Торговый баланс

– Видишь ли, Джетри, дело в том, – говорил тем временем его дядя, – что у Гобелинов долгая история в Синдикате. Гобелины были основателями Синдиката – и членами торговых объединений до него. И даже до появления торговых объединений Гобелины были космолетчиками.

Джетри нахмурился.

– Это не тайна, дядя. Записи…

Григ фыркнул и сделал глоток «Глади». Его лицо было замкнутым, скрытным, словно он пытался отвлечь внимание покупателя от какого-то дефекта. Пейтор посмотрел на него.

– Теперь твоя очередь? – спросил он очень тихо.

Григ покачал головой.

– Нет, сэр. И будь я проклят, если это не еще одна тайна. Но – нет. Говорите вы.

Выждав минуту, Пейтор кивнул, выпил еще глоток и подался вперед, чтобы осторожно встряхнуть бутылку.

– Тогда хорошо, – пробормотал он. – Рюмка на разговор и рюмка на запивку.

– Мы это сделаем, – отозвался Григ, тоже кивая. Его лицо по-прежнему оставалось мрачной маской. – Точно.

– Правильно. Сделаем. – Пейтор резко вздохнул. – Вот, Джетри, как оно было. Эрин появился примерно тогда, когда Гобелины должны были председательствовать на собрании судовладельцев. Можно сказать, что время было неудачное: примерно тогда власть стала переходить от кораблей к планетам. Синдикат так разросся, что ему принадлежали куски планет, больших и маленьких, не говоря уже о контрольных пакетах акций во множестве планетных корпораций, и его интересы сместились от обеспечения торговых путей к защите своих инвестиций. А это означало, что корабли и судовладельцы, которые основали Синдикат и сделали его сильным, больше им не управляли.

Короче, они созвали собрание всех судовладельцев там, на Каратунке – и Гобелины имели нужную поддержку. И тут явился Эрин с известием, что собрание владельцев понижено с законодательного до совещательного голосованием уполномоченных – двадцатью семью голосами против трех. Учти вот что: сам Эрин происходил из торговцев, но он очень рано начал получать классическое образование. Провел много лет на планетах: ходил в планетный колледж, учился в университете, изучал историю, судовождение, торговлю и экономику. И когда прошло голосование, он был одним из трех уполномоченных проигравшей стороны.

Джетри заморгал, не донеся стопку до губ. «Гладь Блушари» была забыта в глубочайшем изумлении.

– Мой отец был уполномоченным?

Григ рассмеялся – резко и отрывисто.

– Когда он прилетел на Каратунк – уже не был, – ответил Пейтор, адресовав быстрый негодующий взгляд долговязому мужчине на койке. – Оставил свою карточку для голосования прямо там, на столе, схватил свои деньги, коллекции и второго пилота и заявил об уходе прямо там. Решил, что лучший способ помочь судовладельцам и сохранить маршруты – это быть с нами. Так он и сделал.

– Допивай стопку, малыш, – распорядился Григ и сам последовал своему указанию.

Джетри последовал его примеру. Он один раз видел уполномоченного, когда был маленьким…

– Точно, – сказал Пейтор. – Ты мог бы помнить, что раньше этот корабль был всегда в делах. Много людей заходили, когда мы были в порту, много разговоров, подарки младшим… Хотя Эрин больше не был уполномоченным, он знал, как работают системы – и Синдиката, и планет. Судовладельцы приходили к нему за советом, планировали, как сделать так, чтобы меньше зависеть от связей и контрактов Синдиката.

– Но это прекратилось. После… несчастного случая.

Джетри смутно помнил тот день, когда они были в порту, и Эрина вызвали – как это было часто, – а потом корабль заперли, и его мать кричала, и…

– Это было плохое время. Боялись, что потеряем и твою мать тоже. Винила себя за то, что его отпустила, словно могла как-то его задержать. Но, понимаешь, твой отец – он тоже был из старого рода. Люди из того рода не были космолетчиками – в те времена. Они были вроде как путешественниками, археологами, философами, библиотекарями… Имели странные идеи – кое-кто из них. Думали, что мы, земляне, существуем дольше, чем говорит наша история, что Земля – та планета, которую называют родной – была, возможно, третьей или четвертой Землей, которую мы называли родиной. Некоторые другие…

– Пейтор!

