Страница 46 из 81
После визита полицейского Хофман помрачнел еще больше. С того момента, как к нему пришел повар-филиппинец, и до сегодняшнего дня его столкновение с Назиром Хаммудом оборачивалось для него все хуже и хуже. Он вытащил из ящика стола единственную весомую улику, которую ему удалось заполучить, — чистый бланк — и понял, что не удосужился даже выяснить, что это за фирма. Можно было хотя бы попробовать позвонить по тунисскому телефону «Оскар трейдинг». Он же словно спал на ходу. В порыве покаяния он снял трубку и набрал номер, указанный на бланке: 216-1-718-075. После третьего гудка ему ответил мужчина — явный американец с мягким и гнусавым южным говором.
— Хэлло. Чем могу быть полезен?
— Это кто? — спросил Хофман.
— Чем могу быть полезен? — повторил южанин. Он был примерно ровесником Хофмана; в его голосе прозвучало некое ожидание, словно Хофман должен был произнести нужные слова.
— Это что за номер? — спросил Хофман. — Куда я попал?
Ответивший повесил трубку. Хофман сразу же набрал номер еще раз, но линия оказалась занятой. Она оставалась занятой еще около часа. Когда Хофман наконец прорвался, произошла та же сцена.
— Хэлло, — ответил южный голос. — Чем могу быть полезен?
— Я по делам компании «Оскар трейдинг», — сказал Хофман на этот раз.
— Одну минуту, — ответил голос и отложил трубку в сторону. Молчание длилось примерно минуту. Пока Хофман ждал, ему пришло в голову, что они стараются выяснить, откуда он звонит. Наконец ответивший снова поднял трубку. — Прошу прощения, — сказал он. — Ничем не могу вам помочь. Здесь нет никакой «Оскар трейдинг».
— Какой это номер? — спросил Хофман, но уже услышал гудки. Когда он попытался дозвониться еще через несколько минут, тунисская операторша сказала, что номер отключен.
Когда Хофман обдумывал это странное событие, в его памяти вдруг всплыло смутное воспоминание детства. У них дома в Бейруте отец оставил около телефона записанный номер, которым следовало пользоваться лишь в непредвиденных случаях. Как-то Сэм набрал этот номер. Спокойный, уверенный мужской голос ответил ему тогда теми же словами: «Хэлло. Чем могу быть полезен?» А когда маленький Хофман что-то сказал наугад, он повесил трубку.
В этот день Хофман решил, что нуждается в серьезном подкреплении. Получалось, что он пытался играть в высшей лиге жуликов, не понимая, во что он, собственно, играет. Подумав немного на эту тему, он позвонил в Париж знакомому палестинцу Али Маттару, который был, если говорить по-простому, самым прожженным пройдохой, какого он когда-либо знал.
Али Маттар вырос в лагере беженцев около Тира, в Южном Ливане. Словно левантийский Оливер Твист, он сумел обаянием и лестью пробить себе дорогу в полуреспектабельный мир, поставляя информацию полудюжине разведывательных служб, в то или иное время покупавших его услуги. В начале 80-х годов был даже такой период, когда он одновременно работал на разведки Сирии, Израиля, ООП и Ирана. Выходить сухим из воды ему позволяло общее мнение, что в действительности он все это время работал на Соединенные Штаты. В известном смысле так оно и было.
На самом же деле Али всегда работал на себя. Этот его фундаментальный эгоизм и служил ему защитой. Еще молодым человеком он приехал в Бейрут и нанялся шофером в американское посольство. Через несколько лет он уволился и открыл собственное агентство перевозок. Он догадывался, что друзья-американцы, дававшие ему работу, были сотрудниками разведки (хотя те уверяли, что он ни о чем таком догадаться не мог). Али знал, что делает. Он все время был в развитии, а в те годы лучшим средством для продвижения были Соединенные Штаты.
Его «мобилизовали», если можно так выразиться, в конце 60-х годов и заслали в палестинское подполье. Это задание он выполнил с блеском, хотя, видимо, в то же время палестинцы «мобилизовали» его, чтобы он проник в ЦРУ. Был ли он кому-нибудь или чему-нибудь предан в глубине души, кроме себя самого, никто сказать не мог. Теперь Али с комфортом устроился в Париже на задворках интеллектуального общества, приторговывая «нестандартной» информацией, которая попадалась ему на пути. Сэм Хофман часто покупал у него такую информацию об арабском деловом мире. Он убедился в том, что Али Маттар действительно знал и узнавал многое и никогда ничего не выдумывал. Единственное, что смущало Сэма, — это то, что с Али, как и со многими другими своими осведомителями, он познакомился через отца.
