Страница 11 из 47
Зоя тоже жалела Альку. И еще ей хотелось быть такой же смелой, как он, как сам Гайдар.
Аркадий Петрович и Зоя вместе ходили на лыжах, вместе построили из снега крепость, позвали отдыхающих и разбили снежками это укрепление.
Однажды отправились на каток. Утро выдалось морозное. Звенел под коньками лед. Зоя каталась хорошо. А у Аркадия Петровича не ладилось. Он давно не становился на коньки. Ноги разъезжались, он то и дело падал.
— Какой же вы неуклюжий! — смеялась Зоя.
— А вы помогите товарищу, — отряхивал снег Гайдар. — Дайте руку!
И они, взявшись за руки, сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей побежали по сверкающему ледяному полю.
Катались долго. Кроме Зои, у Аркадия Петровича нашлось еще несколько помощников — знакомых мальчишек. Шумная ватага с веселыми криками носилась по катку.
Усталые, возвращались они в санаторий.
— Очень здорово было, — говорил Гайдар. — Один бы я ни за что не смог кататься. А взялись все вместе, и сразу научили!
— Вы счастливы, да?
— Ну, Зоя, для счастья этого мало. Слишком мало. Просто я очень доволен сегодня.
— Аркадий Петрович! — Зоя говорила негромко и серьезно. Гайдар замедлил шаг. — Аркадий Петрович, а что такое счастье? Ведь есть же оно у людей?
Гайдар задумался. Зоя остановилась, ожидая ответа. Порыв ветра сбил с дерева снег, он запорошил пальто, но Зоя не шевельнулась. Она не сводила глаз с лица Гайдара.
— Есть, Зоя! Такое счастье есть на земле, — произнес он неторопливо, будто размышляя вслух. — За это счастье боролись смелые люди.
Зоя кивнула, по-мальчишески прыгнула через сугроб и первой пошла по тропинке. Ветер усиливался, крутил поземку, бросал в лицо колючие снежинки.
Гайдар догнал Зою, и они пошли рядом.
— За это счастье придется еще бороться, — сказал Аркадий Петрович, — и борьба будет жестокая.
— Я знаю. И товарищи мои знают.
— Знать мало. Надо готовить себя…
Они вышли к санаторию. Здесь, за лесом, ветер почти не чувствовался. Покачивались, поскрипывали толстые стволы сосен, принимая на себя удар, оберегая людей от разбушевавшейся стихии. А между высокими деревьями, тесно прижавшись друг к другу, стояли молодые, тонкие деревца. Они гнулись, снег осыпался с них, но молодой лес, поднявшийся вслед за старым, стойко выдерживал натиск ветра…
Через несколько дней в санаторий приехал фотограф, сделал большой групповой снимок отдыхающих. Теперь этот снимок можно увидеть в музеях. На нем вместе Аркадий Гайдар и Зоя Космодемьянская, герой гражданской войны и будущая героиня Великой Отечественной, которые погибнут за Родину почти в одно и то же время, в самое трудное для страны время — в 1941 году.
И вот Зоя покидает санаторий. За ней приехала мама, Гайдар пошел проводить их.
— До свидания, до новой встречи, — сказал он, остановившись у калитки и подавая Зое книжку. — Возьмите на память.
Аркадий Петрович крепко пожал руку Зое и Любови Тимофеевне, долго смотрел им вслед.
Зоя очень обрадовалась подарку. Это была одна из последних книг Гайдара — «Чук и Гек». Зое нравился рассказ про веселых братишек, но особенно приятно было получить книгу из рук самого автора.
Открыла книжку. Крупным, четким почерком на первой странице было написано:
«Что такое счастье — это каждый понимал по-своему. Но все вместе люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной».
Слова были взяты Гайдаром из текста книги…
Хорошо быть молодым! Хотя бы потому, что у тебя все впереди, и если ты очень-очень захочешь, то добьешься того, что наметил, поднимешься на любую вершину. У тебя есть на это время, есть нерастраченные душевные силы. И замечательно — если рядом с тобой верные друзья, которым готов помочь ты и которые всегда помогут тебе. Надежное чувство локтя, силу коллектива — все это Зоя особенно ощутила, вернувшись из санатория. В короткий срок ей надо было наверстать упущенное в школе. И оказалось, что о ней беспокоятся не только одноклассники, но и ребята из параллельных классов, и Вера Сергеевна Новоселова, и все другие учителя.