Голос Грига был негромким и предостерегающим.

Джетри застыл на своем табурете: он никогда не слышал, чтобы длинный, спокойный Григ говорил просто резко, а не то что угрожающе.

– Тогда твоя очередь, – сказал Пейтор после паузы и поднял свою стопку.

– Моя очередь, – согласился Григ и вздохнул.

Он подался вперед на койке, пристально глядя Джетри в лицо.

– Ты знаешь, что я был у твоего отца вторым пилотом. Мы были двоюродными, но по духу – родными братьями, потому что у нас в юности был один и тот же наставник и мы оба ввязались в то, что Пейтор называет бессмысленным политиканством – но мы так не считали. Нам оно казалось отнюдь не бессмысленным. Но дело в том, что твоя матушка и кузены с ее стороны, типа Златов – они петляки. Знаешь, что это такое?

Джетри кивнул.

– Я знаю, что это. Но мне не нравится, когда капитана называют…

Григ поднял руку и пошевелил пальцами, делая знак, равносильный приказу «Уймись».

– Скажи мне, что это значит, прежде чем возмущаться.

«Мой последний вечер на корабле – и мне устраивают экзамен по истории!» – раздраженно подумал Джетри.

Он сделал глоток «Глади», чтобы пригасить недовольство, и снова посмотрел на Грига.

– Петляки – противники нового. Не хотят летать в крупные порты, хотят торговать только с маленькими планетами, только там, где не нужно иметь дела с уставами и…

Григ прищелкнул пальцами: это означало «Остановись».

– Отчасти верно, отчасти – нет. Видишь ли, петляки возникли из одной статьи хартии Синдиката, которая была написана довольно давно и стала весьма популярной: ее можно найти примерно в пяти разных записях на борту, если знать, где смотреть. Идея возникла потому, что большинство космолетчиков любят летать по петлевому маршруту – очень часто это по замкнутой петле. И некоторые семьи петляков летают на корабле по сто стандартных лет, и все на борту знают, что в семнадцатый месяц полета они должны прилететь в такой-то порт и загрузить свежий концентрат руньона.

Понимаешь, что когда это только разрабатывалось, идея была в том, что все маршруты будут петлями, и некоторые петли будут пересекаться для транзита и тому подобного.

Ну вот. Ты, наверное, знаешь, и я, наверное, знаю, и Пейтор, наверное, знает, что это чушь. Эта штука с замкнутой системой действует только какое-то время – и только пока экономика большинства портов петли развивается. Все делают свою работу, никто не вводит крупных перемен – тогда твоя петля стабильна и все получают прибыль. Но сейчас, если говорить о переменах, у нас появились лиадийцы, которых не интересует развитие нашей системы: у них своя система и свои маршруты. Потом есть планеты, которые запускают теперь собственные корабли, не зная истории – и не интересуясь ею. Так что возникла нестабильность, и работа по петлевым маршрутам перестала быть таким выгодным делом. Торговые семьи начали проигрывать планетам, а Синдикат… покупка всех этих акций и корпораций требует денег, а это значит, что наши налоги и взносы растут, а не уменьшаются. Потому что, видишь ли, Синдикат не может совсем отпустить корабли, хоть с нами и хлопотно. Ему нужно сохранять некую меру контроля, удерживать какую-то власть и сосать из нас кровь, пока мы не…

Сидевший рядом с Джетри Пейтор кашлянул. Григ резко замолчал и потер рукой лоб.

– Верно, – сказал он. – Прошу прощения.

Он отпил из стопки и тихо вздохнул.

– Так на чем я остановился? На теории торговли, да? Вот, например, скажем, что ты, Джетри Кораблевладелец, хочешь жить за счет малых портов и подобрал себе неплохую такую петлю. Рано или поздно выгодный бизнес переместится, и твоя петля будет приносить твоему кораблю меньше дохода. И ты закончишь как «Золотоискатель», перевозя камни – и прихватывая какую-нибудь мелочь, чтобы составить полную загрузку.