Страница 143 из 179
В числе других частых гостей были Элизабет де Клер, племянница Эдуарда II и основательница колледжа Клер-Холл в Кембридже; кузина и давнишняя подруга Изабеллы Мари де Шатильон, вдовствующая графиня Пемброк, основательница Пемброк-колледжа в Кембридже, которой Изабелла в 1357 году подарила требник; дочь Мортимера Агнес, вдова Лоренса Хастингса, графа Пемброка; и его внук и тезка, граф Марки, ныне преуспевающий придворный тридцати с небольшим лет, женатый на дочери Монтегю Филиппе, которая родила ему одного сына, Эдмунда. Граф Марки обедал у Изабеллы три раза на протяжении одного месяца. Любопытно, рассказывала ли она ему и его тетушке истории об их печально известном предке?{1905}
Но была в ее жизни и более благочестивая сторона. Поскольку возраст ее ныне перевалил за шесть десятков, разум Изабеллы все более занимали мысли о собственной бренности и неотвратимости божьего суда. В течение последнего года она подготовила себя к смерти. Всю свою жизнь Изабелла ревностно покровительствовала францисканцам, но именно в это время она вступила в Третий орден святого Франциска, или орден терциариев, платье которого носила под верхней одеждой.{1906} Эта мирская ветвь францисканцев была основана двадцатью годами ранее, главным образом для кающихся грешников, которые желали оставаться в миру; его члены не были связаны монашескими обетами, но ограничивались лишь требованием соблюдения францисканских обрядов и правил в своей повседневной жизни. Присоединившись к этому ордену, Изабелла, несомненно, хотела искупить свои прошлые грехи, как о том с очевидностью свидетельствуют ее деяния.
В течение этого последнего года своей жизни она много занималась благотворительностью. Она помогала бедным оксфордским школярам, раздавала милостыню 150 избранным беднякам в дни религиозных праздников и прочих церковных дат, оплачивала еще тринадцати нуждающимся ежедневный стол и еще троим — еду в понедельник, пятницу и субботу.{1907}
Поскольку Изабелла принадлежала к терциариям, было естественно, что она пожелала быть похороненной в церкви францисканцев в Ньюгейте, которой она столь щедро благодетельствовала. Мы не верим ревнивым упрекам вестминстерского монаха Джона из Рединга, утверждавшего, что серые братья «уговорили» королеву изменить завещание и похоронить ее останки среди них после якобы выраженной ею воли покоиться в Вестминстере. Тот факт, что вестминстерская община очень хотела ее заполучить и считала ее достойной погребения в монаршем мавзолее, подтверждает, насколько основательно она восстановила свою репутацию. Считала ли сама Изабелла, что достойна такой гробницы — вопрос спорный.
И все же ее погребение вызвало у францисканцев подозрения другого рода. В XVI веке собиратель древностей Джон Стоу составлял инвентарный список разоренных королевских могил в этой церкви, и от него ведет начало миф о том, что среди них была могила Роджера Мортимера. Некоторые историки более позднего времени, неправильно истолковав противоречивые источники, утверждали, что он был похоронен там, прежде чем тело перенесли куда-то в другое место.{1908} Так возник еще один миф про Изабеллу — дескать, она сознательно пожелала быть погребенной рядом со своим любовником или, по крайней мере, рядом с тем местом, где краткое время покоились его останки. Этот миф можно разрушить, поскольку Мортимер почти наверняка был похоронен в Ковентри.
В феврале 1358 года Изабелле слегка нездоровилось. Очевидно, в апреле она достаточно оправилась, чтобы сопровождать королеву Филиппу, короля Иоанна и его сына Филиппа, будущего герцога Бургундского, на празднование дня Святого Георгия в Виндзоре, где состоялся великолепный рыцарский турнир, в котором приняли участие множество рыцарей из других стран. Это был случай отметить на большом виндзорском дворе завершение постройки нового колледжа Эдуарда, который должен был стать ядром ордена Подвязки — и, без сомнения, король получал громадное удовольствие, показывая Изабелле все и вся. Это был последний раз, когда она появилась на публике.
