Страница 99 из 115
Узнав о разрешении бессарабского вопроса, уроженцы края из других районов Румынии устремились домой, но румынские власти постарались затруднить их возвращение. 30 июня в Галаце румынские полицейские устроили расправу с желающими вернуться в Бессарабию. Согласно сообщениям румынской прессы, в городе якобы произошло еврейско-коммунистическое вооруженное восстание, подавленное войсками. В 10 часов утра на Траянской улице была организована с участием большого количества евреев коммунистическая демонстрация, около 10 руководителей которой было тотчас же застрелено. Во второй половине дня на железнодорожную станцию прибыло до 2 тыс. человек, на 90 % евреев, под конвоем румынских солдат. На площади у вокзала один еврей из револьвера убил полицейского. Солдаты открыли огонь из пулеметов, толпа была рассеяна. Румынские войска принялись преследовать убегавших и оцепили центр города. Конные патрули разъезжали по городу в поисках евреев и арестовывали всех, кто был не в состоянии доказать свое происхождение. Произошедшие вечером другие коммунистические демонстрации были также подавлены. По данным румынских властей, погибло 2 солдата и 1 полицейский, а из бунтовщиков 500–600 человек было убито и 400–500 человек ранено. Еврейские погромы произошли также в Дорохов, Сирете и Яссах[1045]. В конце концов, желая добиться возвращения офицеров и чиновников, оставшихся на отошедших к СССР территориях, румынская сторона 3 июля согласилась на возвращение всех желающих в Бессарабию.
Со своей стороны, нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия 3 июля направил в СНК СССР докладную записку № 2716/б/сс:
«Для приема населения, эвакуированного Румынским правительством из Бессарабии и Северной Буковины, изъявившего желание вернуться на родину — НКВД СССР считает необходимым провести следующие мероприятия:
1. Организовать следующие контрольно-пропускные пункты:
а) на станции Василелупу (против гор. Яссы), в составе 15-ти оперативных работников, во главе с капитаном Лебедевым В.П.;
б) на станции Рени (против Галацы), в составе 15-ти оперативных работников, во главе с майором Решетовым Н.А.;
в) в гор. Измаиле, в составе 15-ти оперативных работников, во главе с капитаном Некрасовым Ф.П.;
г) на станции Вахойнештие (в районе Черновицы) в составе 15-ти оперативных работников, во главе с капитаном Тарасенко В.А.
2. Пропуск в Бессарабию и Северную Буковину производить на основании документов правительственных органов Румынии, удостоверяющих личность их предъявителей, с указанием места постоянного жительства до эвакуации.
3. Всех возвращающихся из Румынии в Бессарабию и Северную Буковину граждан брать на учет НКВД, сомнительных обязать еженедельной явкой в органы НКВД — по территориальности, а подозрительных и антисоветских элементов арестовывать.
4. Возвращающихся в Бессарабию и Северную Буковину граждан направлять для расселения в места постоянного жительства.
Работа контрольно-пропускных пунктов будет проводиться на основании разработанной НКВД СССР инструкции.
5. Обязать НКПС предоставлять необходимое количество подвижного состава для перевозки возвращающегося населения по требованиям нач[альника] Управления Пограничных Войск Украинской ССР тов. Осокина»[1046].
В тот же день эти предложения были утверждены Политбюро ЦК ВКП(б) и оформлены постановлением СНК СССР № 1144—445сс «О мерах по приему населения, возвращающегося из Румынии в Бессарабию и Северную Буковину»[1047]. Соответственно, в 19.15 5 июля войска Южного фронта получили указание Сталина и Тимошенко о немедленной организации приема беженцев из Румынии. Войска должны были обеспечить беженцев питанием и транспортом, на основании их опроса составлять списки возвращавшихся в Бессарабию и направлять их по месту жительства или в те районы, где необходимы переселенцы. Возвращаемый румынами скот следовало сортировать и после ветеринарного осмотра раздавать беженцам[1048]. Выполняя приказ наркома обороны, войска организовали прием беженцев из Румынии и их транспортировку до места жительства на подводах или по железной дороге. Больным оказывали медицинскую помощь в госпиталях, детям выдавали молоко.
