Страница 6 из 76
«Здесь должны быть магазины, — подумал он. — Так, кажется?»
Неподалеку от него через площадь шла группа из четырех высоких людей. Он ускорил шаги, чтобы догнать их, вытаскивая из кошеля пластиковую карточку.
Его вопрос вызвал недолгий спор троих из его возможных помощников. Оказалось, что существовало несколько способов попасть в обозначенное жилище, и обсуждался вопрос о том, который будет «лучше». Эр Том стоял рядом, забрав карточку у одного из размахивающих руками доброхотов, и постарался проявить терпение. Услышав негромкий смех, он повернулся к четвертому члену компании, относительно невысокому земному мужчине (хотя он все равно был на голову выше Эр Тома). Темные глаза весело блестели на не вызывающем доверия круглом лице.
— Если будете слушать эту компанию, то обязательно заблудитесь, — сказал он, махая на своих спутников рукой. — Я живу всего в паре коридоров от вашей подруги. Не стану утверждать, что это самый хороший путь, но если вы пойдете со мной, Я вас туда приведу.
— Благодарю вас, — с облегчением сказал Эр Том. — И… мне неприятно вас утруждать… но нет ли здесь магазина, где продают вино?
— О, конечно, — отозвался его проводник, поворачивая налево. — Магазин нашего квартала как раз там, где нам нужно будет сесть в лифт. Идите сюда и берегитесь падающих философов.
Глава четвертая
Отношения между Лиад и Землей никогда не были теплыми, хотя существовали периоды большей и меньшей напряженности. Лиад предпочитает задавать Земле хорошую трепку в сфере галактической торговли — области, которую сформировала она сама, а Земля порождает то одну, то другую группировку сторонников превосходства своего превосходства, и часто дело чуть не доходит до открытых военных действий — но никогда не доходит совсем.
Ее разбудил сигнал экипажа. Схватив портфель, Энн как в тумане стала подниматься по автолестнице. На улице резкий ночной ветер окончательно прогнал сон, и она остановилась, чтобы размять затекшие ноги и напряженные мышцы спины, глядя в небо, густо усеянное звездами. Эта ночь очень не походила на те, на Процишки, с ее стаей лун. Однажды ночью они с Эр Томом пересчитали все луны, лежа обнаженными на крыше недостроенного Здания Торговли, на развернутом конце штуки торгошелка, ставшего для них и матрасом, и одеялом. Ей хотелось думать, что именно той ночью появился Шан.
Она покачала головой переполненному небу, сделала последний глубокий вдох и повернулась к зданию, в котором находилась ее квартира.
Она прошла мимо темного магазина и поднялась в лифте на седьмой этаж, пытаясь вспомнить, не съела ли она утром за завтраком последний рогалик. Она точно помнила, что выпила чашку кофе, делая глотки между кормлением Шана и приготовлением его к отправлению в квартиру Джерзи. И еще помнила, что ей пришлось возвращаться обратно за записями к лекции, которую предстояло прочесть днем.
Она вообще не помнила, чтобы завтракала сегодня, и была слишком поглощена многообещающим ходом исследования, чтобы сделать перерыв на ленч…
Энн вздохнула. «Тебе нужна нянька», — строго сказала она себе. Дверь лифта открылась, и она вышла в коридор.
Стройная фигура отделилась от ее двери и двинулась ей навстречу, старательно придерживаясь середины коридора, где освещение было самым ярким. Энн замедлила шаги, отмечая яркие волосы, низкий рост, кожаную куртку…
— Эр Том!
Она едва расслышала собственный шепот, почти не заметила, как ускорились ее шаги — так, что она почти бежала ему навстречу.
Он встретил ее на полпути, протянув изящную руку, на которой сверкал аметист мастер-купца. Она сжала его пальцы и остановилась, глядя на него чуть сверху вниз. Ее пухлые губы раздвинулись в улыбке, которая оказалась такой же светлой, как та, что он все это время хранил в памяти.
— Эр Том! — проговорила она своим красивым, напевным голосом. — Я так счастлива тебя видеть, мой друг.
Счастье. Какое маленькое слово, чтобы описать то ослепительное, головокружительное ликование, которое грозило захлестнуть его. Он держался за ее руку, хотя ему подобало бы адресовать ей поклон.
— Я… счастлив… видеть тебя тоже, — с трудом проговорил он, заглядывая ей в глаза. — Тебя заставляют работать допоздна…
Она рассмеялась.
