Дерзаю

— Это скажет старший.

Нелирикк вынужден был признать, что с точки зрения субординации это правильно. Было очень… удобно, что воинский устав лишал Хэзенталл возможности отвечать на вопрос, на который ей отвечать не хотелось, — а ведь исследователи далеко не всегда подчиняются уставу. Тем не менее Нелирикк не стал обижаться на нее за эту уловку.

Подняв иголку, Нелирикк посмотрел на нее.

— Капитан потребует от тебя многого. Такого, что противоречит всему порядку, к которому ты привыкла. — Он коротко кивнул в сторону занятого своей винтовкой пехотинца. — И совершенно противоречит тому, к чему привык вот он.

Хэзенталл вздохнула.

— Она извлечет нас из контекста, — проговорила она с той же усталостью, что читалась на ее лице. — Ей посчастливилось. Половину работы за нее уже сделали.

«Конечно, — подумал Нелирикк. — Разве существует контекст для того, чтобы тебя оставили на милость врага — победившего врага, когда командование обращается в бегство, спасая свою жизнь?» Он на секунду склонился над вышивкой, следя за тем, чтобы стежки получались ровными и маленькими.

— Капитан потребует, чтобы вингтай был убран. — Он снова поднял голову, демонстрируя ей свое голое лицо. — Как видишь. В автовраче есть программа стирания.

Он не стал говорить ей, что эта процедура безболезненная, хотя сам был в этом уверен. Приобретение вингтай было сопряжено с мучительной болью — казалось неправильным, что их можно легко и безболезненно стереть во время короткого сна в капсуле автоврача.

— Капитан требует этого, потому что ее отряд — враг Икстранга, — медленно проговорила Хэзенталл, прослеживая ход мыслей командира, как этому обучали исследователей. — Солдаты, которые считают себя икстранцами, носят знаки отличия и придерживаются традиций Команды, не будут крепко стоять против Икстранга. Исследователь способна проследить мысли капитана и понять требования. Но он… — Хэзенталл чуть повернулась в сторону рядового, — всего лишь пехотинец. Он не поймет.

— Вы — вторая в цепочке командования, — безжалостно напомнил ей Нелирикк. — Ваш долг — или долг вашего командира, если он будет в состоянии — помочь ему понять. Я полагаю, что лучший метод руководства — это собственный пример.

Он увидел, как она судорожно вздохнула, но не позволил ей заговорить.

— Капитан Мири Робертсон не принимает посредственности. Она ждет превосходного исполнения обязанностей. Иногда она требует большего. Ты приспособишься…

— Или погибну, — огрызнулась Хэзенталл, словно это было вызовом, а не истиной, которую они оба прекрасно знали.

— Или погибнешь, — спокойно подтвердил Нелирикк. Хэзенталл опустила глаза — возможно, на руки, которые она крепко переплела на коленях.

— Командир… — заговорила она, замолчала и судорожно сглотнула. — Устав соединил нас, младшую со старшим. Ты знаешь, как это делается. А перед этим он дважды пересекал море звезд, отметив множество миров для будущих завоеваний Икстранга.

— Он принес славу исследователям, — отозвался Нелирикк, сделав целый ряд стежков и так и не дождавшись от нее новых слов.

— Славу… — повторила она. — Я уступаю ему во всем: в славе, в знаниях, в понимании. Когда пришел приказ, что мы должны сопровождать Четырнадцатый Корпус, словно… когда мы получили приказ и пока мы оба выполняли задачу, которая объединяет нас со всеми солдатами, от детишек до командиров, он говорил со мной о битве. Он сказал, что солдат должен быть всегда готов умереть. Что… что долг требует, чтобы смерть не была напрасной, а шла на пользу Команде.

Новое молчание, не такое долгое, как в первый раз, а потом стремительный поток слов.

— Командир… У него нет награды, но он все равно Герой. Позволить ему… просто умереть, когда командование нас предало, — это шло вразрез всему, чему он меня научил. Команде не нужно, чтобы такой воин умер без всякой пользы, проигравшим, когда остается так много…

Из-за двери раздался голос капрала, спросившего, кто идет.

