Страница 66 из 66
— Вот и хорошо, — согласился я. — Филлип и Родерик снова стали друзьями. Бедный Фил так и не узнал, что Мэд чуть не выставила его рогоносцем.
— Если Мэделайн оставила у Уолдо Каннинга половину статуэтки, — задумчиво произнесла Франсуаз. — То что отдал ему сам Родерик Калленти?
— Смычок, — ответил я.
— Смычок?
— Вот именно. Он всегда мечтал стать великим музыкантом. Единственное, что ему мешало — это отсутствие слуха.
— Значит, стать скрипачом для него было важнее, чем жениться на Мэделайн, — сказала Франсуаз.
— Естественно. Иначе он не согласился бы на брак с Лаурой. Но вот что интересно — когда мы с Родериком открыли шкатулку Каннинга, в ней ничего не было. Только пыль и труха.
— Он очень удивился. Наверное, Родерик втайне надеялся найти там свой смычок. Как думаешь — Калленти на самом деле верил, что, вернув его, сможет изменить свою жизнь и стать музыкантом?
Я покачал головой.
— Ты не понимаешь. Он уже не смог бы его вернуть. Когда человек оставляет свои мечты в шкатулке и говорит себе, что когда-нибудь вернется за ними — единственное, что он сможет потом найти, это труха.
Я вынул из длинного конверта приглашение в дом Калленти и бросил его поверх остальной почты.
— С Мэделайн и ее ребенком все в порядке. Доктор сказал, что это настоящее чудо — от такой кровопотери и сильных волнений Мэд должна была бы потерять своего малыша.
— Это было вовсе не чудо, — возразила Франсуаз. — В Уолдо Каннинге оказалось очень много энергии — он был буквально соткан из кусочков отобранной у других жизненной силы. Я забрала ее у него и отдала Мэделайн и ребенку. А после от Уолдо Каннинга уже ничего не осталось — сам он давно перестал существовать.
— Вот почему ему оказалось не страшно пламя Преисподней.
— Конечно. Он не мог гореть, так как распался давным-давно. Кстати, Майкл, ты так и не сказал, как тебе понравилась моя алая туника.
— Она неплоха, — согласился я. — Но вряд ли стоит надевать ее на званые вечера.
Красавица довольно засмеялась и села мне на колени.
— А ты не боишься заниматься любовью с суккубом? — спросила она.
Я провел ладонями по ее крепкой талии, затем стал расстегивать пуговички голубой блузки. Мои пальцы нежно касались высоких сочных грудей девушки.
— Даже если я буду против, — заметил я, распахивая ее рубашку и принимаясь за черный ажурный лифчик, — ты все равно от меня не отстанешь.
Девушка облизнулась улыбкой, и ее серые глаза обожгли меня алыми всполохами.
— Здесь ты прав, — промурлыкала она.
ЭПИЛОГ
Смертные грехи эльфов, — произнес я. — Их пять.
Верность долгу
Незнание своих границ
Ненависть к тем, кто не похож на тебя
Стремление к далекому идеалу
Сострадание
— Каждый из грехов заставляет эльфа предать себя, — продолжал я. — Растратить жизнь на чужое, внешнее. Отказаться от главного дара, который мы получаем — он своей неповторимой судьбы.
Минотавр кивнул.
— Какое наказание положено за Смертные грехи?
— Никакого, — ответил я. — Сами они являются достаточной карой.
— Хорошо, — медленно произнес он. — Вижу, ты хорошо подготовился. Бланки в нижнем ящике, печать справа, в мифриловой шкатулке. Пристава можно вызвать, позвенев в серебряный колокольчик…
Он снял с себя мантию и передал мне.
— Обещаю, к полуночи мы вернемся. День рождения у внучки, никак нельзя пропустить.
Уже уходя, минотавр обернулся:
— И не кидай в лаву очистки от апельсинов. Импы потом жалуются, что тяжело доставать.