Страница 8 из 11
Эти полторы недели для Галины Бениславской пролетели под гипнозом стихов Сергея Есенина.
Литературный «Суд над современной поэзией» состоялся 16 ноября 1920 года в Политехническом музее. За несколько часов у входа собралась толпа жаждущих попасть на вечер. Поэтам-имажинистам пришлось просить конную милицию проложить путь к входу в здание. В зале в основном шумная, озорная молодежь, резво занимала ненумерованные места. Первые ряды достались тем, кто пришел на вечер в 6 часов, за два часа до начала.
Галина с подругами с трудом нашли свободные места во втором ряду. Она не могла отделаться от мысли: что же будет читать Есенин! Другие поэты ее не интересовали.
От имажинистов с обвинительной речью первым выступил Иван Грузинов. Нападал в основном на символистов, футуристов, акмеистов.
Сергей Есенин подготовился к выступлению и читал ее по бумажке звонким высоким тенором. Больше всех досталось футуристам. Обвинил поэта Велимира Хлебникова в произвольном и хаотичном словотворчестве. Досталось и другим футуристам. Но неожиданно Есенин заявил:
— Маяковский безграмотен!
Такого обвинения присутствовавший в зале Маяковский не мог стерпеть. Из зала раздался его зычный голос о том, что он кое-что знает о незаконном рождении этих ниспровергателей футуризма. Он решительно взошел на эстраду. Оказался рядом с Есениным, который, глядя на рослую фигуру Маяковского, пытался перекричать его:
— Вырос с версту ростом и думает — мы испугались — не запугаешь этим!
Маяковский стал говорить о том, что имажинисты не создают, а убивают русскую поэзию.
Это вызвало озлобленность у Есенина. Он вскочил на стол президиума, рванул на себе галстук, взъерошил свои кудрявые волосы и закричал сильным голосом:
— Не мы, а вы убиваете поэзию! Вы пишете не стихи, а агитезы!
Маяковский ответил также ловким неологизмом:
— А вы — кобылезы!
Эта перепалка залом была встречена восторженно. Но скандал не получил развития. Перешли на чтение стихов.
Есенин читал последним из имажинистов. Он предложил послушать недавно написанную поэму «Сорокоуст». Но стоило ему в самом начале выступления произнести строки: «Вы, любители песенных блох, // Не хотите ль пососать у мерина?», а затем через три строки «И всыпают вам в толстые задницы // Окровавленный веник зари», в зале раздался свист, взрыв недовольного возмущения. Голос поэта утонул в этом грохоте. Слышны были крики «Долой!»
Успокаивать аудиторию пришлось председательствующему поэту В. Брюсову. Он протягивает руку, прося тишины, и когда свист затих, сказал тихо и убедительно:
— Я надеюсь, что вы мне верите. Я эти стихи знаю. Это лучшие стихи изо всех, что были написаны за последнее время!
Сидящие в зале затихли. Есенин с тем же задором дочитал поэму. А после фраз:
Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница? —
все опять оказались в плену поэтического слова. Поэта зал провожал бурными овациями.
Не могла скрыть своего восторга и Галина. Она сорвалась с места и бросилась на эстраду. «Я до сих пор не знаю, как и почему очутилась там, за кулисами, — вспоминала она. — По словам Яны, я сорвалась и бросилась по лестнице на эстраду, потянув и ее за собой. Опомнилась я уже стоя в узком проходе: за сценой направо в дверь был виден Есенин. «Яна, ройся в своем портфеле, ищи чего-нибудь там» (это чтобы удобнее было стоять). Яна, ошеломленная, выполняет. Вдруг Есенин нагло подлетает вплотную и останавливается около меня. Не знаю отчего, но я почувствовала, что надо дать отпор: чем-то его выходка оскорбила меня и мелькнула мысль: «Как к девке подлетел» — «Извините, ошиблись». И, резко повернувшись, умышленно резким тоном сказала Яне: «Ну, что ты копаешься, пойдем же». С какой физиономией Сергей Александрович остался — не знаю».
Физиономия здесь ни при чем. По дороге домой Галину стала точить мысль, что именно такого она могла бы полюбить, а быть может, уже и полюбила. За таким человеком готова пойти куда угодно. Ведь это и есть тот «принц», которого она давно ждала.
Отчетливо поняла, почему никого не любила до сих пор, прожив уже 23 года.
