Страница 67 из 76
Он коснулся шкатулки для драгоценностей, нахмурил брови, но потом принял решение их не брать. Придвинув к себе вторую шкатулку — меньшего размера, — он достал оттуда пистолет.
Умело раскрыв зарядник, он проверил его, снова собрал оружие и спрятал во внутренний карман. Дополнительные пули отправились в еще не занятые карманы. Закрыв шкатулку, он аккуратно вернул ее на место.
Так. Он осмотрел комнату, еще раз пересматривая свой план.
Первой целью Энн должен стать отлет с Лиад. Таким образом, он должен найти ее в порту. Необходимость может требовать, чтобы она увезла своего сына, но она любит Эр Тома йос-Галана. Он твердо это знал. Она разрешит ему приблизиться настолько, чтобы он мог с ней говорить, — настолько, что он сможет до нее дотронуться.
Оружие оттягивало его карман, словно тяжелый камень. Секунду он ненавидел его с остротой, которая должна была бы поразить его самого, — а потом отбросил это чувство. Ему следует спешить. Очень скоро здесь появится Даав с Целительницей.
По-пилотски стремительно он вернулся в гостиную и широко распахнул окно. Дверь осталась незапертой: он не стал трудиться ее запирать или менять код доступа. Такая тактика не задержит Даава надолго. Лучше всего скрыться — и как можно скорее.
Он разрешил себе бросить один взгляд на Джелаза Казон, высоко и ровно вздымавшееся на другом конце долины: видимое свидетельство любви Кантры йос-Фелиум к Джеле, своему напарнику и отцу своего ребенка. У него защипало глаза от слез. Он смахнул их с лица, перекинул ноги через подоконник и начал карабкаться вниз.
Даав бросился к открытому окну. Сердце его готово было выскочить из груди.
«Боги, нет! Он не стал бы…»
Но искалеченное тело его брата не лежало на дорожке, далеко внизу. Более того — несколько более спокойное рассмотрение лозы, которая вилась вдоль окна и внизу, позволило обнаружить раздвинутые листья, оторванные побеги и смятые цветы: именно такие повреждения может оставить человек, который слезает вниз.
Даав выругался — хотя скорее с облегчением, чем с гневом. Путь вниз по отвесной каменной стене был просто ужасающим, а лоза не смогла бы задержать падения.
— Однако он не упал, — заметила мастер-Целитель Кестра позади него. — Так что попрошу вас отбросить этот страх.
Он повернулся к ней и низко поклонился.
— Приношу мои извинения, мастер-Целитель. Похоже, у моего брата появились… дела вне дома.
— И очень срочные дела, — согласилась она в своей суховатой манере.
Затем она прошла к каминному коврику и нагнулась, чтобы поднять лоскуток красной материи и обрывок золотой ленты.
— Комната, — пробормотала она, и с ее лица исчезла привычная суровость: она сосредоточилась на оттенках чувств, которые находились вне сферы обычного восприятия. — Комната говорит мне о глубоком страдании. О двух людях, раненных, однако борющихся за понимание… за разрешение…
— Двух? — резко вопросил Даав.
Эр Том не мог настолько пренебречь его приказом, чтобы… Принесшийся из окна ветерок посмеялся над этой мыслью. Мастер Кестра у камина нахмурилась.
— Два? Конечно… Нет. Нет, похоже, вы совершенно правы. Три человека. Но ведь один из них… ребенок? Довольно исключительный ребенок. Думаю, мне было бы интересно познакомиться с этим ребенком.
— Такое намерение существовало, — отозвался Даав. Тем временем его мозг лихорадочно работал, складывая деталь за деталью, пока у него не получилась примерная картина того, как все должно было происходить.
«Леди не пожелала уехать без ребенка, — понял он с ледяным спокойствием. — А Эр Том не пожелал остаться без леди. Если мне повезет, то я догоню их в порту».
— Мастер-Целитель, мне срочно необходимо оказаться в другом месте.
Она оторвалась от своего изучения камина и адресовала ему лениво-насмешливый взгляд. Все это время она бесцельно крутила в изящных руках красное с золотом украшение.
