люди измучены боями и дальними переходами, среди них есть и раненые. В отряде были 8 лошадей и 2 пушки без снарядов. Тем не менее, делая вылазки, бойцы из засад уничтожали фашистов, вооружались их трофейным оружием и постепенно обживались в лесных условиях. Перемещались с места на место с фланговыми и передовыми дозорами, согласно военному уставу. Уходя же из района Усвяты, штаб партизанского отряда решил спрятать два легендарных Знамени в лесу. Для этого было выбрано укромное место, недалеко от бомбовой воронки и двух поваленных сосен — запоминающиеся ориентиры. На близрастущих деревьях топором были сделаны заметные зарубки. Затем вырыли яму, в нее опустили две лошадиные торбы, в каждой — по свернутому полотнищу. Священные реликвии были покрыты брезентовой плащ-палаткой, засыпаны землей и замаскированы травяным дерном.
Партизанский отряд покинул местечко Усвяты…
…Эти два Знамени пролежали в земле, в лесу много лет и только в 1957 году группа военных с первым секретарем Калининградского Обкома партии Василием Ефимовичем Чернышовым и тем лейтенантом были найдены и переданы в Брестский музей. Ныне эти Знамена находятся в Государственном Центральном музее Советской Армии в Москве.
Эту фронтовую быль поведал мне тот самый лейтенант, ныне гвардии майор — Михаил Яковлевич Гофеншефер, встретивший первый день войны 22 июня 1941 года под Брестом на Бугской границе. Молодой лейтенант воевал тогда в составе 49-й дивизии, не раз прорывался сквозь кольца вражеского окружения, партизанил в лесах Белоруссии. В 1942 году отряд соединился с подразделениями 3-й Ударной Армии. Затем лейтенант был ранен. Лечился. Был выписан из госпиталя и направлен в 33-ю стрелковую бригаду. День Победы встретил в городе Горьком в 5-м полку связи.
На протяжении многих лет гвардии майор в отставке Михаил Яковлевич Гофеншефер является секретарем Совета ветеранов 4-й Армии Западного фронта. Совет связан с музеем Брестской крепости, переписывается с однополчанами и ветеранами по партизанскому движению, выступает перед колхозниками, рабочими, студентами, ведет большую шефскую работу по военно-патриотическому воспитанию молодежи.
Гвардии майор М. Я. Гофеншефер часто навещает те два легендарных Знамени, за участие в Великой Отечественной войне награжден двумя орденами Отечественной войны, двумя орденами Красной Звезды, медалью за боевые заслуги и 18-ю юбилейными медалями.
…Из сказанного выше известно, что оба Знамени были спрятаны в лесу и зарыты в земле. Было это в июле 1941 года.