Зоя Космодемьянская

— Хлопцы, — ахнул рядом Карганов. — Да никак вы? Федька, не узнаешь? Мы же их с капитаном через болото вели!

Немногим из разведчиков, близко знавшим Зою, довелось дожить до конца войны. Это Клавдия Александровна Милорадова, Лидия Александровна Булгина, Наталья Трофимовна Самойлович, Наталья Михайловна Обуховская, Александра Федоровна Воронина, Валентина Федоровна Зоричева…

Не пройдет и двух месяцев после смерти Зои, еще и очерк Лидова не появится в «Правде», как сложит свою голову отчаянный, неунывающий парень — Павел Проворов. В сильный мороз группа разведчиков двигалась на лыжах к селению Пустой Вторник, что в Кармановском районе Смоленской области. И вдруг — засада! Место открытое — верная гибель! И тогда Проворов, на виду у немцев, поднялся и пошел в сторону, отвлекая на себя внимание и огонь гитлеровцев. Группа смогла отползти, оторваться от врага, укрыться в лесу. Не смог только Павел Проворов.

Долго воевал в немецких тылах Борис Крайнов. Возглавлял специальную разведывательную группу, которая действовала в глубоком тылу противника в районе Полоцк — Витебск — Невель. Трудно понять, каким образом Борис оказался в обычной воинской части.

Но факт остается фактом: командир отделения 2-го гвардейского воздушно-десантного полка Борис Крайнов погиб 5 марта 1943 года в бою за деревню Кошельки и погребен неподалеку, в селе Ефремово Новгородской области. На могиле небольшой памятник с надписью: «Здесь похоронен Б. Крайнов — командир партизанского отряда, под руководством которого сражалась Герой Советского Союза Зоя Космодемьянская».

Вскоре после освобождения Можайска погиб в бою замечательный командир 32-й стрелковой дивизии полковник Виктор Иванович Полосухин.

На третьем этаже 201-й школы, в 10-м «А» классе, где должна была учиться Зоя, собрались после уроков ее друзья. Вокруг второй парты в среднем ряду, где несколько лет сидела она. Пришли Володя Титов и Коля Неделько, оба строгие и подтянутые, прямо хоть сейчас в армию, в строй. Пришел Юра Браудо, хороший музыкант, игравший на пианино и на скрипке. И самый юный среди них, сын учительницы Зои — Володя Юрьев, к которому она почему-то относилась с особым уважением и симпатией.

Февральский день близился к концу, начинало темнеть. Шура Космодемьянский, за последнее время очень повзрослевший, выглядевший старше своих шестнадцати лет, развернул газету. То, что было написано в ней о Зое, все знали почти наизусть. Но слова, которые произнес Шура, прозвучали совсем по-новому:

— Ребята, это ведь она о нас думала, когда сказала фашистам: вам отомстят за меня! Это она к нам обращалась! Как же мы теперь, а?

Ответили ему не сразу. Первым — Юра Браудо:

— Не только к нам, наверно. Ко многим. Но к нам, конечно, в первую очередь.

— Давайте вместе махнем на фронт, — загорячился Володя Юрьев. — Создадим свой отряд или взвод в армии под названием «Мстители за Зою». Шура будет командиром, верно?

— Фантазируешь, — произнес рассудительный Коля Неделько.

— А что же делать?

— К военным начальникам надо идти, вот что.

Прежде чем отправляться к начальникам, они все же посоветовались со своей учительницей, с Верой Сергеевной Новоселовой. Она в принципе одобрила такую идею: да, это правильно. Мстить за Зою всем вместе! Но лучше немного подождать. Близок конец учебного года, надо завершить образование. Знающие люди на войне нужны не меньше, чем в мирное время.

Учительницу свою ребята любили, мнение ее было веским, и все-таки на этот раз Веру Сергеевну не послушались. Пятеро друзей отправились в военкомат, попросили, чтобы их направили в танковые войска, чтобы они сражались вместе, плечом к плечу… Долго разговаривал с ними военком. Случай, конечно, особенный, но помочь он ничем не мог. Танковые экипажи здесь не формируются. И вообще: даже взять ребят на воинскую службу нельзя, они не достигли призывного возраста. Может, в Наркомате обороны найдут какой-нибудь выход?!