— Ну так идите. Я буду ждать вашего возвращения.
Даже не поклонившись, он исчез, двигаясь с максимально доступной ему быстротой.
Еще через несколько минут в открытое окно донесся шум отъезжающего автомобиля, который быстро стих вдали.
Целительница уселась на каминный коврик, подобрав ноги под себя. Ее взгляд был мечтательным и чуть сонным. Разгладив потрепанный дар любви на ладони, она закрыла глаза и приготовилась слушать.
Глава тридцать шестая
Оказаться вне клана — значит умереть для клана.
По дороге в порт Солсинтры Энн один раз заговорила, предложив взявшему их в плен лиадийцу драгоценности, лежавшие у нее в портфеле, — в обмен на их освобождение.
— Я не отличаюсь терпением, филолог, — ответил Фил Тор Кинрэ, не удостоив ее взглядом.
Энн сидела на коротком и тесном сиденье, ударяясь плечами о затемненное окно. Обхватив руками сына, она пыталась думать.
Стрельба в цель была обязательным предметом в программе Академии музыки. Она так и не свыклась с оружием — и перестала носить его при себе, как только вернулась на Новый Дублин.
Конечно, она посещала обязательные курсы самообороны, которые устраивались для членов факультета с перерывом в один семестр. Однако она холодела от одной только мысли о том, что ей предстоит отнять оружие у явного профессионала, позаботившись при этом, чтобы он не застрелил ее ребенка.
Возможно, такой шанс представится ей тогда, когда они выйдут из машины. Если ей удастся оказаться между Шаном и пистолетом… Сидевший у нее на коленях Шан повернулся, чтобы уткнуться лицом ей в грудь.
Он не издал ни звука после испуганного вскрика там, в коридоре. Это было уже много минут и миль тому назад. Энн прижалась щекой к его волосам и молча начала гладить. Она слышала отголоски его страха, и ее мышцы напрягались в ответ на его испуг.
«Не смей! — решительно приказала она себе. — Ради всех богов, девица, не накручивай себя и его. Паренек и так сильно испуган, а тебе нужна вся твоя соображалка».
Она закрыла глаза и заставила себя увидеть Эр Тома таким, каким он был на Университете, после того, когда они договорились, что Шан полетит на Лиад. Именно тогда они смогли чувствовать себя друг с другом непринужденно. Она думала о его спокойном юморе, его заботливости и предупредительности. Она представила себе, как он сидит прямо на полу, участвуя в строительстве башни из кубиков. Она представила себе, как он сажает Шана себе на колени, рассказывая ему сказку своим мягким, негромким голосом…
У нее на коленях Шан немного расслабился, и впившиеся в ее рукав пальчики чуть ослабили свою хватку. Энн упрямо думала о приятных моментах — и ей вдруг показалось, что она видит его перед собой: волосы ярче золота, лиловые глаза под разлетающимися бровями. Эта мысленная картина становилась все ясней, пока ей не стало казаться, что ей довольно только протянуть руку — и она ощутит шелковистую кожу его старой куртки, нащупает новый шрам у плеча, еще раз прикоснется к его щеке…
Машина остановилась.
Она села прямее, Шан у нее на коленях снова напрягся. Может быть, сейчас…
Дверь распахнулась. Фил Тор Кинрэ нырнул в машину, схватил Шана за руку и стащил его с колен Энн.
— Ма! — крикнул мальчик, а потом резко замолчал. Энн стремительно выпрыгнула из машины — и замерла, глядя на пистолет.
— Прекрасно, — заявил мужчина без всякого выражения. — Будьте любезны прихватить свой портфель, филолог. Если ребенок издаст еще хоть один звук, он об этом пожалеет. Объясните ему это.
Энн судорожно облизала губы и посмотрела в широко открытые серебристые глаза сына.
— Шанни, — сказала она, заставляя свой голос звучать твердо и ровно, — тебе нужно вести себя очень тихо. Хорошо?
Он сглотнул и кивнул, отворачиваясь от мужчины, который его удерживал. Энн протянула руку в машину и вытащила свой портфель.