Страница 26 из 48
Однако Каролина оказалась не столь отзывчивой, как ожидал король. Он вернулся в Лондон с острым приступом геморроя и в скверном настроении. Королевская чета немедленно разругалась. Отчасти причиной ссоры послужило его желание повесить портрет своей новой любовницы над супружеской кроватью, отчасти — довольно бестактное предложение, чтобы Каролина пригласила в Лондон принцессу Моденскую, поскольку «Ее Высочество отличается вольным нравом, а он испытывает непреодолимое желание поухаживать за дочерью покойного регента Франции».
Подобные ссоры были, однако, редким явлением. Обычно Каролина проявляла большую терпимость, и архиепископ Йоркский весьма похвально о ней отзывался, утверждая, что «его искренне радует благоразумие королевы, которой нравится, когда у ее супруга есть возможность отвлечься». Со своей стороны, Каролина выразила «сожаление о поднявшемся скандале» и подчеркнула при этом, что «любовные упражнения короля интересуют ее не более, чем отправление им иных естественных надобностей».
В то же время частые поездки короля в Ганновер вызывали нарекания в Англии. Даже лорд Хервей возмущался, что британской казне приходится платить за «блеск ганноверского публичного дома и обогащать немецких шлюх».
В 1745 году в Шотландии вспыхнул мятеж, вскоре успешно подавленный братом короля, герцогом Камберлендским. Тем не менее Георг, несмотря на увещевания советников, захотел следующей же весной вновь отправиться к госпоже фон Вальмоден. Встретив препятствие, мешающее осуществлению его намерений, король впал в крайнее раздражение. В результате «все вокруг возжаждали, чтобы он уехал, ничуть не меньше, чем сам король».
Отсутствие короля привлекло всеобщее внимание. На улицах Лондона появилась старая кляча, на шее которой болтался плакатик с надписью: «Я привезу Его Величество с ганноверской шлюхой обратно в Англию». А к дверям Сент-Джеймсского дворца кто-то прибил записку: «Ушел из этого дома и потерялся мужчина, оставивший жену и шестерых детей на попечение церкви. Всякий, кто сообщит церковному старосте Сент-Джеймсского прихода какие-либо известия, кои помогут вернуть беглеца обратно, получит четыре шиллинга и шесть пенсов. Награда эта не может быть больше: нельзя получить крону за того, кто не заслуживает короны».
Обеспокоенная ущербом, нанесенным репутации королевской семьи, королева написала Георгу, убеждая его вернуться вместе с любовницей. Не разделяя опасений супруги, Георг ответил ей длинным письмом, полным живописных деталей своих постельных подвигов. Во дворце приготовили покои Генриетты Говард, но король вернулся один.
К тому времени королева была больна. Она пыталась скрыть это от Георга, которого всегда пугали болезни. Каролину прооперировали, причем без анестезии. Боль была мучительной, но когда хирург, орудующий ножом в ее брюшной полости, неловко наклонился и задел свечу, отчего загорелось платье его жены, Каролина попросила его прервать ненадолго операцию, чтобы она могла справиться с приступом смеха. У королевы был разрыв кишечника. С типичным юмором висельника Александр Поп написал:
На смертном ложе Каролина умоляла мужа не брать другую жену. Утирая слезы, он отвечал ей: «Нет, нет. У меня будут только любовницы».
Леди Делорейн решила, что пробил ее час. Раньше она прикидывалась скромницей, теперь же принялась с гордостью рассказывать о своей победе над королем даже своим воспитанницам, юным принцессам. Уолпол смирился с мыслью, что у короля должна быть «игрушка», но выразил пожелание, чтобы «Его Величество остановил свой выбор на не столь злонамеренной персоне, как эта лживая сука».
Смерть королевы вызвала нечто вроде политического кризиса. Как могли теперь королевские советники оказывать на него влияние? Герцог Ньюкасльский предложил использовать в качестве посредника дочь Георга принцессу Эмилию.
