Восставшая из пепла

Тут я вспомнила, как Йомис Лангорт и мои конвоиры сбросили свою серебряную одежду, и стена поглотила ее. Я призывно посмотрела на стены, но ничего не произошло. Я торопливо застегнула браслет-посредник.

— Моя «рубашка», — произнесла я вслух, и по-прежнему ничего не произошло. В ванной висело высокомерное молчание. — Моя одежда — то, что я носила, — пожалуйста, верни мне ее, — у меня возникло отчетливое ощущение, что я имею дело с озорным животным или ребенком. — Тогда буду ходить нагишом, — пригрозила я. Но этого мне не хотелось. Я усвоила человеческое суеверие об уязвимости наготы.

Я прошла обратно в голубую комнату, и там стоял щит, а на нем висело длинное платье, казавшееся сделанным из гиацинтово-голубого шелка, и изящное одеяние в виде голубого нижнего белья, такого, как я носила в Эзланне. Я надела их медленно, наслаждаясь, несмотря ни на что, роскошью и комфортом. Когда я надела платье, то увидела, что моделью для него послужило то, другое платье, которое я носила в Анкуруме, белое парчовое, в котором я просидела ужин у посредника и в котором позже услышала, как Дарак отдал обе наши жизни Сагари. То платье было прекрасным, и мозг корабля каким-то образом извлек эти сведения из моей памяти, однако, надо полагать, раз в этой комнате все было голубым, платье тоже стало голубым, и меня порадовало это единственное отличие.

Появилось зеркало и слегка тронуло меня. Когда я повернулась, то увидела свое длинное отражение, и там присутствовала своеобразная красота, сплошная белизна, заключенная в переливающийся голубой шелк. Отрицала красоту только черная маска. Я подняла руки к ней, а потом беспомощно убрала их.

— Я проклята страшным уродством лица, — повторила я.

Зеркало и щит ускользнули. Появилось округлое кресло, и я уселась в него, а затем столик с голубыми стаканами, наполненными тем, что казалось молоком и водой, и блюдами с тем, что казалось свежим хлебом и ягодами, вроде клубники.

Я пригубила жидкости и попробовала образчики пищи. Боли возникли, но не очень сильные. Я прошлась по комнате.

Должно быть, он уже знает, что я проснулась, оделась, готова поговорить с ним. Корабль наверняка сообщил ему. И все же я не была готова говорить с ним. Несмотря на молчаливое согласие, с наступлением дня вернулся и страх. Страх перед ним, и страх, да, страх перед самой собой и тем, что, по его словам, я сделала.

И он не пришел.

Наконец, я отвернулась от комнаты и прошла к дверям, через которые вошла днем раньше. Они открылись передо мной, и за ними лежало остекленное помещение с колоннами, где я ждала. Теперь там меня ждал кто-то другой. Я остановилась, как вкопанная, когда двери закрылись за мной. Мужчина, намного старше Йомиса Лангорта и других виденных мною здесь людей, однако, подобно им, суховатого и крепкого телосложения. И в отличие от них он отрастил белокурые волосы до плеч. Подпоясанная белая туника свисала у него до колен поверх ставших привычными бледно-металлических штанов и сапог. На левом запястье он носил серебряный браслет с мигающим ярко-зеленым огоньком.

— Доброе утро. Я Сьерден Джафаэль, главный кибернетик этого корабля, специалист по компьютерам.

Он умолк и посмотрел на меня большими серыми глазами, проницательно и быстро оценивая мою внешность, словно та была чем-то таким, что он должен живо усвоить, положить на хранение и снова вынуть после моего ухода для более подробного изучения.

— Вижу, что ты не понимаешь. По-моему, Рарм — наш капитан — рассказал тебе о мозге, управляющем нашим кораблем? Компьютер — это просто другое название его. Но неважно. Я хранитель мозга. Я способен связываться с ним, добиваться телепатического соединения. Для того, чтобы это сделать, я должен полностью открыть свой разум для потока информации в мозг. Человека неодаренного и нетренированного такая попытка просто убьет. Благодаря своему таланту и подготовке я способен пережить эту операцию. Не думай, будто я хвастаюсь. Я знаю свое место. Во время опасности, катастрофы или неисправности я неоценим. Во времена спокойные и изобильные, такие, как сейчас, я… — он улыбнулся и сделал жест веселого отрицания, — очень незначителен.

— А зачем ты здесь, Сьерден Джафаэль?

— Потому что меня прислал капитан. Хотя, заверяю тебя, я крайне рад встретиться, наконец, со своей соперницей по части завоевывания расположения компьютера… э… мозга.

