Юность

К нам подъезжает дель Саур, которого в доспехах я узнаю лишь по рисунку на иссечённом щите. Его латы помяты, залиты кровью. Ранен? Вроде нет… Снимает шлем, тяжело дыша, вытирает мокрый от пота лоб. Волосы так же сырые. А я — даже и не запыхался. И к трансу сегодня не прибегал. Хватило и моей обычной силы… Он с удивлением смотрит на моих солдат, потом переводит усталый взгляд на меня:

— Выше всяких похвал, граф Атти дель Парда…

— Благодарю, вас, сьере. Но один в поле не воин. Чтобы я делал без них?

Оборачиваюсь и обвожу строй своих воинов рукой. Герцог вновь смотрит на них, затем спрашивает:

— У вас большие потери, граф?

Усмехаюсь:

— У меня их нет.

Словно припечатываю.

— Матерь Высочайшего…

В бормотании дель Саура чувствуется страх… Положили мы не меньше тысячи. И ни одной своей потери… А сколько полегло от рук всех прочих? Герцог машет рукой:

— Возвращаемся в лагерь. А вечером, граф, приходите на совет. Есть разговор.

…Уже? А всего-то прошло три недели. Из положенного срока. Из них неделю стояли в лагере под столицей, пока император думал, куда нас запихнуть, чтобы наверняка. И две недели пути по стране. Насмотрелся всякого. Даже противно стало. Впрочем, ежу понятно, что раз в полевом сражении нас не положили, значит, следующей задачей будет штурм чего-то особо вредного. Там придётся хорошенько поломать голову и попотеть… Между тем солдаты Рёко начинают движение. Ничего себе! Пока мы рубились, они стояли за нашими спинами и наблюдали за происходящим, ожидая момента дорезать нас после тушурцев. Теперь же, когда королевская армия разбита, спешат захватить тот самый городишко, чтобы набить свои карманы. А нас, значит, к грабежу и мародёрству не допускают… Ну, сволочи… Ничего. Император за это заплатит… Гораздо дороже, чем думает. Но вообще, что-то много должников развелось у меня: Тайные Владыки Фиори, теперь — Рёко… Непорядок. Надо будет сократить их количество в самое ближайшее время… В лагере начинается более подробная разборка всего, что произошло во время сражения. Солдаты проверяют свои доспехи и оружие, отмывают от крови, зашлифовывают заусеницы, чистят арбалетные болты, тщательно осматривают их. Кровь оставлять нельзя — загниёт, станет вонять, и лишний источник инфекции. Кое-как организую помывку личного состава. Заметил, что уцелевшие фиорийцы стараются переместиться поближе к нашему расположению, и так же занялись, в первую очередь, вооружением и оказанием помощи раненым. Отдельно сносят убитых. Подавляющее большинство — простые воины. Лордов мало, но они тоже есть. Эх, теперь их подчинённым надо искать себе нового начальника… Как в воду глядел. К вечеру такие, оставшиеся без командиров отряды, а иногда и одиночки, подходят к кольцу возов, окружающих наши палатки и просятся переговорить со мной. На предмет вступления в ряды гвардии Парда. Только вот куда их брать? Доспехов на них не напасёшься, хотя имеется соответствующее наличествующему личному составу количество запасных в обозе, нормального оружия тоже нет. Да и подготовка у них… Ниже среднего… Но и бросать своих, как говорится, земляков, тоже некрасиво. Поэтому предлагаю всем, кто собрался, подумать до утра, потому что я просто не смогу гарантировать им жизнь. И причин этому много… Хотя можно послать письмо через сеть факторий сьере Ушура, которых полно в Рёко, но пока дойдёт, пока привезут, и, как я уже отметил раньше — новички просто не смогут драться в этих латах. И подготовки у людей никакой. Абсолютно. В первом же бою запутаются в ногах, завалят стенку, запаникуют. Нельзя их ставить в строй. Ни в коем случае нельзя! Максимум — использовать в качестве обозников, или кашеваров, шорников, сапожников или сборщиков оружия после боя. И то, точно знаю, что добрую половину придётся перевешать самому, прежде, чем они поймут, что такое дисциплина… Те, кто слушает меня, мрачнеют. Они и сами понимают, что на них в моём отряде нет ни провианта, ни вооружения, но в любом человеке есть крохотная надежда на лучшее. А сейчас она умерла. Граф не хочет брать их. Тогда куда податься? Кому из лордов, пришедших в поход, отдать свой меч? В темноте я прохожу мимо групп усталых, угрюмо молчащих людей, сбившихся в кружки и сидящих возле возов. Они ждут утра. И моего окончательного решения. А я направляюсь в шатёр к дель Сауру. Что за разговор имеется у герцога? Ставка главкома фиорийских сил ярко, относительно, конечно, обозначена высокими кострами и факелами. Слышны пьяные выкрики, песни, кое-где даже раздаётся женский визг. Победители празднуют. Ясен пень. Но против ожидания, наш герцог абсолютно трезв, как и два десятка феодалов, находящихся в шатре и напряжённо молчащих. Все сидят, нахохлившись, на сундуках, в середине — стол с грубой картой окрестных земель. Приветствую собравшихся. В ответ — нестройные голоса отвечающих. Отмечаю, что ни одного слуги в шатре нет. Впрочем, и сам шатёр огорожен по периметру строем пехотинцев.