«Не любила потому, — убеждала сама себя Галина, — что слишком большие требования были (подсознательно), много надо было творческого огня и стихии в человеке, чтобы захватить меня своим романтизмом. А это в первый раз почувствовала в Есенине. В этот же вечер отчетливо поняла — здесь все могу отдать: и принципы (не выходить замуж), и — тело (чего до сих пор не могла даже представить себе), и не только могу, а даже, кажется, хочу этого. Знаю, что сразу же поставила крест на своей мечте о независимости и подчинилась. Тот отпор его наглой выходке был дан так, для фасона… С этого вечера до осени 1922 г. (два года) я засыпала с мыслью о нем и, когда просыпалась, первая мысль была о Сергее Александровиче, так же как в детстве первой мыслью бывает: «Есть ли сегодня солнце?»
Яна молчаливо шла рядом. Она ждала, когда первой начнет говорить Галина. И действительно, Галя не выдержала и неожиданно сообщила:
— Знаешь, а мне больше всех понравился Есенин.
— Ну да, он все время на тебя смотрел, потому и понравился, — ответила спокойно Яна.
Ничего Яна не поняла. Галина даже обозлилась, что подруга не понимает ее чувств, не осознает, что теперь не мыслится вся дальнейшая жизнь без этого человека, полного стихийности и поэтичности.
«В этот день пришла домой внешне спокойная, — вспоминала Г. Бениславская, — а внутри — сплошное ликование, как будто, как в сказке, волшебную заветную вещь нашла».
Своих чувств к Есенину Галина уже не могла скрыть. Как-то с Яной попали на проводимый в Политехническом музее конкурс поэтов. Победитель должен быть определен зрителями. Решили голосовать за Есенина, но с разочарованием узнали, что он не будет участвовать в конкурсе. Стало скучно и неинтересно. «Вдруг поворачиваю голову налево к выходу, — вспоминала Бениславская, — и… вижу у самых дверей виднеется золотая голова! Я вскочила с места и на весь зал вскрикнула: «Есенин пришел!». Сразу суматоха и переполох. Начался вой: «Есенина, Есенина, Есенина!». Часть публики шокирована. Ко мне с насмешкой кто-то обратился: «Что, вам про луну хочется послушать?» Огрызнулась только и продолжала с другими вызывать Есенина».
Сергея Есенина на руках втащили и поставили на стол, но он сказал, что в конкурсе не участвует, но прочитает вне конкурса несколько своих стихотворений. Галина выразила мнение многих: «Было ясно, что ему и незачем участвовать в конкурсе, ясно, что он, именно он — первый».
Жизнь не сказка, она поухабистее, погрубее, но Бениславской не хотелось потерять сказочного оттенка в жизни. Она не знала, что ее ожидает впереди, да и зачем ей сейчас решать эту головоломку, когда лучше находиться в сказочном плену.
Галина с подругами не причисляли себя к фанаткам поэта, но интереса своего к нему не скрывали. Однажды после окончания концерта в Политехническом музее пошли вслед за Есениным, чтобы узнать, где он живет. Поэт вышел из здания в окружении щебетавших от восторга девиц, которые восклицали «Душка Есенин!». «Помню, — писала Г. Бениславская, — коробило очень, и обидно было и за него и за себя, хотя мы шли по другой стороне, не подавая вида, что интересуемся им. На углу Тверской и Охотского девицы отстали, а мы провожали по всей Никитской, до дома 24, в подъезде которого он скрылся. Было ясно, что он живет именно в этом доме. И очень скоро мы узнали об этой ошибке».
Знакомство с Сергеем Есениным
С тех пор не было выступления Есенина, на котором бы Бениславская не побывала. При этом с подругами покупали всегда одни и те же места — 4 ряд, 16–17 места, и так неистово аплодировали поэту, что он, выйдя на эстраду, обычно приветствовал их кивком головы.
Чаще С. Есенина можно было встретить в кафе «Стойло Пегаса», которое было известно как клуб «Ассоциации вольнодумцев», официального именования объединения поэтов-имажинистов. «Ассоциация вольнодумцев», по предложению С. Есенина, как культурно-просветительное учреждение должна объединить творческих людей, пропагандирующих и распространяющих идеи революционной мысли и революционного искусства. Деятельность Ассоциации должна была осуществляться в проведении митингов, лекций, чтений, бесед, спектаклей, концертов, выставок и других просветительных форм работы. Предусматривалось иметь собственное помещение, столовую, редакцию с библиотекой-читальней, образцовую студию.