По математике, по самому трудному для Зои предмету, взялась помогать Катя Андреева, крепкая круглолицая девушка со здоровым румянцем, не сходившим со щек. Любовь Тимофеевна была несколько озадачена: математику хорошо знает Шура, почему бы ему не подтянуть сестру? Для чего затруднять Катю? А девушка очень серьезно сказала: у Шуры нет педагогических способностей. Математика требует терпения, постепенного систематического освоения. А Шура спешит, прыгает с одного на другое…
Объяснение звучало вполне убедительно. У Кати оказалось много терпения и такта, она каждый день не расставалась с Зоей до тех пор, пока та полностью не усваивала заданную тему. И вскоре Зоя начала получать хорошие оценки.
Приходил Володя Юрьев, сын преподавательницы, которая учила Зою и Шуру в начальных классах. Серьезный юноша с высоким лбом и хорошей доброй улыбкой, он готов был помочь по любому предмету. Если занят чем-то Володя — обязательно являлся высокий, ироничный Юра Браудо, отлично разбиравшийся в физике и химии. Ваня Носенков, Нина Смолянова — не перечесть, сколько оказалось у Зои друзей и помощников. Легко и хорошо было с ними Зое в родной школе. И приближавшиеся экзамены вовсе не казались ей страшными.
Как-то в мае, после уроков, озеленяли двор. Девятому «А» классу достался самый трудный участок: там, где недавно пристроили к школьному зданию трехэтажный корпус. Надо было убрать строительный мусор, а затем выкопать ямки для деревьев. Вместе с ребятами трудился здесь и директор — Николай Васильевич Кириков. Плечистый, сильный, он таскал кирпичи, орудовал ломом и лопатой. Перепачкался изрядно. Пошучивал:
— Шура! Космодемьянский! Не нажимай! Другим ничего не останется.
— Это он за себя и за Зою!
— Ну уж, я сама!
— Ладно, ладно! — смеялся Кириков. — Твое деревце какое?
— Вот липа, третья с краю. А четвертая Кати Андреевой.
— Будете расти — и деревья, и вы. Лет через двадцать посмотрите, какими они станут!
— Через двадцать? Да мы состаримся к тому времени!
— Вот как! — притворно насупился Кириков. — Значит, я, по-вашему, глубокий старик?
— Что вы, Николай Васильевич, о присутствующих не говорят! Вы у нас совсем молодой!
К работавшим подошел худощавый мужчина, чуть сутулившийся, будто стеснявшийся своего высокого роста. Вежливо поздоровавшись, спросил, где можно увидеть директора.
— Это я, — повернулся к нему чумазый, разгоряченный Кириков, вытирая руки о рубаху-косоворотку, покрытую следами ржавчины, кирпичной пылью.
На лице мужчины отразилось такое недоумение, что ребята расхохотались. А тот переспросил:
— Действительно вы?
— Безусловно. К вашим услугам, — улыбнулся Кириков.
Мужчина оказался корреспондентом центральной газеты. Долго ходил вместе с директором по двору, смотрел, как работают ребята, расспрашивал старшеклассников. А через некоторое время в «Правде» появился очерк о школьниках, которые хорошо учатся, хорошо трудятся, чтобы оставить после себя зеленый сад. Они получили прочные знания, надежную закалку и, как образно выразился корреспондент, «не боятся ни заморозков, ни ветров под открытым небом».
Первый в жизни настоящий бал! Выпускники пригласили девятиклассников на свой вечер. Дружили ведь все минувшие годы, вместе веселей будет. Ну и пусть смотрит, пусть учится «молодежь» — им в следующем году предстоит организовывать свой праздник!
На Зое — новое нарядное платье, подарок Шуры. Красное, с черным горошком, хорошо сшитое платье, которое ей очень к лицу. Туфельки на среднем каблуке: в них она выше, стройнее. Знакомые ребята поглядывают на нее как-то странно, будто впервые видят. То один, то другой приглашает танцевать.
И Шуру приглашают. Не ребята, конечно, а девушки. Парень он видный, красивый. Но стесняется, мнется. Какой из него танцор — этакий увалень. Зоя подбадривающе кивнула ему: давай, мол, давай, ты не хуже других, почти все ребята под ноги смотрят, чтобы носки девушкам не отдавить.