Королева-мать могла приложить руку к составлению мирного договора, который был заключен между королем Эдуардом и королем Иоанном в следующем месяце. В соответствии с договором Иоанн обязался выплатить 4 миллиона золотых крон в счет выкупа и признать Эдуарда суверенным правителем Гаскони, Кале, Гиня, Понтье и Монтрейля. Два последних графства составляли часть приданого Изабеллы, и она имела законный интерес в любом соглашении, то есть невероятно, чтобы такой договор был заключен без ее участия.
В июне того же года Изабелла, которой вскоре должно было исполниться шестьдесят три года, совершила последнюю поездку к усыпальнице Беккета в Кентербери, взяв с собой свою дочь Джоан. Она была там множество раз до того, либо одна, либо с отцом Джоан: святой Фома был любимым святым не только Эдуарда II, но и самой Изабеллы, так что она, естественно, искала его заступничества, настоятельно нуждаясь в искуплении своих грехов. Незадолго до этого она пожертвовала 2 фунта аббатисе монастыря минориток за Олдгейтом, так что эта добрая женщина могла купить продукты для общины на годовщину смерти Эдуарда, покойного короля Англии, и Джона Элтемского. Усопшие, несомненно, постоянно занимали мысли Изабеллы в то время.
Тот факт, что мать и дочь оставались в Лидском замке с 13 июня по 2 июля, заставляет предположить, что именно в это время Изабелла вновь заболела. Согласно ее «Домовой книге», она почувствовала недомогание сразу же после того, как приняла слишком большую дозу сильнодействующего лекарства, которое она предположительно принимала до этого в другой ситуации, возможно, в феврале, когда ее подкосило недомогание. Это могло быть первым проявлением болезни, которая и свела ее в могилу.{1909} 1 августа лондонский аптекарь Николас Томасон получил плату за пряности и мази для королевы-матери, приобретенные, вероятно, в тот период, когда обе королевы отправились в поездку к востоку от столицы, в Хартфордский замок. Догерти указывает, что эти средства не обязательно были лекарственными, но могли потребоваться для изготовления духов или в качестве приправы к пище.
Но 12 августа из Хартфорда в Лондон были отправлены посыльные за лекарствами, а к 20 августа состояние Изабеллы уже вызывало достаточно тревоги, чтобы «с величайшей поспешностью» вызвать двух докторов: один был знаменитым лондонским врачом, другой, мэтр Лоуренс, хирургом королевы, который сопровождал ее в Кентербери и еще находился там. Его присутствие в паломничестве — еще одно подтверждение того, что Изабелла уже была нездорова, когда отправлялась в путь.
Не похоже, чтобы мэтр Лоуренс добрался в Хартфорд вовремя, потому что Изабелла скончалась там 22 августа 1358 года, в присутствии своей дочери Джоан.
Принц Уэльский находился в Валь-Рояль, когда получил известие о смерти бабушки. 28 августа король отдал распоряжения о вступлении во владение имуществом покойной королевы-матери, а к 19 сентября принц побывал в Чейлсморе и Ковентри, приняв их во владение, как и хотела Изабелла.[157] Она также оставила ему замок Райзинг и все прочие свои замки, и большую часть личного имущества, равно как и четвертую долю таможенных сборов Линна{1910}. Хартфордский замок был подарен Эдуардом III своему четвертому сыну, Джону Гонту, тогда как оставшаяся часть владений Изабеллы отошла главным образом королеве Филиппе.{1911}
157
Жилой дом в королевском поместье Чейлсмор (Cheylesmore), согласно Леланду, был уже «несколько разрушен» к 1549 году. Последние остатки здания были снесены в 1956 году, и сейчас не этом месте располагается административное здание. В Ковентри сохранилась церковь св. Иоанна Крестителя, которая была построена Изабеллой.