Страница 29 из 48
Леди Джерси с самого начала твердо решила любым способом помешать этому браку. Она задержала королевские экипажи, чтобы по прибытии в Гринвич Каролина осталась без транспорта. Хуже того, жених и невеста с первого взгляда невзлюбили друг друга. «Ради Бога, дайте мне стакан бренди, — сказал принц Уэльский. — Мне дурно». Со своей стороны Каролина сочла, что принц «слишком толст» и «вовсе не так хорош собой, как на портрете».
По правде говоря, невеста и сама была не красавица, а ее чистоплотность оставляла желать много лучшего. Британскому посланнику, сопровождавшему ее к принцу, пришлось настаивать на том, чтобы Каролина помылась и надела свежее белье. Все очарование, которым она, возможно, обладала, оказалось спрятанным под многими слоями румян и пудры, а также под весьма неудачными нарядами — без сомнения, работа хитрой леди Джерси, которая умудрилась занять должность фрейлины принцессы.
В день свадьбы Георг заявил: «Я всю жизнь буду любить только госпожу Фицгерберт». На церемонию он явился позже положенного и пьяным, а во время службы развлекался тем, что не спускал глаз с леди Джерси. Первую брачную ночь принц проспал на полу в состоянии крайнего опьянения, засунув голову в камин. Как ни удивительно, но, несмотря на столь неблагоприятное начало супружеских отношений, у Каролины родилась дочь Шарлотта почти в точности через девять месяцев.
Вскоре Каролина поняла, что ее фрейлина леди Джерси является любовницей ее мужа. С чувством горечи и унижения она потребовала, чтобы Георг уволил графиню Джерси. Однако Георг рассудил, что после рождения дочери он выполнил свой долг в отношении престолонаследия, и прямо сказал Каролине, что более не намерен делить с ней ложе.
Естественно, брак распался. Огорченный король писал сыну: «Похоже, ты смотришь на союз с принцессой как на обычный брак между частными лицами и совершенно упускаешь из виду, что брак прямого наследника престола, каковым ты являешься, имеет значение общественное и затрагивает интересы всего королевства».
Георг отвернулся и от «этой Иезавели»[61], леди Джерси. Он страстно желал воссоединиться со своей «истинной женой» госпожой Фицгерберт. Принц даже изменил завещание, отписав состояние госпоже Фицгерберт и сделав приписку: «Той, кто именуется принцессой Уэльской, я оставляю один шиллинг».
Четыре года потребовалось ему, чтобы вернуть себе любовь Марии. Она даже писала в Ватикан, прося папского подтверждения, что церковь не возражает против возобновления ею супружеских отношений с Георгом. Папа заверил ее, что в глазах Господа она является истинной супругой принца Уэльского.
Георг сбросил вес в попытке произвести благоприятное впечатление на Марию и потратил немалые деньги на Карлтон-Хаус и Королевский павильон в Брайтоне, хотя казна была истощена наполеоновскими войнами. Правда, участие самого принца в этих войнах ограничивалось обучением небольшого отряда солдат в Брайтоне.
Примирение с госпожой Фицгерберт не отвлекло Георга от охоты за другими женщинами. Принц признал себя отцом Уильяма Френсиса, сына некой мисс Дэвис, а также Джорджа Сеймура Кроу, сына госпожи Кроу, проживавшей на Чарльз-стрит. По счастью, его связь с француженкой, женой лорда Массерина, не дала потомства. Был также у Георга короткий роман с танцовщицей Луизой Хиллисберг, а время от времени он наносил ночные визиты в дом мадам де Мейер.
Будучи женщиной средних лет, госпожа Фицгерберт философски относилась к шалостям принца с более молодыми женщинами. Однако ее беспокоила его привязанность к Изабелле Сеймур, леди Хартфорд — одной из тех уже имеющих внуков, но хорошо сохранившихся дам, к которым принца весьма влекло. Принцесса Ливен так обрисовала ее: «Очень много роскошной плоти».
Георг писал почтенной матроне длинные любовные письма, в которых содержались такие перлы: «Воистину я чувствую себя молодым жеребенком, выпущенным на зеленый луг, веселым, словно жаворонок, и легким, как перышко». И добавлял: «Умоляю вас, передайте лорду Хартфорду (с моими самыми добрыми пожеланиями), что я вполне удовлетворюсь, если вы при встрече со мной испытаете хотя бы половину того радостного чувства, что переживаю я при встрече с вами».
Наполеон, должно быть, хохотал, узнав об этом романе.
Тем временем Георг не оставлял без внимания и дородную леди Бессборо, предмет любви принца еще с юношеских лет. Позднее леди Бессборо вспоминала: «Он падал на колени, заключал меня в объятия и, прежде чем я могла прийти в себя, начинал покрывать поцелуями мою шею. Я кричала от возмущения и испуга. Но он продолжал преодолевать мое сопротивление, а иногда при этом рыдал и клялся, что порвет с госпожой Ф. и леди X.».
Леди Бессборо не знала, смеяться ей или плакать при виде «огромной и нелепой фигуры, расположившейся частью на диване, а частью на полу и принимающей самые причудливые позы».
Когда старый король отошел от дел и Георг стал регентом, он отдал предпочтение леди Хартфорд, а верную госпожу Фицгерберт удалил, сказав ей холодно: «Мадам, для вас здесь нет места».
Георг смело предложил леди Хартфорд жить с ним открыто. Ее муж, конечно же, имел доказательства, «что Его Королевское Высочество находится с ней в чересчур близких отношениях», но предпочитал воздерживаться от каких-либо действий, поскольку влияние леди Хартфорд на принца позволило ему занять пост лорда-гофмейстера и получить при дворе место для их сына.
Когда королевский брак распался, Каролина Брансуик переехала в Блэкхит, где без удержу предавалась флирту на приемах и нередко «уединялась с молодыми мужчинами» — то есть, по общему убеждению, вела образ жизни, открытый для «самого неблагоприятного истолкования». Кроме того, она вызвала возмущение соседей своей дружбой с леди Дуглас, которая к тому времени была подвергнута остракизму местным обществом. Считалось, что леди Дуглас некогда состояла в любовной связи с бывшим начальником своего мужа, сэром Сиднеем Смитом. Не исключено, что леди Дуглас и принцесса были не просто близкими приятельницами. В дневнике леди Дуглас имеется такая запись о принцессе: «Она поднималась ко мне в спальню, целовала, заключала в объятия и говорила, что я очень красива… Она осыпала меня такими комплиментами, которыми женщины никогда не обмениваются».
Каролина с гордостью поведала леди Дуглас, «что может заполучить партнера в свою постель, когда только пожелает, и что нет ничего более полезного для здоровья», а раз призналась подруге в том, что беременна. Когда их дружбе настал конец, Каролина послала сэру Джону Дугласу непристойные рисунки, изображавшие его жену и сэра Сиднея Смита в объятиях друг друга.
В 1806 году специальной комиссии было поручено разобраться в непристойном поведении Каролины. «Деликатное расследование», как его называли, не оставило без внимания ни одной самой отвратительной подробности интимной жизни Каролины, включая ее связь с капитаном Мэнби, морским офицером, часто приезжавшим в Блэкхит.
Результаты работы комиссии были обобщены в стихотворении одного поэта-сатирика того времени:
Так Каролина и поступила. Она уехала в большое турне по Европе и путешествовала в обществе «совершенно непотребных спутников».
Леди Бессборо видела ее на одном балу и так описала их встречу: «Лицо у нее было пунцовым, белое девичье платье оставляло открытыми плечи, спину и шею, отвратительное декольте достигало середины живота… а голову украшал венок из ярких роз. Неожиданно она кивнула мне и улыбнулась. Не узнав ее, я приняла эту женщину за сумасшедшую, но тут Уильям Бентинк толкнул меня и сказал: «Разве вы не видите, что вас приветствует принцесса Уэльская?»
Каролина поселилась в Комо[62] с Бартоломео Пергами, бывшим квартирмейстером итальянской армии. Когда принцесса Шарлотта, девственница, воспитанная в строгости своими целомудренными тетушками в Виндзоре, явилась к ней с визитом, Каролина предприняла попытку испортить репутацию девушки, заперев ее в спальне с капитаном Гессе. Тот, как говорили, был внебрачным сыном брата Георга герцога Йоркского и одним из любовников самой Каролины. Впоследствии Шарлотта вышла замуж за нищего немецкого князька и умерла от родовой горячки.
61
Библейский персонаж, жена израильского царя Ахава. Ее имя стало синонимом развращенной, нечестивой женщины.
62
Город на севере Италии.