Игроки зимы

Она указала на черную волчью шкуру на плечах Седого и на глаза из драгоценных камней на голове волка.

— Один из этих самоцветов, не знаю, который, станет второй святыней — драгоценным камнем. Люди Медного века найдут здесь и его. Правда, он потеряет свою белизну, но не утратит своего блеска. Он будет выбит из глазницы в последней схватке, когда Седой убьет вас своим мечом, Нивус.

Оайве снова услышала шипение огня. Пламя колыхалось, пылая вокруг ее ног и ее юбки, но даже не согревало ее.

— Ловкое сплетение лжи, ведьма, — сказал Нивус. — Но ты не испугала меня.

— Я рада, — ответила она. — Мне бы не хотелось пугать. Я просто хочу вашей смерти.

Она в упор взглянула на Седого:

— Вы считаете меня волшебницей. Делайте, что я скажу, а там посмотрим.

Лицо Седого было хмурым и смущенным, но он кивнул. Она чувствовала, что его сердце билось также сильно, как и ее.

— Седой! — приказал Нивус. — Слушайся меня!

Внезапно Оайве положила руки на лоб колдуна и крепко прижала пальцы к его вискам.

— Седой! — крикнула она. — Покончи с этим!

Однако Нивус уже изогнулся и забился как в припадке. Он скорчился, и мир перед ним скорчился тоже. Пещера охнула, с потолка и стен посыпались обломки скал.

Нивус выкрикнул слово, которое изменило образ и форму.

Седой бросился к нему, и тогда Сила слова схватила его. Его швырнуло в сторону и он вскрикнул.

В круге света взметнулся волк, и его тень плясала за ним на стене пещеры. Радужные оболочки глаз стали бледными безжизненными штрихами.

Когда Седой — волк, то он и думает по-волчьи.

Волк крался вокруг огня, вдоль границы света и тьмы, его тень следовала за ним и выдавала то, что он собирался сделать. Он пригнулся. Его кожа скользнула по ребрам, как будто он глубоко затаил дыхание. И вот уже готов к огромному прыжку через пламя, чтобы разорвать ей горло.

Казалось, Оайве задерживает мгновения между пальцами. Она видела, как волк повис в воздухе, бросившись на нее. Она остановила его и так же отчаянно она закляла Нивуса, плоть которого стала подобной замерзшему звуку и все равно что мертвой. Когда — бесконечное время назад — колдун дал на время Седому свою Магию, — Седой превратился в зверя, но поступал, как человек, как мужчина, а не как волк. И на корабле он сказал: «Я назову вам свое имя… Однажды мне может понадобиться, чтобы вы назвали меня этим именем..»

Оайве постаралась внутренне освободиться. Боль была ужасной, как при смерти или при рождении. И тогда Магия наполнила ее до краев. Нивус стал маленьким. У него больше не было Силы. Она могла без труда победить его. Дар, вспыхнув, разгорался в ней.

— Сирдин! — позвала она. — Сирдин, ты — человек! Верь моим словам!

Волк рухнул. Его лапы рассыпали снопы голубых искр. Он прерывисто дышал.

— Сирдин, люди не могут превратиться в настоящих волков!

Волк встряхнулся, напрягся, сделал усилие, чтобы встать на задние лапы. Низкий стон вырвался из его груди.

— Ты — человек, а не зверь, Сирдин!

Сила стала такой огромной, что у Оайве появилось чувство, что она полностью поглощена ею. Нивус бормотал заклинания, но они отскакивали от Силы и гасли.

— Сирдин. Человек! Не волк!

Тут Оайве поняла, что свершила это. Сила струилась из нее, вмещая в себя все.

Нивус бился в ее объятиях и жадно хватал ртом воздух, будто его душили.

Седой поднялся над огнем. Он был человеком! Подняв руку, он прыгнул вперед. Меч сверкнул, как тысячи пойманных звездочек. Когда в тело Нивуса вонзился клинок, Оайве отняла руки.

Оайве закричала и упала навзничь. Неописуемая боль охватила ее бок, начавшись от основания пальцев.

Когда меч убивал Нивуса, он отрубил верхнюю часть ее правого указательного пальца — как она и предвидела! Она снова обрела кость! Позднее люди Медного века найдут ее в пещере вместе с остальными реликвиями. Косточка принадлежала ей, она всегда принадлежала ей!

Тело Нивуса рассыпалось в прах, став кучкой серой муки. Искрошились даже его кости. Не осталось даже запаха. Разумеется, ведь тело, в которое перешел Нивус, было мертво уже шесть лет. Прах его теперь не отличался от пыли, покрывавшей пол пещеры.

Оайве сидела, прислонившись к стене, и смотрела на все большими глазами, а Седой в это время останавливал кровь и перевязывал ей руку.

Седой опустил голову. Лицо его горело от стыда. Закончив с ее рукой, он опустился рядом с Оайве в круге голубого света. Волчья голова на его плаще, казалось, подмигивала. Ее левый глаз из драгоценного кристалла выпал.

— Я никогда не думал, что это может быть так легко, — признался он. — Я всегда был уверен, что его может забрать только сама преисподня. Пока он сидел у меня на шее, я думал, что никогда не избавлюсь от него. И вдруг это оказалось так просто. Сейчас у меня такое чувство, что я должен был догадаться об этом и убить его давным-давно, без вашей помощи. Тогда бы с вами не случилось этого…

— Вы слишком сильно зависели от него, чтобы справиться с этим в одиночку, — успокоила Оайве. — Я тоже едва не попала в его сети. Вы были правы: я должна верить в себя, но и вы должны поверить в себя. Вы научили меня тому, что было нужно, а я — вас.

— Ваша рука…

— Моя рука заживет.

— Я не сомневаюсь. Но что же дальше?

— Я обдумываю… — пробормотала Оайве. Она была спокойна и грустна. Я размышляю об этом уже давно. Когда мы уйдем, в пещеру придут люди Медного века, наверное, когда стает снег. Они будут почитать их и поклоняться им, и особенно, пожалуй, потому, что я рассказала им об этом прежде, чем покинула деревню.

Люди будут рассказывать, что я победила злого Демона. Но они так мало знают меня, а еще меньше Демона, и не смогут связать события в правдоподобную легенду. Поэтому историю реликвий забудут. Воздвигнут Храм, жрицей которого станет маленькая девочка, которую я научила врачеванию. Вокруг Святилища возникнут обычаи и нравы, Вера и Магия, и семена Дарования. Наконец, в далеком будущем появлюсь на свет я и стану Посвященной Ордена, не зная, что дала ему начало.

— Значит игра, которой мы должны были следовать, была вовсе не игрой Нивуса, — сказал Сирдин. — Вы думаете, это Бог играет с нами? Какое-нибудь божество?

— Может быть, — проговорила она. — А может быть, и нет.

— Но сейчас это закончилось?

— Нет, — ответила она.

— Этого я и боялся.

— Будущее остается, — объяснила она. — Несмотря на то, что Нивус умер в прошлом, он еще должен появиться в будущем. Блуждающий дух перейдет в тело мертвого священника, подчинит вас своей воле и проклянет ваш род. Вы убьете своего отца, а по ночам будете выть со стаей. Потом Нивус пошлет вас похитить кость. Благодаря приобретенным волшебным Силам он чувствовал, что кость погубит его, и, как ни пытался он избежать этого, так случилось.

Подумайте, мы втроем дали реликвии здешним людям. Все произойдет снова. В будущем вы снова похитите кость, а я буду преследовать вас, Нивус выследит меня и я снова отправлюсь в путешествие по времени. Потом мы снова будем бороться с волшебником в этой пещере — и опять кольцо, камень и кость останутся здесь в пыли, чтобы люди Медного века могли найти их и поклоняться им.

Этому никогда не будет конца, Седой! Мы попали в колесо времени и будем вращаться вместе с ним до конца веков!

Она протянула перевязанную руку.

— Возможно, однажды мы уже были здесь и делали то, что сделали сегодня, а потом сидели рядом и разговаривали об этом. Однако сегодня я вижу способ прервать дорогу злого Демона. Или раньше я уже пыталась сделать это и безуспешно? Или я совсем не отважилась на попытку? Может быть, один из нас или мы оба слишком боялись так сильно измениться. Ведь для того, чтобы разорвать круг, наша жизнь должна стать другой.

Сирдин взглянул на нее.

— Будет лучше, если вы расскажете мне все.

— Я сделаю это. Итак, слушайте первую возможность. Люди Прежнего Мира добры и простодушны Мы можем остаться здесь.

Он завладел ее руками.