— Заседание кафедры. Оно все тянулось и тянулось! Где они берут столько тем для обсуждения — ума не приложу. — Она стала серьезнее. — Ты долго меня ждал?
— Не очень. — Часы. Он десять раз отчаивался. Уходил и возвращался — два десятка раз. Три… Он продемонстрировал ей пакет. — Ты голодная? У меня есть еда и вино.
— Мой заботливый друг. Я умираю с голода. Заходи. — Она потянула его за руку, поворачивая к анонимной двери, которая скрывала ее жилище. — Сколько ты здесь пробудешь, Эр Том?
Он замялся, и она внимательно посмотрела на него.
— Но дольше, чем только сегодня? Не говори мне, что из-за этого глупого заседания я пропустила половину твоего визита!
— Нет. — Он улыбнулся ей. — Я не знаю, сколько времени я здесь буду. Это зависит от… обстоятельств, понимаешь ли.
— А! — понимающе отозвалась она. — Обстоятельства!
Она отпустила его руку и приложила ладонь к пластине дверного замка. И с великолепным, бессмысленным шиком она с поклоном пригласила его переступить через порог.
Войдя и чуть посторонившись, он остановился и стал смотреть, как она проходит через комнату, мимо закрытой чехлом полухоры, к секретеру, на который со вздохом положила портфель. Он вдруг заметил, что она двигается не так грациозно, как ему помнилось, — и чуть не ахнул, такой острой оказалась охватившая его тревога.
— Энн! — В следующую секунду он уже стоял у ее плеча, вглядываясь в ее лицо. — Ты здорова?
Она улыбнулась.
— Просто устала, дорогой. Это нелепое заседание… — Она протянула руку и легко прикоснулась к его щеке самыми кончиками пальцев. — Эр Том, мне так приятно тебя видеть.
Он не отстранился от ее ласки. Так прикасались друг к другу только родичи и спутники жизни: лицом к лицу, рукой к лицу. Он никогда не говорил ей об этом, не сказал и сейчас. Он прижался щекой к ее ладони и почувствовал, как ледяная боль у него в груди начала таять.
— Мне тоже приятно тебя видеть, — прошептал он, слыша отчаянный стук своего сердца, желая… желая… — Он чуть отстранился и снова продемонстрировал ей пакет. — Ты устала. Я налью тебе вина — это разрешается? — а ты будешь сидеть и отдыхать. Хорошо? А потом я принесу тебе поесть что-нибудь из этого. — Он указал на темный проем справа. — Это кухня?
Она со смехом покачала головой.
— Это кухня. Но, мой друг, не положено заставлять гостя работать!
— Мне это не сложно, — серьезно отозвался он. — Пожалуйста, мне этого хочется.
— Хорошо, — ответила она, удивленно и недоуменно чувствуя, что глаза у нее наполняются слезами. — Спасибо. Ты очень добр.
— Отдыхай, — тихо попросил он и скрылся в кухонном уголке. Там зажегся свет, сделав чуть более ярким освещение гостиной. Энн вздохнула. Повсюду видны были следы ее небрежности: пыль, разбросанные книги и бумаги, исписавшиеся ручки. Под креслом скорчился беглый ластик, бросая ей вызов.
Она демонстративно повернулась к нему спиной, сняла жакет и свернулась в углу дивана, подобрав под себя длинные ноги и откинув голову на подушки. Из кухни доносились негромкие звуки: Эр Том открывал и закрывал шкафчики. Лениво проснулся воздушный фильтр…
— Энн?
Она ахнула и резко подняла голову. Эр Том прикусил губу. Лиловые глаза перебегали с рюмки, которую он держал в руке, на ее лицо.
— Я не ко времени, — серьезно проговорил он, наклоняя голову. — Возможно, мне следует прийти снова, чтобы тебя увидеть. Когда ты будешь менее усталой. Скажи мне.
— Нет! — На ее лице появилось выражение вины и даже паники. — Эр Том, прости, что я такая негостеприимная хозяйка. Мне хотелось бы, чтобы ты остался. Пожалуйста. Не думай, что ты не ко времени — никогда, мой милый. А то вдруг ты сейчас уйдешь, а твои обстоятельства сложатся так, что у тебя уже не получится прийти снова. Ты ведь уже завтра можешь улететь.