Страница 56 из 76
— Энн!
Его пальцы сжались сильнее, встревоженные лиловые глаза смотрели на нее с лица, на котором ясно читалось изумление.
Она сделала над собой невероятное, мучительное усилие. Было бы роковой ошибкой отталкивать Эр Тома. Было бы роковой ошибкой считать… считать…
— Ты делаешь мне больно.
Ее голос прозвучал монотонно, с холодной сталью. Холодная сталь, смертельно опасная для принца эльфов…
Его пальцы немного разжались, но не отпустили ее. На обращенном к ней лице отражалось беспокойство, казавшееся совершенно неподдельным. Он обратился к ней на низком лиадийском.
— Что случилось, любимая? Ты дрожишь…
— Я иду от твоей матери…
Она выпалила правду на земном, не успев придумать, какая ложь лучше всего прикроет ее волнение.
Однако оказалось, что правда сослужила ей достаточно хорошую службу. Глаза Эр Тома гневно потемнели, губы угрожающе сжались.
— Понимаю. Нам необходимо поговорить. — Он окинул взглядом коридор. — Сюда. — Он потянул ее за руки. — Пожалуйста, Энн. Пойдем, посиди со мной.
Она разрешила ему провести ее по незнакомому коридору, откуда они попали в комнату, где вся мебель была закрыта чехлами, а свет лился из пыльной люстры под потолком.
Ее мысли уже начали работать — гладко и неестественно четко, складываясь в планы. Ее разум ушел за границы боли и недоумения и был занят только необходимостью.
— Сюда, — снова повторил Эр Том.
Его земной звучал довольно нечетко, явно говоря о его собственном волнении. Он отпустил ее, чтобы сбросить чехол с кушетки у холодного камина, свернув ткань в небрежный узел и отбросив в сторону.
— Пожалуйста, Энн. Сядь.
Она послушалась, свернувшись в углу кушетки с высокой спинкой. Эр Том сел рядом с ней, повернувшись боком, пристроив одно колено на выцветшем парчовом сиденье и упершись локтем в спинку. Вид у него был элегантный: воплощение грации и красоты в рубашке с широкими рукавами и брюках с мягким ворсом. Энн отвела взгляд.
— Моя мать тебя расстроила, — мягко сказал Эр Том. — Я сожалею об этом. Ты расскажешь мне, о чем она говорила?
Энн обдумала его вопрос, заставив себя оставаться холодной. Прежде всего ей нужно получить подтверждение своих самых страшных подозрений. Однако она должна получить это подтверждение так, чтобы Эр Том не заподозрил о том, что она планирует.
— Твоя мать… смутила меня… относительно пары вещей. Мне казалось, что я понимаю…
Она замялась, но все же заставила себя встретиться с ним взглядом.
— Шан принят в Клан Корвал, правда?
В глазах Эр Тома промелькнула какая-то тень — но слишком быстро, чтобы она смогла ее понять.
— Да, конечно.
— Но твоя мать сказала, что он не… недостаточно хорош, чтобы быть твоим наследником, — продолжила Энн, пристально наблюдая за ним.
В его глазах снова появился гнев, хотя она почувствовала, что это чувство адресовано его матери, а не ей самой. Он протянул узкую руку без колец.
— Энн…
— Просто дело в том, — сказала она, обращаясь к холодным кирпичам камина, — если Шанни будет для твоего клана обузой, может быть, мне стоило бы просто увезти его на Университет…
— А! — Его рука на секунду сжала ее колено. Ее тело приятно потеплело под тканью брюк. — Конечно, Шан не будет обузой для Клана. Клан рад детям — и вдвойне рад такому ребенку, как наш сын! Утащить его от родичей и дома, когда Клан только-только принял его, как собственного…
Он неуверенно посмотрел на нее.
— Постарайся понять, денубиа. Моя мать принадлежит… к старому миру. Она всегда держалась Книги Кланов и Кодекса Лиад. Измениться сейчас, когда она больна и так много потеряла, служа Клану… — Он повел плечами. — Не думаю, чтобы она смогла. И, со всем уважением, мы, кто ей близок, не должны требовать от нее такой перемены.
Секунду он, похоже, колебался. Его рука потянулась к ее щеке — и снова упала ему на колено.
