Страница 3 из 66
— Это точно, — соглашался я с чекистом. — Если бы роскошь была дурна, говорил Аристипп, её не было бы на пирах богов.
Мы даже ходили в кино, в кинотеатр «Октябрь».
— Знаешь, — говорил Андрей, когда после картины «Великолепный» с Жаном Полем Бельмондо мы шли к станции метро «Библиотека имени Ленина» по Калининскому проспекту, — я вот о чём подумал. Легко Бельмондо с этой Жаклин Биссет с таким бюстом… Алену Делону… Марчелло Мастроянни, легко им играть любовь с Софи Лорен, Джиной Лоллобриджидой, Клаудией Кардинале, Катрин Денёв, Моникой Витти… А попробуй сыграть с такой, с какой ты в спектакле «До свидания, мальчики!» играл! Я понимаю, почему в вашем университетском театре неказистые, мягко говоря, партнёрши, нам-то хорошо известны предпочтения вашего режиссёра… Но ты, старик, — уже по-свойски льстил он, — даже с такими девицами органичен, достоверен, в твою любовь действительно веришь! Ты талантлив, старик, ты прирождённый герой-любовник.
Не зная, куда деться от комплиментов, я не мог отогнать от себя предательскую по отношению к своему репрессированному в 1930-х годах деду мыслишку о том, что и в органах нашей госбезопасности, что бы там ни писал Солженицын, трудятся люди, не лишённые способности ценить искусство.
Потом я встретился с комитетчиком старше Андрея по возрасту и званию, и тот меня тоже расспрашивал, приглядываясь и прицениваясь, тоже говорил о женитьбе Высоцкого на Марине Влади, рассказывал, как блестяще устроились корреспондентами в Лондоне, Нью-Йорке, Стокгольме, Токио мои коллеги-журфаковцы, своевременно внявшие «непреложным аргументам», окончившие Высшую школу КГБ, хотя особыми способностями, не говоря уж об артистическом таланте, не обладают, а тут, «при идеальном раскладе», может быть, и школы не потребуется…
Потом была встреча с женщиной, назовём её Валентина Мопс, с повадками валютной путаны, и Валентина так же приглядывалась, расспрашивала об особенностях поведения в постели шведок и француженок, акцентируя внимание на «ласках Жоффрея»[1], но стоя на прочной патриотической платформе:
— Думаешь, наши хуже, что ли? Тебе просто попадались такие… Вот мужики ихние — другое дело! Там обходительность, утончённость, амбре, слова нежные, а не просто… Учить вас всему надо!
После чего повезла к себе в Строгино для неформальной беседы…
Но я не мог взять в толк, к чему всё клонится. Пока однажды вечером в баре западного блока гостиницы «Россия» (ныне снесённой) Андрей X. не сделал мне предложение, от которого, как он выразился, я не смогу отказаться, и заключил:
— Выбирай: либо — либо…
От меня, без пяти минут международника, уже часто публикующегося, участвующего в самодеятельности, имеющего опыт общения с иностранцами и особенно иностранками, требовалось без официальной аккредитации и какого бы то ни было редакционного задания, как бы по собственной инициативе проинтервьюировать и сфотографировать как следует Кристину, дочь греческого судовладельца-миллиардера Аристотеля Онассиса, а для этого, естественно, выйти с ней на контакт. Разволновавшись, я заказал коньяку, затем ещё, благо платил Андрей X., и понёс околесицу. И он, убоявшись, видимо, что утратится не только нить разговора, но и отношений со мной, что грозило выговором, а то и задержкой в продвижении по службе, открыл, как он выразился, фишки, напоследок заметив с нескрываемым пиететом:
— Честно говоря, папаша Аристотель Сократос Онассис — один из ярчайших, если не ярчайший self-made man[2] нашей эпохи.
— Так он же капиталист, — не преминул подколоть я. — Эксплуататор трудового народа. А как же марксизм-ленинизм?
— Как говорил Карл Маркс, деньги — это сводник между потребностью и предметом, — туманно пояснил чекист. — А Бальзак считал, что деньги нужны даже для того, чтобы без них обходиться. Так как насчёт интервью?..
