Страница 42 из 179
Филиппу IV наследовал старший сын, ставший Людовиком X и получивший прозвище «le Hutin», примерно переводимое как «Сварливый», с оттенком «упрямый». Его королева находилась в тюрьме, его дочь была лишена прав наследования — не слишком удачное начало царствования. Молодой человек отличался легкомыслием, не слишком интересовался делами правления, и действительным правителем Франции при нем сделался его дядя Карл Валуа.
И в Авиньоне также настали перемены. Был избран новый папа, проницательный и умный Иоанн XXII, которому предстояло сыграть весьма важную роль в дальнейшей жизни Изабеллы. В декабре 1314 года королева, поздравляя его с избранием, послала ему две ризы, расшитые кораллами и крупным жемчугом, работы Розы Берфорд, жены купца из Лондона. Покупка была сделана при посредстве женщины по имени Кэтрин Линкольн. Через своего милостынераздавателя Изабелла также отправила Папе кадильницу, кувшин и золотую пряжку, украшенную жемчугом и драгоценными камнями. Эти три подарка вместе стоили 300 фунтов, и заплатил за них король.{545}
Долго тянувшаяся история со снятием отлучения с Пирса Гавестона завершилась в те же месяцы. Эдуарду удалось упросить папу, и 2 января 1315 года король велел завернуть тело своего горько оплакиваемого «близкого друга»{546} в золототканую парчу и похоронить с большой помпой в доминиканской церкви в Лэнгли. Заупокойную мессу служил архиепископ Рейнольде, ему помогали еще четыре епископа и тринадцать аббатов. На погребении присутствовали королева, сводный брат Эдуарда Томас Бразертои, граф Норфолк, явились также Пемброк, Мортимер, Хыого Деспенсер-младший, Генри де Бомонт, лорд-мэр Лондона и пятьдесят рыцарей. Херефорд, который в свое время содействовал осуждению Пирса на смерть, но теперь примирился с королем, также был в числе присутствующих. Однако большинство других вельмож осталось дома.{547} Эдуард заплатил за то, чтобы во всех церквях Англии отслужили мессы за душу Гавестона, и впоследствии основал в Лэнгли часовню, где за Пирса молились постоянно. Счета Гардероба показывают, что каждый год, до конца своих дней, король отмечал годовщины рождения и смерти Гавестона, заказывая мессы и делая пожертвования, в том числе богатые ткани, месту его упокоения.{548}
Парламент был в сердитом настроении, когда 20 марта началась сессия в Вестминстере; на ней были подтверждены Ордонансы и выдвинуто требование отставки еще нескольких сторонников короля, включая Деспенсера-старшего и Генри де Бомонта.{549} 23 февраля, за день до того, как Бомонт покинул двор короля, Изабелла вызывающе продемонстрировала солидарность с мужем, пригласив Генри де Бомонта на пир, устроенный ею; там присутствовали и другие ведущие сторонники королевской партии, такие, как графы Ричмонд и Норфолк. Изабеллу Вески в то время также удалили от двора, но Изабелла поддерживала с нею тесные отношения, обмениваясь письмами или гонцами.{550} О контактах Изабеллы с Ланкастером или его сторонниками в это период нет никаких сведений.{551}
В апреле сам король устроил большой банкет в Вестминстере для архиепископа Кентерберийского и знати, но это было последнее мероприятие такого рода на долгое время вперед. И зал вскоре после этого был поврежден пожаром, и настроение оказалось не то: весной снова полили катастрофические дожди, по всей Европе прошли наводнения и не прекращались до осени; в итоге новый урожай тоже пропал, и наступил самый жестокий голод в европейской истории.
Вдобавок ко всем прочим бедам Эдуарда прошли слухи о шотландском вторжении в Ирландию; в конце апреля он снова направил туда наместником Роджера Мортимера{552} — и весьма своевременно, так как в мае Роберт Брюс, заинтересованный в создании кельтской коалиции против Англии, послал своего брата Эдварда освободить ирландцев от власти англичан. В июне Эдварду Брюсу сдался Дандолк, а в сентябре он взял Ольстер.
Между 5 и 23 июня Эдуард и Изабелла посетили новый город Уинчелси в Сассексе. Тот был выстроен Эдуардом I по регулярному плану, наподобие укрепленных городков в его континентальных владениях, взамен старого города, который смыло в море во время большого шторма; королевская чета, видимо, останавливалась в недавно основанном монастыре францисканцев. Голод там не сказывался, поскольку город процветал, и короля с королевой ублажали яствами и винами. Изабелла побывала на мессе в приходской церкви, посвященной Фоме Беккету, и ее капеллан сделал пожертвования от ее имени. Затем Изабелла с Эдуардом направились на юг, к Гастингсу, где остановились в замке и принесли дары тамошней часовне; их развлекали два арфиста и скрипач.{553} Потом супруги еще раз совершили паломничество в Кентербери и вернулись в Вестминстер, где оставались по меньшей мере до 7 июля.{554}
Тем временем мучительный голод скрутил Англию.{555} Цены на зерно взлетели до беспрецедентного уровня: известно, что 9 августа, в канун святого Лаврентия, даже королю с королевой с трудом удалось приобрести хлеб, когда они проезжали через Сент-Олбанс.{556} Из-за нехватки продовольствия совет издал постановление, чтобы лица рангом ниже графа не потребляли более двух блюд за каждой трапезой, но это привело лишь к тому, что лорды сократили число слуг и уволили лишних, оставив их умирать от голода. Не хватало также корма для стад, от этого начались эпидемии и массовый падеж скота; скот резали, и повсюду среди затопленных полей валялись, загнивая, туши мертвых животных. Вскоре это привело к нехватке также мяса и молочных продуктов, и для многих подданных короля настала «такая нужда, какой от века не бывало».{557} В Нортумбрии ели собак и лошадей, и «всякую нечистую живность»{558}. В источниках есть сообщения о том, что отчаявшиеся люди шли на убийство ради пищи, и даже о случаях каннибализма. Судя по некоторым данным, смертность от голода в некоторых областях составляла 10%. В городах страдала торговля, многие горожане лишились средств к существованию. Эдуард издавал указы о снижении цен на продукты, но он ничем не мог облегчить жестокое испытание, постигшее его страну.
12 августа умер Уорвик, искренне оплакиваемый. Его друзья заявили, что граф был отравлен; возможно, кто-то пытался так дискредитировать короля. Смерть Уорвика обеспечила Ланкастеру позицию неоспоримого превосходства. Всего четырьмя днями ранее, 8 августа, Эдуард назначил его наместником на Севере. Ланкастер уже успел сменить большинство королевских чиновников и шерифов собственными ставленниками и пользовался широкой поддержкой как самозваный защитник Ордонансов. Он контролировал администрацию, издавал приказы, даровал помилования, удовлетворял прошения и назначал чиновников. Если король желал что-то предпринять, он был обязан спросить совета у Ланкастера; но, так как Ланкастер предпочитал держаться в стороне от совета, Эдуарду приходилось обращаться с ним почти как с суверенным правителем и отправлять посланцев к нему в Кенилворт или Доннингтон.{559} Изабелле, дочери самовластного Филиппа IV, не могло быть весело при таком отношении к королевскому достоинству ее мужа.