— Сьере граф, добрый вечер.

Здоровается со мной Урм. Я склоняю голову, присаживаюсь на оставленный мне сундук, снимаю с рук перчатки. В отличие от большинства, я в обычной одежде. Лишь меч на боку, под которым висят вторые ножны короткого клинка. Герцог поднимается, затем берёт в руки свиток и начинает читать:

— Сегодня мы потеряли восемьсот человек. Их них убитых — триста сорок три. Остальные ранены. Тех, кто встанет — меньше ста. Прочие умрут. Так объявили лекари империи…

Кто-то не выдерживает:

— А им можно доверять?! Не убьют ли они наших раненых специально, чтобы те не задерживали их?

Герцог пожимает плечами:

— Мне приходится им верить. Потому что других лекарей нет. Хотя многие такие будущие мертвецы выглядят достаточно бодро. Но куда их деть?

…Тишина, и тут я открываю рот:

— К моему лагерю сегодня пришло почти двести человек. Это фиорийские солдаты, лорды которых пали сегодня…

Завистливый гул. Ещё бы — отличный способ восполнить потери… Но я обрываю шум одной фразой:

— Но я не могу их взять.

— Почему?!

Дель Суор потрясён. Поэтому поясняю:

— Они просто погубят мой отряд. Не обучены. Не вооружены. Зачем мне смазка для тушурских мечей? У меня нет на них ни еды, ни оружия, ни коней. Отбирать же всё это у своих ленных воинов…

Машу рукой. Тишина в шатре становится осязаемой, кое-кто уже посматривает на меня с ненавистью. Идиоты…

— Поэтому я предлагаю следующее, благородные сьере… Сформировать из них наш общий обоз.

…Шевеление. Удивление. Недоверие. Всё приходится разжёвывать. Туповаты, господа феодалы…

— Лошадей и повозки возьмём у тех, кто погиб. Заберём у врага. То же с провиантом. Лекарей можно найти в городе.

— Врагов?!

Самый глупый, наверное. Усмехаюсь:

— Сьере, всё делается просто. За каждого умершего нашего будет вешаться член семьи лечащего. Естественно, после того, как рёсский лекарь даст заключение о смерти.

Опять тишина…

— Ха!

Не выдерживает кто-то, кажется, дель Кесто, то ли барон, то ли баронет:

— Заставить их следить друг за другом? Это будет весело!

Люди оживляются. Я продолжаю.

— Такие оставшиеся будут санитарами. Помогать лекарям, заботиться о продовольствии, для всех, опять же. Заниматься обустройством общего лагеря.

Снова гул, но тут герцог вскидывает руку, и всё прекращается:

— Вы хотите объединить все войска Фиори?!

Гробовая тишина. Отрицательно качаю головой:

— Сейчас — нет. Слишком рано. И мало кто согласится на это. Ведь так, сьере?

Одобрительный гул, подтверждающие кивки. Чуть заметно усмехаюсь краешком губ:

— Хотя, думаю, через тройку — четвёрку таких битв мы придём к этому. Общий обоз. Общая армия. Общее командование. Иначе нас положат поодиночке, сьере. Но сейчас рано. Слишком рано. И поэтому предлагаю сейчас сформировать из солдат, оставшихся без своих лордов общий обоз и лечебницу. Чтобы каждый из раненых, независимо от того, кто его сеньор, мог бы обратиться туда за помощь, и во время сражения знал, что если его ранят, то не бросят умирать, и не добьют, а помогут и вылечат.