— Я сожалею… очень сожалею, что она нашла необходимым говорить с тобой о нашем сыне в таких тонах. Если ты согласишься, то я попрошу тебя принять извинения, которые я за нее выражаю.
У нее в горле словно застрял камень, который не давал дороги словам, почти прервал дыхание. То, что он способен так нежно просить за мать, которая не выказывает ему ни грамма тепла, которая призывает его к себе так, словно он ее раб, а не сын… Энн наконец удалось набрать воздуха в легкие, несмотря на камень в горле.
«Подтверждение, — объявила странная новая часть ее сознания, которая так активно строила планы. — Мы идем дальше».
— Я… Конечно, я ее прощаю, — сказала она камину. — Перемены даются трудно, даже тем из нас, кто… не стар и не… не болен…
Она резко кашлянула, и теперь у нее в голосе вообще не осталось стали.
— Твоя мать сказала мне, что ты собираешься жениться…
— Нет!
Его руки лежали у нее на плечах, дыхание шевелило тонкие волоски у ее виска. Энн отодвинулась дальше в угол кушетки. В горле у нее застряло рыдание.
— Энн! Нет, денубиа, выслушай меня…
Его руки поднялись с ее плеч и нежно обхватили ее лицо, нежно, но решительно поворачивая ее лицо к нему.
— Пожалуйста, Энн, ты должна мне доверять.
Доверять ему? Когда он только что признался во лжи, в похищении ребенка, в злоупотреблении доверием, которое она ему дарила, чтобы… Нет.
На Лиад ты выигрываешь. Или проигрываешь.
А ей совершенно необходимо выиграть.
Она позволила ему повернуть ее лицо. Она открыла глаза, встретилась с ним взглядом — и неожиданно увидела в лиловых глубинах его глаз нежность, заботу и томление.
Эр Том улыбнулся — очень нежно — и провел подушечками больших пальцев по ее щекам в двойной ласке, а потом убрал руки.
— Я люблю тебя, Энн. Всегда помни это.
— Я тоже тебя люблю, — услышала она собственные слова. И это была правда. Да сжалятся над ней боги — ведь этот человек украл ее сына.
«Не важно, — сказал ей хладнокровный планировщик, поселившийся в уголке ее сознания. — Обезоруживай его правдой, тем лучше. Пусть все его подозрения будут полностью развеяны. Тогда твой план сработает».
Он отодвинулся (как ей показалось, неохотно) и аккуратно сложил руки у себя на колене. Обращенное к ней лицо было открытым, взгляд — нежным и встревоженным.
— Этот брак, которого желает моя мать, — тихо сказал он ей, — он из старого мира, и как послушный сын я должен согласиться на союз и дать Клану моего наследника. Этот долг мне давно следовало исполнить. — Он наклонил голову, и на секунду тревога пересилила нежность. — Ты должна понять: так… принято поступать и… в этом не было для тебя обиды.
— Я понимаю, — отозвалась она и услышала, что в ее голос снова вернулась сталь.
Эр Том наклонил голову.
— Так. Но случилось так, что есть ты, и есть наш сын, и мы двое… любим. Между нами есть узы, которые… даже спустя такой срок… остаются все такими же прочными. Неразрывными. Это правда, Энн, так ведь?
— Правда. «Правда…»
— Поскольку мы не хотим расставаться, поскольку мы хотим в действительности стать спутниками жизни, то брак, на который надеется моя мать, — это… ничто. Я просил совета по этому вопросу. Союз спутников жизни между нами будет разрешен, если Делм услышит из твоих уст, что это не только мое желание, но и твое. Я сожалею, что моя мать попыталась… вмешаться в игру… стараясь разделить нас и разорвать узы, которые нас связывают.
Если мы будем стоять рядом, если будем держаться как спутники жизни, которыми мы скоро станем, то она не сможет победить, — горячо говорил Эр Том. — Возможно, будет трудно, но мы добьемся своего. Нам надо только дать ей то, чего она хочет — в какой-то мере. Она желает, чтобы эта леди пришла сюда и познакомилась со мной. И мы не спорим, понимаешь? Эта леди — дитя. Я ей не нужен. Ей нужен почет от брака с а-тоделмом, от рождения ребенка для Корвала.
Неуместность… предложенного брака можно будет легко ей продемонстрировать, мягко и со всем уважением, как раз во время такого собрания, какое планирует моя мать.