Страница 42 из 142
Если б могли мы оценивать его не как императора, определявшего судьбу страны, но лишь как простого человека, возможно, любовь, а не реформы поставили б по значению на первое место. Поскольку Александр не был рожден для реформ и осуществлял их буквально-таки сжав зубы. Не раз мечтал он, закончив все важное, отречься от престола и жить за границей простой частной жизнь. Правление было не его стихией. Но в любви Александр раскрылся целиком. О ней он думал чуть ли не каждый день, ища возможности встречи со своей Катей и полностью пренебрегая тем мнением, которое складывалось о нем у двора.
Трудно поверить, но Александр Романов откалывал штуки вполне в духе героев Александра Дюма. Он, например, уезжал в Париж и там умудрялся в одиночку по ночам уходить из резиденции, чтобы встречаться с княжной Долгорукой. Впрочем, после того, как она родила императору детей, Долгорукая перестала быть княжной и получила официальный титул — княгиня Юрьевская. А менее чем за год до трагической гибели Александр официально женился на своей Кате. Сделал он это буквально сразу же после того, как скончалась императрица Мария Александровна и исчезло препятствие для нового брака.
Много лет до этого тяжело больная императрица вынуждена была терпеть любовь Александра и Кати. Много лет император жил фактически «на два дома». Не пробавлялся любовницами, а именно жил с двумя женами — формальной и реальной. Как это все по-нашему! Сколько романов с таким примерно сюжетом появилось в XX веке! Но в веке XIX? Но в семье императора?
Он уважал первую свою супругу, когда-то в молодости даже любил ее. Но сдерживаться уже не мог. Новая страсть перевернула всю его душу. Катя настолько возбуждала Александра, что тот даже делал смелые эротические рисунки, моделью для которых служила именно она. А 1 марта 1881 г., отправляясь на смотр войск, шестидесятитрехлетний Александр вдруг посреди дня не сдержался, повалил княгиню Юрьевскую на стол и… Об этом она сама затем рассказала лейб-медику Боткину. Наверное, потому рассказала, что на столе состоялось последнее их любовное свидание. В тот день бомба террориста буквально разорвала царя на куски.
Но вернемся, впрочем, на 14 лет назад — к парижским «приключениям» сравнительно молодого еще тогда императора…
Эпоха смерти
В Париже на него совершил покушение политэмигрант. По фамилии, естественно, Березовский. Был он, впрочем, не олигархом, а поляком. Мстил за родину. В тот раз Александр отделался легким испугом. Но дальше пошло-поехало…
Когда-то давно Жуковский учил юного наследника, что «революция есть губительное усилие перескочить из понедельника прямо в среду. Но и усилие перескочить из понедельника в воскресенье столь же губительно». В последние годы своей жизни император оказался в клещах, сжимаемых «партией среды» и «партией воскресенья».
Народовольцы, представлявшие широкие разночинные массы, знать не хотели никакого вторника. Их малообразованность и абсолютное непонимание того самого народа, которому они стремились дать волю, приводили к возникновению безумных фантастических идей. Странно было даже не то, что они стремились убить царя-реформатора. Странно, что столь чаемую ими гибель Александра они надеялись обратить в широкое народное восстание.
Консерваторы, группировавшиеся вокруг наследника престола — Александра Александровича, тоже не отличались глубиной мышления. Подморозить Россию, конечно, — дело нехитрое. Но что делать с ней после разморозки, которая рано или поздно все равно произойдет?
Эдвард Радзинский в биографии Александра намекает на то, что «партия среды» и «партия воскресенья» могли даже действовать сообща. По крайней мере, удивительная беспечность правоохранителей при все возрастающей террористической активности народовольцев вроде бы говорит о том, что смерти царя-реформатора хотели обе стороны.
На наш взгляд это все же маловероятно. Бюрократия вообще малокомпетентна и неэффективна. Мы удивляемся отдельным наиболее заметным ее провалам, как правило, лишь потому, что плохо знаем, насколько плохо она работает во всех остальных случаях. Однако даже если исключить совместный жандармско-террористический заговор, придется признать, что последние пятнадцать лет жизни Александра превратились в сплошной кошмар.
Парижское покушение можно было списать на «врагов народа». Предшествовавший ему выстрел Каракозова (в 1866 г. у решетки Летнего сада) казался ужасной случайностью. Организованных сил за преступником еще не стояло. Но тот факт, что человек из народа вдруг додумался убить царя, ничего плохого ему лично не сделавшего, должно было насторожить. Опасность для реформ и реформаторов состояла не столько в наличии террористической организации, сколько в массовом отторжении эволюционного типа развития России. «Народная воля» довела царя до могилы, тогда как массовое сознание довело страну до революции, сведя в конечном счете в могилу десятки миллионов людей.
Настоящего масштабного ужаса Александр Николаевич уже не увидел. Но и его личная жизнь в последние годы оказалась ужасной. Народоволец Соловьев стрелял в царя прямо на Дворцовой площади, причем успел несколько раз нажать на курок, прежде чем был схвачен. Другой террорист — Халтурин — проник прямо в Зимний, где и взорвал бомбу, чудом лишь не «доставшую» императора. Чудом уцелел и царский поезд, под который закладывали мину.
Народ стал привыкать к тому, как травят царя. Рассказывали анекдот: дворник услышав колокольный звон, спрашивает: «Опять промахнулись?».
Царь в этой ситуации держался мужественно. Мало кто на его месте мог бы выдержать подобный «прессинг». То, как он спасался при покушении Соловьева, вообще заслуживает особого внимания. Обычный человек, оказавшись перед вооруженным бандитом и не имея средств для защиты, впал бы, наверное, в ступор. Но Александр смог убежать от выстрелов, причем двигался он зигзагами — как профессиональный, хорошо обученный солдат. Царь ни на секунду не растерялся и совсем запутал бестолкового террориста.
Но чудо не могло длиться вечно. 1 марта 1881 г. бомба настигла императора. При первом взрыве он опять уцелел. Но, видимо, воля к жизни была уже подорвана. Александр не ретировался с места события и пассивно дождался нового взрыва.
Император погиб. Преобразования остановились. Конституция не состоялась. И последний царский любимец граф Михаил Лорис-Меликов так и не стал великим реформатором.
ИМПЕРАТОР МЭЙДЗИ.
ПУТЬ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА
Позднее, когда Япония вдруг неожиданно ворвалась в круг развитых западных государств, о том периоде истории стали вспоминать как о некой идиллии. Мол, трансформация совершилась без социального взрыва, без крови, хаоса и смены господствующего класса. Французам, русским и китайцам следовало бы поучиться у великой восточной нации жить в эпоху перемен. Однако на самом деле революция Мэйдзи никак не была чудом прагматизма и толерантности. Резню самураи устроили на славу. Хотя и делали это с национальной спецификой.
Можно сказать, пожалуй, что японский терроризм во второй половине XIX века даже предшествовал российскому. В то время как наши интеллигентные разночинцы еще только учились азам бомбизма, бравые самураи со всем присущим им в этом деле профессионализмом уничтожали иностранцев и высокопоставленных сторонников реформ, основанных на изучении иностранного опыта.
Порой террористов ловили. Тогда они с невероятным хладнокровием сводили счеты с жизнью при помощи харакири. Ведь что такое личная жизнь в сравнении с величием уникальной страны, которую умом не понять и аршином общим не измерить. Страны, которая свернула вдруг с проверенного столетиями пути полной автаркии и абсолютной закрытости для всего мира, обрядилась в западные одежды, накупила западных товаров, а самое главное — впитала в себя ужасные западные мысли.