— Капитан разведчик Даав йос-Фелиум, — прозвучал ответ. Хэзенталл поднялась на ноги и повернулась к двери. Все ее лицо выражало тревогу. Нелирикк отложил работу и к моменту появления отца разведчика тоже успел встать.

Лицо лиадийца было бесстрастным, поза не выражала ничего, кроме обычного внимания, — и все же Нелирикк почему-то вдруг решил нужным встать ближе к Хэзенталл Исследователю, чтобы ее можно было задержать.

Разведчик остановился и посмотрел в лицо Хэзенталл, сжав руки на уровне пояса.

— Мне жаль, дитя, — сказал он на земном. — Он умер.

День 307-й

1392 год по Стандартному календарю

Улица Блер

Пустошь

На улицах босса Морана был день страховки, и Джим Снайдер, новый помощник босса, позаботился выйти на тротуар рано, подняв воротник, чтобы спрятаться от холодного утреннего ветра. В прошлый день страховки он был помощником помощника, и хотя события того дня посодействовали повышению Джима, он был полон решимости научиться на ошибках, которые привели к провалу его предшественника.

И прежде всего он понял: босс рассчитывает, что день страховки пройдет легко и гладко, без проблем, недоплат и оправданий.

Боссы вообще были людьми раздражительными — что, если подумать, было делом понятным. На боссах лежала вся ответственность по наведению порядка на их территориях, сбору страховки, размещению вышибал на границах, установке пунктов сбора пошлин — и босс должен был следить, чтобы собранные пошлины приносили ему. Спору нет: быть боссом нелегко, и, как считал Джим, любой, кто брался за это, имел право быть слегка раздражительным.

Возможно, босс Моран был чуть более раздражительным, чем многие. Джим этого точно не знал: он был совсем маленьким, когда эти улицы принадлежали боссу Таурину, а босс Рэндел продержался так недолго, что никакого впечатления произвести не успел. Босс Виндал держалась года два или даже четыре. При боссе Виндал Джим был на пункте сбора пошлин. Это было не так уж плохо: Джим не припоминал, чтобы она пристрелила кого-нибудь за недоплату пошлин. Но если уж на то пошло, то, наверное, она была не таким уж хорошим боссом, потому что когда дым при встрече рассеялся, то босс Моран остался на ногах, а босса Виндал унесли в крематорий.

Иногда все воротилы собирались на нейтральной территории и пересматривали границы, обменивая какую-нибудь улицу на промышленный квартал. Когда такое случалось, важно было иметь сильного босса, который бы защищал твои интересы. Хотя в последнее время такого не случалось. Но стоит тетке Джима, Карле, выпить пару пива, и она начинала рассказывать такое, от чего волосы дыбом становились. Тогда она сама была маленькая и жила на территории босса Хенрика. Это было перед тем, как воротилы устроили одну такую встречу. На том собрании как раз назначили босса Таурина, и все, от улицы Блер до Карни — части территорий босса Хенрика и босса Тьеде, — отделили и назвали его владением. Последовал некоторый период неразберихи, и когда один из боссов взялся за подсчеты (тетя Карла переключалась с Хенрика на Тьеде в зависимости от количества выпитого), то решил, что его обманули. Если верить тетке Карле, тогда на улицах было много оружия, так что крематорий работал вовсю.

Но таких проблем теперь не было. По крайней мере — на здешних улицах. Босс Моран держал эту территорию уже почти три года, и если изредка и пристреливал своего помощника за мелкую оплошность в счете или в науку другим наказывал какого-нибудь лавочника, задержавшегося с выплатой, так это только показывало, что он — сильный босс. А босс должен быть сильным, чтобы он мог защищать твои интересы, иначе какой-нибудь другой босс может наложить на территорию свою лапу, а от этого всем будет плохо.

Первой остановкой в этот день была бакалея Уилмета. Джим толчком открыл дверь, и колокольчик, подвешенный над нею на проволоке, протестующе звякнул. Старик Уилмет поспешно вышел из кладовой и остановился, ломая пальцы, пока Джим неспешно обходил лавку, высматривая следы ремонта или нового оборудования. Он выбрал себе неплохое яблоко и продолжил инспекцию, пока не съел все яблоко, оставив коричневые пятна. Бросив огрызок на пол, он кивнул Уилмету, словно только теперь его заметил.