Страница 46 из 48
В целом зрители других стран предпочитают Робин Гуду собственных «благородных разбойников», известных, как уже говорилось, почти каждой национальной культуре. Из них популярностью с Робином может сравниться разве что загадочный Зорро, которого часто считают порождением латиноамериканского фольклора или даже историческим персонажем. На самом деле Зорро был создан в 1919 году нью-йоркским бульварным писателем Джонстоном Маккали и стал знаменит благодаря тому же Дугласу Фэрбенксу, сыгравшему его роль в немом фильме «Маска Зорро» (1920). Зорро с Робином роднит еще многое — благородное происхождение, рыцарское отношение к дамам, невеста-помощница и, наконец, маска, представляющая собой тот же капюшон (hood). У прототипов Зорро, которых выявлено не менее семи, все эти свойства отсутствовали, посему латинского разбойника можно с полным правом считать всего лишь «клоном» Робин Гуда.
В российском кино Робин появлялся всего дважды, оба раза в исполнении мужественно-обаятельного Бориса Хмельницкого. Первый раз это случилось в фильме Литовской киностудии «Стрелы Робин Гуда», снятом в 1975 году. Картину с невнятным сюжетом и вялой актерской игрой могли бы украсить (но не украсили) песни, написанные Владимиром Высоцким по заказу режиссера Сергея Тарасова. Семь замечательных песен-баллад, знакомых всем поклонникам певца, были в конце концов выкинуты из фильма по настоянию руководства Гостелерадио. В 1983 году, уже после смерти Высоцкого, часть из них нашла свое место в снятой тем же С. Тарасовым экранизации романа Вальтера Скотта под названием «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго». Благодаря заимствованию из «Стрел Робин Гуда» самых удачных сюжетных ходов песни превосходно вписались в фильм и сразу полюбились зрителям. Да и как им было не полюбиться?
В глухие застойные годы эти песни несли с собой предчувствие перемен, убежденность в том, что свобода и честь выше, достойнее денег и власти. Так же они воспринимаются и сегодня, хотя страна кардинально изменилась, и ее героями, новыми Робин Гудами, сделались «благородные» бандиты и неотличимые от них стражи закона. Впрочем, это неплохая параллель к западным фильмам о Робине, где слуга закона, шериф Ноттингемский, борется с разбойниками еще более жестокими и противозаконными методами, чем те, что применяют они.
В этом можно увидеть знамение времени: сегодня легенда о Робин Гуде лишается той этической доминанты, которую она обрела в XVI веке. В более ранних балладах разбойник воспевался не за свое благородство, а за храбрость, удачливость, верность дружбе. С этими качествами он так и остался бы локальным героем, если бы не тюдоровская модернизация, расколовшая английское общество и сделавшая Робина выразителем «альтернативной морали». В глазах анонимных авторов баллад он более справедлив, чем блюстители законности, более благочестив, чем епископы и монахи, более великодушен, чем сам король. Его «лесной закон» лучше всех официальных кодексов, поскольку судит не по букве, а по правде.
Сейчас, в эпоху атомизации общества, когда у каждого своя правда, прежние основания для прославления Робин Гуда сошли на нет. Да, он помогал бедным — но они ничем не лучше богатых. Он защищал вдов и сирот — но за это они должны были служить ему, подвергаясь немалой опасности. Он горой стоял за своих стрелков — но это всего лишь круговая порука, обычная для всех бандитов. Массу претензий к Робину могут предъявить и защитники окружающей среды (браконьерски истреблял дичь), и люди верующие (издевался над церковниками и церковными обрядами), и, конечно, поборники закона, который он постоянно и злостно нарушал.
Почему же легенда о благородном разбойнике до сих пор продолжает жить, а его образ по-прежнему сохраняет притягательность? Думается, тому есть две причины. Первая из них — благородство, которого в нынешнем мире все меньше и в котором этот мир нуждается все острее. Вторая — разбойничество, суть которого большинству людей видится не в насильственном присвоении чужого добра, а в свободе, одинаково недоступной и притягательной для богатых и бедных, королей и слуг. Для всех, кроме Робин Гуда и его удальцов, так навсегда и оставшихся в лесном приволье Шервуда.
Иллюстрации
Памятник у стен Ноттингемского замка изображает Робин Гуда на заре разбойничьей карьеры
Карта «робингудовской» Англии — графства Ноттингемшир, Сауз-Йоркшир и Дербишир
Замок шерифа Ноттингемского
«Дуб Робин Гуда» в Шервудском лесу
Иллюстрации американского художника Луиса Рейда:
1. Робин Гуд
2. Дева Мэриан
3. Маленький Джон
4. Брат Тук
5. Уилл Скарлет
6. Алан-э-Дейл
7. Шериф Ноттингема
8. Гай Гисборн
Гравюра из первого издания «Малой жесты о Робин Гуде»
Встреча Робин Гуда с королем. Гравюра Л. Рейда
На месте этого дома в Локсли будто бы родился Робин Гуд
Городок Локсли в середине XX века
Разбойники пируют с королем Ричардом Львиное Сердце Картина Д. Маклиса. 1839 г.
Так выглядело приорство Кирклис незадолго до своего закрытия
Надвратный дом приорства, где, по легенде, скончался Робин Гуд
Надгробный камень Робина в XVIII веке
Могила Робин Гуда. Современный вид
Такие разные Робин Гуды: 1. Дуглас Фэрбенкс (1922)
2. Эррол Флинн (1938)
3. Шон Коннери (1976)