— Мне нужна помощь, Али, — решился сказать Хофман, дозвонившись в тот день Маттару в Париж. Он очень не любил вести деловые разговоры по международным линиям, но сейчас у него не было выбора. — Работа на несколько дней. Приличное вознаграждение. Оплачиваю все расходы.
— И что же за дело, хабиби?
— Ирак.
— У-Аллах! Господи, Сэм, я не могу поверить, что Правитель умер. Я был просто потрясен! После стольких лет! Что же вы хотите узнать?
— Про его деньги.
— Это вопросик горячий, друг мой. Такое впечатление, что он сейчас всех интересует. Вы уже третий, кто ко мне обращается. Очень горячий вопрос. И сколько вы мне платите? Хе-хе! — Этот смех, видимо, означал, что платить нужно много.
— Две тысячи в день. Плюс расходы. Мне нужен добротный товар — такой, с которым можно пойти в полицию.
— Прошу прощения, Сэм, но на такие условия я не могу согласиться даже для вас. Это просто благотворительность. Другие люди, сами знаете кто, платят за мои сведения в пять раз больше. Или даже в десять.
— О’кей, три тысячи в день. Это все, что я могу. Для работы, которая займет несколько часов, совсем неплохо.
— Всего час назад я получил заказ на пять тысяч от человека с разрезанным носом — вы знаете, о ком идет речь. Ну, что поделаешь? Нужно жить. Вы ставите меня в трудное положение, друг мой.
Хофман вздохнул. Али ему нравился, но торговаться он не выносил.
— Четыре тысячи плюс расходы.
— Дорогой мой, давайте тогда сейчас больше не будем о деньгах. Я вас знаю, Сэм, если вам понравится то, что я найду, вы за это заплатите.
— Четыре тысячи, — повторил Хофман. Он не хотел оставлять никаких недомолвок.
— Ну, хорошо, друг мой. Что же вас интересует?
— Я уже вам сказал. Меня интересует все, что касается денег Правителя. А также того, кто его убил и почему. Особенно меня интересует то, что можно узнать о Назире Хаммуде.
— А-а-а! Вы выбрали хорошего парня, ей-богу. А что вы хотите знать о Хаммуде?
— Я знаю, что он приезжал в Багдад прямо перед смертью Правителя. И знаю, что, по мнению многих, он сидит на его деньгах.
— Мишь мауль! Это мудреное дело, Сэм. Четыре тысячи за него — очень мало. Но — о’кей. Договор есть договор.
— Вот именно. Договор есть договор.
— Я надеюсь, вы нанимаете Али не для того, чтобы он узнал, где лежат деньги. Этого я не знаю. А если б и знал, то вам бы не сказал, даже за десять тысяч долларов в день. Я сам взял бы эти деньги.
— Мне не нужны эти деньги. Я хочу знать, кто за ними охотится.
— За ними все охотятся, дорогой мой.
— Я имею в виду в Багдаде.
— А кто ваш клиент, хабиби? Может быть, мне тогда легче будет искать ответы.
— Этого я сказать не могу. Скажу только, что я не работаю ни на чье правительство. Это дело личное.
— Всегда к вашим услугам. Может быть, вы мне скажете хотя бы, сколько ваш клиент вам платит?
— Это просто. Нисколько. Ноль. Сифр.
— Вот как. Вы, должно быть, стали очень богатым, мистер Сэм, раз работаете задаром.
— Не будем об этом. Хватит о деньгах. У меня от этого ноет в желудке.
— О’кей. Как вы думаете, куда я должен съездить? Как насчет Туниса?
— Почему Тунис?
— Там у меня друзья, которые мне многое рассказывают. А в Багдаде сейчас никто никому ничего не рассказывает, уверяю вас. Когда вы хотите, чтобы я поехал?
— Прямо сейчас. Сегодня. Ближайшим рейсом.
— Но у меня же дела. Я не могу так все бросить. За это следовало бы доплатить.