— Зачем тебя прислали, Сьерден Джафаэль?

— Пожалуйста, — вежливо попросил он, — тебе совершенно необязательно называть меня сразу обоими именами. В общем-то для тебя было бы нормальным обращаться ко мне, называя вторым плюс подобающим титулом, таким, как «мастер». Однако, при данных обстоятельствах отлично сойдет и Сьерден. Зачем меня прислали? Отвести тебя к ядру компьютера — Ступице.

— Зачем?

— Зачем, — он подумал. — Понятия не имею, — сказал он наконец с видом легкого отчаяния.

Я рассмеялась, и какая-то часть напряжения покинула меня. Он казался реальным в этом новом мире.

— Ну, — он улыбнулся. — Начало лучше, чем я надеялся. А у тебя тоже есть имя.

— У меня нет имени.

— Тревожно, — сказал Сьерден. — На наших мирах у всего есть имена и названия. Наверняка ведь и ваша планета не обладает иммунитетом против этой скверной привычки? — он предложил мне руку. Мы вполне могли находиться в Эзланне или в За, идя по какому-то официальному делу.

— Мое имя, как и мое начало, утеряно, — ответила я.

Стена открылась, и на пол высыпалась пара голубых сандалий. Сьерден нагнулся и поднял их. Он вздохнул.

— Компьютер всегда вне себя от радости, когда корабль везет пассажира. Люди, которые живут в мундире и год за годом путешествуют по одним и тем же звездным дорогам, надоели ему до бесконечности.

Догадываться, что они потребуют, совершенно неинтересно. Но ты — не только новая, но и иная, да к тому же еще и женщина.

— Так этот компьютер — мозг — думает и чувствует так же, как человек?

— спросила я его. — По тону, каким говорил о нем Рарм, он мне представлялся неодушевленным и бесстрастным.

— Наверное, не так же, как человек. Но как существо. Наши ученые не согласны с этим. Машина, говорят они. Но если в этой штуке нет с самого начала каких-либо эмоциональных вывертов, то она взращивает их. Все специалисты по компьютерам подтвердят тебе то же самое. А теперь не разочаровывай своего поклонника. Надень сандалии, и мы наведаемся в Ступицу.

За моими комнатами коридор чуть дальше разветвлялся на два новых изогнутых хода. Сьерден повел меня по левому, а чуть дальше, когда и этот коридор тоже разветвился, по правому. Пока мы шли, стены и полы менялись. Больше не встречалось никаких символов, указывающих на двери. Все было серебряным, как снаружи корабля. Коридор закончился на вид глухой стеной, но когда мы приблизились к ней, участок пола и стены начали погружаться вместе с нами.

— Не тревожься, — успокоил Сьерден. — Ступица расположена между этой и двумя нижними палубами. Лестничный пролет сделал бы то же самое.

С миг-другой мы оставались в клетке из глухих стен, падая, а затем перед нами открылся вид нового коридора, и мы перестали двигаться. Этот коридор был белым. В противоположном конце серебряный символ на закрытой стене.

Сьерден подошел к той стене и посторонился, пропуская меня вперед, когда раздвинулись двери.

За ними находилась большая овальная комната, которую держали в своего рода светящейся темноте. На всех стенах светился металл, и иногда загорался и гас глазок света. В центре комнаты единственная металлическая колонна тянулась ввысь и достигала потолка. На ее поверхности тлели, словно сонные, самоцветы, цветные панели. Но я не вошла в эту комнату. Я боялась прикоснуться к сверкающей паутине, плотно затянувшей вдоль и поперек все стены.

— Я не могу войти, Сьерден, — сказала я.

— О… — Сьерден улыбнулся. — Мне следует объяснить. То, что ты видишь, — совершенно безвредные световые лучи, — он шагнул мимо меня и стоял среди них; его лицо и тело внезапно исполосовали цветные линии. — Как видишь, я не причиняю вреда им, и они тоже не причиняют вреда мне. Однако если сюда ворвется какой-нибудь захватчик или сумасшедший с целью повредить Ступицу, компьютер, прочтя его мысли, активирует лучи, чтобы оглушить его, а также включит тревогу. Защита здесь весьма необходима. Только в этом единственном месте компьютер уязвим, можно сказать, наг, открытое сердце, являющее всю сложность своих клапанов и механизмов. Идем. Я последовала тогда за ним и тоже была поглощена паутиной света. Он обошел кругом тихо мурлыкавшую колонну, поглаживая ее одной рукой. Панели загорались и темнели.