«Разве принцесса предполагает совершить инцест? — спрашивал Уолпол. — Она ляжет в постель с отцом? Таково его желание? Если нет, то не говорите мне, что король намерен дать обет целомудрия или что его любовницы не будут использовать короля в своих интересах».
Уолпол принял решение послать за госпожой фон Вальмоден, мотивируя это тем, что он всегда выступал «за жену против любовницы», а теперь будет выступать «за любовницу против дочери… если только дочь не намерена занять место и жены, и любовницы, что… невозможно осуществить, не вступая с отцом в плотскую связь».
Тем временем король развлекался с леди Делорейн. Хотя он и жаловался, что от нее пахнет дешевым испанским вином, он спал с ней, «ничуть не меняя манеры общения или привычных расчетов за ее услуги в качестве воспитательницы. Бывало, он просто посылал за ней точно так же, как обычно посылают в ближайший кабачок за какой-нибудь шлюшкой».
Леди Делорейн оказалась забыта, как только прибыла госпожа фон Вальмоден, получившая статус официальной любовницы короля и титул леди Ярмут. Посредник из нее вышел отменный. Лорд Честерфилд заметил по этому поводу: «Даже умнейший человек, подобно хамелеону, помимо своей воли принимает окраску того, на чем лежит».
Кроме того, леди Ярмут неплохо зарабатывала продажей титулов и почетных должностей, чему научилась у короля. Вскоре после приезда в Англию она попросила у Георга тридцать тысяч фунтов. Денег король не дал, но разрешил ей выбрать двух кандидатов в пэры. Полученная дамой мзда и составила нужную сумму.
Правда, это были сущие пустяки по сравнению с состоянием, нажитым мадам де Помпадур, блиставшей в Версале в качестве любовницы Людовика XV. Один французский граф, посетивший Лондон, сделал довольно обидное для английского монарха сравнение: «Если Людовик XV разделяет с мадам де Помпадур свою абсолютную власть, то Георг II делит с леди Ярмут свое абсолютное бессилие».
Как и все монархи ганноверской династии, Георг II не любил своего сына, называя Фредерика, принца Уэльского, «чудовищем и величайшим негодяем, которого когда-либо носила земля». Каролина была того же мнения, считая сына мошенником и лжецом, а также полагая — без всякого на то основания, — что он импотент и его дети зачаты другим мужчиной. Это, во всяком случае, не соответствовало действительности.
Фредерик приехал в Англию, когда ему был двадцать один год, уже познав прелести госпожи д'Элитц, которая успела побывать любовницей как его отца, так и деда. Вскоре в его постели побывало еще несколько дам, в том числе и дочь аптекаря из Кингстона.
«Как и прочие представители его рода, — писал Уолпол, — он не обращал внимания на внешность». По мнению современников, «вкус принца не отличался утонченностью, и он больше говорил о своих любовных подвигах, чем совершал их».
Затем Фредерик обратил внимание на Анну Вейн, «толстую и уродливую коротышку», любовницу лорда Хервея, переспавшую, по словам королевы, с половиной города. Не прекращая связи с лордом Хервеем, Анна сходится с Фредериком и намеренно вызывает ссору между этими друзьями, чтобы они не обнаружили ее двойной игры. Когда Анна забеременела, Фредерик, ни о чем не ведая, считает ребенка своим и поселяет Анну в доме на Сохосквер. Хервей проводит там с ней ночь и угрожает Анне раскрыть ее неверность, если она не убедит принца вернуть ему свое расположение.
Анна признается принцу Уэльскому во всем, скандал приобретает огласку. Безжалостные авторы баллад не дают ей покоя. И когда Фредерик увлекается ее служанкой, Анна покидает двор с Хервеем.
Позднее Фредерик женится на семнадцатилетней Августе Саксен-Готской, получившей от королевы Каролины совет — быть «покладистой в амурных делах». Она родила Фредерику сына Георга, а он тем временем сошелся с дамой более зрелого возраста — леди Гамильтон, имевшей уже десять детей.
В 1751 году Фредерик неожиданно умирает, так и не став королем. Эпитафия, сочиненная современником, гласила: