Провидение зла

– А какую найдет? – спросил Алиус. – Или… уже нашла? Там? Через шестнадцать лет?

Угодник помрачнел. Помолчал мгновение, потом неохотно процедил:

– Какую-нибудь нашла. Может быть, более опасную, чем та, что была ей назначена. Даже скорее всего. Но если твой враг натягивает тетиву, нужно бить его по руке, куда бы потом ни полетела стрела.

– Там разберемся, – мрачно заметил Йор.

– Ты еще не передумал? – спросил Син лаэта, пристально глядя ему в глаза, словно сам натягивал невидимую тетиву до уха.

– О чем ты? – дрогнул голос Алиуса. В самом деле, о чем теперь его спрашивал угодник? Опять об ученичестве или о чем-то большем?

– О том самом, – кивнул Син. – Если передумал, никто тебя не осудит. Если только ты сам себя не осудишь.

– За что? – пролепетал Алиус.

– Ладно, – махнул рукой Син. – У тебя еще не единожды будет возможность струсить и отказаться. А ведь придется повозиться с тобой, парень. Очень серьезно повозиться. Лет пятьдесят нужно, чтобы сделать из тебя… человека, а осталось всего шестнадцать. Выдержишь?

– Выдержу? – растерялся Алиус.

– Похоже, Йор, придется тебе помогать мне, – повернулся к дакиту Син. – Лишний угодник к столетию Ардуусского договора нам ведь не помешает?

– Угодник не помешает, – процедил, обнажая клыки, дакит. – А нерасторопный увалень – еще как. Шестнадцати лет мало. Очень мало. А если не выдержит?

– Закопаем, – подмигнул опешившему Алиусу Син. – Не волнуйся, парень, гнить, как вот эти гниют на развалинах, не оставим.

– Калбы, – бросил, отпрянув от бойницы, Йор, – взяли наш след, бегут сюда. Свежатинку-то они любят больше мертвечинки.

– Ну что, приятель? – спросил Син. – Все еще хочешь сбросить в проход чашу?

– Уже нет, – ответил дакит.

– Ну и славно, – шагнул к сосуду Син. – Лезть по скалам следует только в крайнем случае. И он пока еще не наступил. Нет, с калбами мы как-нибудь справились бы. Но за ними придет кто-то другой… Идет уже… С ним я схватываться не готов… Хотя рассмотреть его вблизи очень хотел бы, очень… А ну-ка, Алиус из рода Алитеров, забирайся в чашу, сейчас увидишь, как из башни выбирался когда-то ее хозяин.

Для троих мужчин серая чаша была маловата.

– И что теперь? – прошептал Алиус, сжавшись в комок, глотая мум и прислушиваясь к цокоту когтей по ступеням башни.

– Как обычно, какая-нибудь неприятность, – поднес нож к ладони Син. – Если хочешь колдовать, не причиняя боли другим, неминуемо причиняешь ее себе.

Лезвие расчертило основание ладони, капли крови упали на камень.

Часть первая

Ардуус

Глава 1

Знаки

Белого ворона прибили на городские ворота в ночь перед королевским выездом. Лаписская стража не проспала злую шалость, стражники услышали удар, но не распознали его причину. Могла и недужная ночная птица удариться сослепу. Тем более что ни шагов, ни цокота копыт за ударом не последовало. Правда, судя по силе удара, размером эта птица была с гуся, а то и с пеликана. Но мало ли какая пакость могла перелететь вершины Балтуту в последние дни зимы? Зря, что ли, жители королевства на ночь запирают двери, на окна ладят решетки с мелким разбегом железных прутьев и развешивают обереги и амулеты? Или напрасно строятся дозорные башни на перекрестках? Понятно, что маленькое горное королевство не Светлая Пустошь, нечисть свободно не разгуливает, но так ведь и Сухота рядом – смотри на горные вершины и вздрагивай; здесь жизнь, а за перевалами смерть или кое-что похуже смерти. Так что удар ударом, а стену ночью покидать не стоило, по ночам в Лаписе ворота просто так не открывались. Вот и ждала стража первых лучей солнца. А уж утром подарок предстал перед вторым мастером стражи Вентером во всей красе – на высоте трех человеческих ростов обнаружилась пришпиленная трезубцем к дубовой створе мертвая птица: раскинуты в стороны ощипанные до кожистых огрызков крылья, вымазана в крови белая грудь, свернута в сторону голова. Минут пять Вентер разглядывал неприятный гостинец, прежде чем решился вызвать старшего мастера королевской стражи; для стрелы трезубец был тяжеловат, да и птица явно попала на зубцы до отправки оружия в цель, но с катапультой никто в окрестностях столицы замечен не был. Неужели злоумышленник воспользовался лестницей, ведь не великан же он в самом деле? Да и трезубец… Не бывало таких дротиков ни в Лаписе, ни в прочих атерских королевствах. Вот на севере, где свеи трезубцами били пятнистую рыбу в горных реках… Но опять же – рыбу, а не птиц. Да и разбег зубьев у тех трезубцев был иным.

Старший мастер стражи Долиум явился не один, а с королевским магом Окулусом. В другой раз Вентер не преминул бы отпустить пару шуток, уж больно нелепо они смотрелись рядом – толстый, словно вставший на задние ноги боров, здоровяк Долиум и бледный и худой, как помоечный червь, маг. Но теперь было не до смеха, и дурак бы понял; в день королевского выезда, на знамени которого разметал крылья белый ворон, подобный знак мог означать нечто большее, чем неудачную шутку.

– Что со следами? – скривился от увиденного Долиум.

– Нет следов, – с досадой махнул рукой Вентер. – Да и дождь прошел под утро. Со снегом. Шагов тоже не было слышно. Думаю, что шутник был в мягкой обуви и в плечах имел размах побольше, чем у нас с тобой. Если встал на плечи к приятелю, то вполне мог напакостить. А там, кто его знает… Я послал стражу по дорогам, но вряд ли кого разыщут.

– Один из малумовских головорезов? – понизил голос Долиум.

Дозорные младшего брата короля, которых тот привел с севера, под описание подходили – и сами из свеев, и плечи у них едва ли не шире любых атерских плеч, и обувь носили мягкую, без подбитых сталью каблуков, да вот только все двадцать провели ночь за стенами, в этом Вентер был уверен.

– Похожий кто-то, – задумался мастер стражи.

– Нет магии, – начал стирать с ворот нанесенные на скорую руку колдовские знаки Окулус. – Шутка, думаю. Можно снимать птицу.

– Ассулум! – откликнул юного стражника Вентер. – Принес лестницу?

– Не спеши, – остановил стражника Долиум. – Король велел не трогать птицу, пока он не увидит ее собственными глазами. Хотя… А ну-ка.

Мастер стражи постучал прислоненной к воротине лестницей о землю, смахнул с шапки посыпавшийся с перекладин лед, отстранил юркого стражника-мальчишку и, кряхтя, полез вверх.

– Ну что там? – крикнул снизу Вентер.

– Трезубец свейский, – проворчал Долиум. – Железо дрянь, хотя выковка неплохая. Но точно свейский. У малумовских таких нет, кстати. Надо будет переговорить с ними. Но на нем и клейма никакого нет. Крайние зубья разжаты в стороны. Однако здоровяк доставил гостинец. Да и зубья разжимала не девка. И в мореный дуб они вышли не меньше чем на ладонь. Да на нем висеть можно! Куда там, у нас в городе таких силачей нет!

– Не о том я, – сдвинул брови Вентер. – Птица крашеная или белая?

– Белая, – после паузы пробурчал Долиум.

Вентер скрипнул зубами. Случалось, забавлялись лаписские подростки, ловили лесную птицу да мазали мелом. Не убивали, конечно, выпускали на торжище. Эту птицу выращивали специально, потому как в лесу белый птенец живет недолго, свои убивают…

– Свои убивают, – зачем-то повторил вслух всплывшую в голове мысль Вентер.

– Крылья зачем выщипали? – покосился на стоявшего внизу мага Долиум.

– А кто их знает? – пожал плечами Окулус. – Нужны, значит. Может быть, для письма?

– Да ну? – удивился Долиум. – Нешто тебе ворон – гусь?

– Так знак королевского дома Лаписа белый ворон, а не гусь? – неуверенно пробормотал маг.

– В том-то и дело, – начал слезать с лестницы Долиум. – Вот ведь принесла нелегкая птичку…

– Отменит выезд король? – спросил мастера Вентер.

– Отменит? – усмехнулся тот. – Да никогда!

Король выезд не отменил. Увеличил охрану, пускал впереди дозорных, устраивал ночевки в надежных постоялых дворах, но тревога, охватившая его подданных, не развеялась и через неделю. Неспроста королевский кортеж, который в последний день пути вытянулся по старой ардуусской дороге сквозь чахлый ельник на три сотни шагов, двигался без обычных для такого случая песен и переливов атерского рожка. Впереди молчаливо держалась главная стража, за ней король с королевой, за ними опять стражники, затем дети, кое-кто из наставников, слуги, мулы с самым необходимым скарбом, в хвосте – наемники Малума – дозорные союза девяти королевств. Свеи должны были еще пару недель прохлаждаться в Лаписе, заливаться вином да приставать к лаписским вдовушкам, но после явления на воротах белой птицы король приказал младшему брату следовать с дозорными за кортежем, и вот уже неделю двадцать широкоплечих молодцев обозначали готовность королевской свиты к любым неприятностям. Серьезных неприятностей вроде бы не случилось, но близкий конец дороги, хоть и сулил облегчение, все же не радовал. Не могло завершиться хорошо то, что началось плохо.