А в Наркомате им сказали почти то же самое, что говорила Вера Сергеевна. Заканчивайте школу, если сумете — сдавайте экзамены досрочно. Мы вас направим в танковое училище. Станете командирами. В одном танке воевать, конечно, не будете, но в одной части, в одном соединении — вполне возможно.

В мае 1942 года друзья прибыли в Ульяновск, надели военную форму. Предстояло в короткий срок получить знания, на освоение которых в мирное время требовалось несколько лет. Да и этот короткий срок для ребят был урезан, ведь они приехали в училище, когда занятия на их курсе уже шли полным ходом.

Учились друзья упорно, старательно. Это подтвердилось на госэкзаменах. Шура все предметы сдал на отлично. Ему даже предложили остаться в Ульяновске командиром учебного подразделения. Но он добился, чтобы отправили на фронт. Командиром учебного подразделения назначили другого отличника — Николая Неделько. А четверо друзей стали командирами тяжелых танков КВ.

По дороге на фронт Шура завернул в Москву: его отпустили на сутки. Он, пока не был дома, подрос, еще больше раздался в плечах: этакий синеглазый, круглощекий великан — Любовь Тимофеевна не могла на него насмотреться. А уехал Шура — и ни на час, ни на минуту не отпускали материнское сердце тоска и тревога. Где он теперь, что с ним? С надеждой и со страхом подходила каждый раз к почтовому ящику. Писем поступало много, со всех концов страны, из воинских частей, из-за границы. Люди сочувствовали, выражали свое восхищение подвигом Зои, клялись рассчитаться за нее с ненавистными гитлеровцами. Конечно, важна была для Любови Тимофеевна такая поддержка, но прежде всего она искала среди писем одно, долгожданное. А находила редко. Шуре, наверное, некогда было писать.

И вот — новая острая боль. Раскрыв 24 октября 1943 года газету, Любовь Тимофеевна увидела пять фотографий, найденных у немецкого офицера, убитого возле Смоленска. Зоя в последние минуты жизни. И палачи, казнившие ее.

Любовь Тимофеевна не выдержала, слегла. И, как знать, может, не поднялась бы после такого потрясения, да еще не имея известий от Шуры, если бы не новое газетное сообщение:

«Действующая армия. 27 октября (по телеграфу). Части энского соединения добивают в ожесточенных боях остатки 197-й немецкой пехотной дивизии, офицеры и солдаты которой в ноябре 1941 года в деревне Петрищево замучили и убили отважную партизанку Зою Космодемьянскую. Опубликованные в «Правде» пять немецких фотоснимков расправы над Зоей вызвали новую волну гнева у наших бойцов и офицеров. Здесь отважно сражается и мстит за сестру брат Зои, комсомолец-танкист, гвардии лейтенант Космодемьянский. В последнем бою экипаж танка КВ под командованием тов. Космодемьянского первым ворвался во вражескую оборону, расстреливая и давя гусеницами гитлеровцев. Майор Г. Вершинин».

Шура был жив, он уничтожал тех фашистов, которые казнили Зою! И Любовь Тимофеевна тоже должна была жить, продолжая дело, за которое погибла ее дочь, которое защищал в великом сражении ее сын!

В феврале 1945 года в полк, в котором служил старший лейтенант Космодемьянский, поступили с Урала новые машины СУ-152 (самоходные артиллерийские установки с мощными стопятидесятидвухмиллиметровыми орудиями). Эти установки, смонтированные на ходовой части танков КВ, называли «тяжелыми дредноутами». Механиком-водителем на свою машину Александр взял усатого немолодого сибиряка Подрезова, бывалого танкиста, который водил броневые машины с середины тридцатых годов, досконально знал технику и охотно, по-отцовски, заботился о быте своих молодых товарищей. В общем, экипаж подобрался умелый, надежный. Во многих боях отличились потом самоходчики. Скажу хотя бы об одном эпизоде, который упоминался в документах, когда Александра Космодемьянского представляли к званию Героя Советского Союза.

350-й гвардейский тяжелый самоходно-артиллерийский полк, входивший в состав 43-й армии, двигался на Кенигсберг. Впереди — довольно широкий канал Ланд-Грабен. Под сильным огнем противника саперы наводили бревенчатый мост. Торопливо, на скорую руку. Мертвые падали в воду, живые продолжали работать. Невыносимо было видеть эту картину. А самоходчики не могли помочь, не видели целей. Надо было переправиться на тот берег.