«Однако… — думал я, бредя от „России“ по улице Разина, обдаваемый брызгами из-под колёс грязных грузовиков, „жигулей“ и „волг“. — Вот это я понимаю — проинтервьюировать и…»
Подходя к станции метро «Площадь Ногина», я уже мысленно обращался к своей однокурснице, с которой тогда встречался, песней «Good buy, my love, good buy» Демиса Руссоса, а себя воображал в белом костюме-тройке, как у Бельмондо в фильме «Великолепный», где-нибудь в Акапулько.
«А что, — прислонясь к двери с надписью „Не прислоняться“, размышлял я в вагоне, переполненном усталыми, в чёрном и сером людьми, и воображал нечто аквамариновое, пронизанное солнечными лучами, — чем чёрт не шутит? Сергей Онассис… Звучит! Несколько двусмысленно, правда, с неким непристойным намёком, зато весело и беспримерно».
Надо сказать, что до свиданий с чекистами я и не подозревал о существовании Кристины. Об Онассисе, конечно, был наслышан. И вот теперь, получив особое, как мне мыслилось, задание (независимо от отношения к Железному Феликсу, лавры журналиста-международника, работающего на разведку, а лучше на две или три, прельщали в канун Олимпиады-80 многих студентов) и узнав, что дочь «вылитый отец, только в юбке, но чаще в джинсах», я стал по крупицам и мельчайшим фрагментам, складывать, словно мозаику, его, а следовательно, и её психологический (и не только) портрет.
Для начала требовалась, конечно, информация к размышлению (как Штирлицу из культовых тогда «Семнадцати мгновений весны»). Но обнаружилось, что информации о греческом миллиардере кот наплакал. Например, в «Советском энциклопедическом словаре» имели место статьи и о Рокфеллере, и о Ротшильде, и о Дюпоне… Но в столбце, где по алфавиту должен быть Онассис, помещался «онагр — вид катапульт больших размеров, применявшихся в Др. Греции и Др. Риме при осаде и обороне крепостей».
Интернета тогда не существовало. Я часами просиживал в нашей факультетской библиотеке, в спецхране, листая зарубежные книги и периодику, а также в Ленинке и Библиотеке иностранной литературы; я расспрашивал мэтров, знаменитых международников, политобозревателей, не вылезавших из телевизора, которые читали у нас лекции, вели семинары, принимали зачёты; возобновил переписку с Ясоном Онассяном из Эчмиадзина, с которым служил в армии в горах Армении и который клялся и божился, что его дед, в начале 1920-х годов бежавший из Турции, является двоюродным братом греческого магната, на самом деле армянина (когда в день присяги мы узнали, что отчество нашего Ясона Онассяна — Гераклович, то немало подивились); я просил друзей — шведских, испанских, итальянских, французских студентов — присылать и привозить мне всё про Онассиса.
Йенс Рюдстрём привёз из Стокгольма журнал «Esquire» с cover-story, то есть почти полностью, начиная с обложки, посвящённый греческому миллиардеру. Даг Хартелиус, будущий известный дипломат, посол Швеции, снял свидетельские показания, как сам выразился, с людей, знавших Аристотеля в Гётеборге, столице североевропейского судостроения, где были построены первые танкеры магната и создана верфь «А. С. Онассис, Гётеборг лтд». Из Бостона прислали архивный журнал «Тайм» с пространным очерком об Онассисе и его семействе, из Лондона — брошюру о его участии в организации убийства президента Кеннеди, из Парижа — эссе под названием «Женщины Аристо» и иллюстрированный справочник о современных мультимиллионерах с подробными биографиями, описаниями их движимого и недвижимого имущества, кои неизменно погружали меня в задумчивость…
— Вода камень точит, — подметил на одном из наших последних свиданий Андрей X.
К моменту начала операции (велено было ждать отмашки и не рыпаться) кое-какая информация к размышлению у меня таки скопилась. Сидя за «железным занавесом», я мысленно шагал, не зная границ, по международным следам великого греческого судовладельца и тогда же начал набрасывать его биографию, которая с течением времени обрастала подробностями, деталями, нюансами, как корпус судна ракушками и всяческой морской живностью.
1
Надеюсь, российские зрители помнят экранизированные романы Анн и Сержа Голон «Анжелика, маркиза ангелов», «Анжелика и король», «Анжелика и султан», в которых роль главного героя Жоффрея де Пейрака исполнил замечательный французский актер Робер Оссейн.
2
Человек, сделавший сам себя. (Прим. ред.)