Беженцы сообщали о грабежах, гонениях и притеснениях со стороны румынских властей, что подтверждалось при их врачебном осмотре[1049]. Советское правительство 13 и 15 июля заявляло протесты против фактов препятствий и издевательств, чинимых румынскими властями желающим вернуться в родной край. Советская сторона настаивала на том, чтобы «румынское правительство приняло все необходимые меры к неповторению указанных случаев издевательств и обеспечило нормальные условия выезда на родину бессарабцев»[1050]. Уже к вечеру 10 июля советской стороной было принято 45 749 человек, к вечеру 15 июля — 71 789 человек, к вечеру 19 июля — 99 700 человек, к вечеру 25 июля — 149 974 человека (из них арестован 121 (0,08 %) человек), к вечеру 31 июля — 165 402 человека, а на 13 августа — 204 130 человек. Прием беженцев продолжался до 16 декабря 1940 г., когда общее количество вернувшихся из Румынии на родину уроженцев Бессарабии и Северной Буковины достигло 221 110 человек, а около 200 тыс. человек покинули эти территории вместе с румынскими войсками[1051]. Со своей стороны, советское правительство 20 июля согласилось разрешить эвакуацию румынских чиновников, военнослужащих и гражданского населения, желающего выехать в Румынию, куда репатриировалось 13 750 человек[1052]. Кроме того, 5 сентября после непродолжительных переговоров было заключено советско-германское соглашение об эвакуации в Германию из Бессарабии и Северной Буковины проживавших там немцев. В ходе начавшейся репатриации с 23 сентября по 13 ноября 1940 г. в Германию выехало 133 138 человек[1053].
Тем временем 3 июля на очередном заседании Смешанной комиссии в Одессе румынская делегация согласилась обсудить предложенный советской стороной вопрос о возвращении железнодорожного подвижного состава в обмен на государственные склады и учреждения, чиновников и других лиц, желающих уехать в Румынию. В связи с дождями румынская делегация просила продлить эвакуацию в средней и южной Бессарабии. Однако эта просьба была отклонена советской стороной. 4 июля была достигнута договоренность о создании двух смешанных комиссий из специалистов-железнодорожников для обсуждения вопроса о подвижном составе, уведенном с территории Северной Буковины и Бессарабии. Комиссии должны были начать свою работу с 10 часов утра 6 июля в Унгенах и Багриновке. 5 июля было получено согласие румынского правительства на организацию трех железнодорожных комиссий в Багриновке, Унгенах и Рени[1054].
7 июля в Кишиневе начались переговоры о возвращении подвижного состава железных дорог Бессарабии и Северной Буковины. Румынские представители предлагали вернуть 74 паровоза, 125 классных и 1345 товарных вагонов, 10 автомотрис и 8 прицепов к ним. Советская сторона требовала передачи 419 паровозов, 726 классных и 2334 товарных вагонов, 3531 платформы, 1897 цистерн, 1481 почтово-багажного вагона и 35 автомотрис[1055]. После возвращения в Одессу ездивших в Бухарест за инструкциями румынских представителей Смешанная комиссия 13 июля продолжила обсуждение вопроса о подвижном железнодорожном составе. Румыния выразила готовность вернуть 137 паровозов, 238 классных и 2371 товарный вагон, 19 автомотрис и 25 прицепов. СССР настаивал на возвращении 274 паровозов, 551 классного и 6976 товарных вагонов, 35 автомотрис и 23 прицепов. По территориям предложения сторон распределялись, как показано в таблице 10.
1045
РГВА. Ф. 25880. Оп. 4. Д. 5. Л. 98—98об., 112, 131; Лазарев А.М. Молдавская советская государственность и бессарабский вопрос. С. 470–471; Сальков А.П. СССР и национально-территориальное переустройство в Юго-Восточной Европе (1938–1941 гг.) // Отечественная история. 2005. № 3. С. 77. Например, 29 июня проходящие через Дорохой румынские солдаты пустили слух, что за ними идет Красная армия. Часть населения города вышла встречать советские войска с красными флагами. По демонстрантам был открыт ружейно-пулеметный «огонь, в результате чего имеется много убитых и раненых», затем в городе произошел еврейский погром (Органы Государственной Безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 1. Кн. 1. С. 225–226; 1941 год. Документы. Кн. 1. М., 1998. С. 94–96).
1046
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 626. Л. 24–25.
1047
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 28. Л. 3–4 (частично опубликовано в: Лубянка. Сталин и НКВД — НКГБ — ГУКР «Смерш». 1939 — март 1946. М., 2006. С. 178); ГАРФ. Ф. р-5446. Оп. 1 в. Д. 523. Л. 285–286.
1048
РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 669. Л. 94–95.
1049
РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 669. Л. 176–177; Пограничные войска СССР. 1939 — июнь 1941. С. 432.
1050
ДВП. Т. 23. Кн. 1. С. 458–459.
1051
РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 669. Л. 240, 265, 291, 346, 376; Д. 671. Л. 378; РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1302. Л. 11–12; Лазарев А.М. Молдавская советская государственность и бессарабский вопрос. С. 470–471.
1052
РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 671. Л. 282; История Бессарабии. С. 221.
1053
ДВП. Т. 23. Кн. 1. С. 437, 468, 520, 564–571; Пасат В.И. Трудные страницы истории Молдовы, 1940—1950-е гг. М., 1994. С. 65—138; Пасат В.И. Эвакуация немецких колонистов с территории Бессарабии и Северной Буковины в 1940 году // Отечественная история. 1997. № 2. С. 87—106.
1054
РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 669. Л. 76–77, 84–86, 90.
1055
РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 669. Л. 162,170.