Притворство

— — С мамой он был другим, — вздохнула Энн. — Она ненавидела сцену, а довелось выйти замуж за актера.

— Они любили друг друга.

— Чтобы быть счастливыми, одной любви мало.

— Мой маленький домашний философ, — улыбнулась Марти, — если бы ты была моим ребенком, я бы тебя отшлепала.

— Нет, не отшлепала. Ты бы предложила мне работать у себя, что ты сейчас и делаешь.

— Работа с условием, — последовал лукавый ответ. — Если тебе не дадут роль за то время, пока я буду в больнице, пообещай, что съездишь, пусть ненадолго, домой.

— Как я смогу получить роль, если весь день буду работать в агентстве?

— Всегда можно взять несколько дней, так что это не проблема. Ты нужна своей матери, Энн. Она все еще, горюет по Лори, и твое, хотя бы краткое, присутствие дома очень ей поможет.

Марти наклонилась вперед и улыбнулась.

— У тебя обаянье Лори, моя дорогая, но меня ему не удавалось обвести вокруг пальца, не удастся и тебе. Решай, соглашаешься или нет?

Энн опустила глаза на ковер, и Марти вздохнула, глядя на нее. Если бы ей хватило храбрости выйти замуж за Лори Лэнгема, когда он не был известен, Энн могла бы быть ее ребенком. Лори всегда был честолюбив. При его таланте, она была уверена, он достигнет успеха. Но не пожалеет ли он тогда о женитьбе на слишком серьезной шотландке. Скромность, рассудительность, осторожность — называйте как хотите, но они заставили ее отказать ему. Это было решение, о котором она сожалела всю последующую жизнь.

На вершине своей славы он влюбился в Анжелу Патерсон, дочь сельского священника; к всеобщему изумлению, женился на ней и привез в Лондон. Энн была единственным ребенком в браке, который опасно колебался между успехом и провалом, пока год назад самолет, на котором Лори возвращался из Адена, где он выступал перед армейскими частями, исчез где-то над Синайской пустыней. Его смерть глубоко потрясла Анжелу. Она вдруг поняла, как неразумна была ее ревность к сценической карьере мужа и как эта ревность губительно влияла на их семейную жизнь. Чувство вины сделало боль утраты еще более мучительной.

Энн тоже тяжело переживала потерю: между отцом и дочерью существовала сильнейшая привязанность, и Марти не удивилась, когда вскоре после этого происшествия девушка оставила учебу на секретаря, на которой настаивала мать, и пошла в драматическую школу. Анжела сделала все, что в ее силах, чтобы помешать дочери получить профессию, отнявшую у нее мужа. Но ничего не помогло. Девушка хотела доказать себе самой, что она дочь своего отца.

Почувствовав, что за ней наблюдают, Энн подняла глаза.

— Я берусь за эту работу.

— Слава Богу! — Марти передвинула свой стул. — Пойди сюда и сядь рядом, я хочу тебе объяснить некоторые детали работы. За пару дней ты освоишься.

В первую же субботу после того, как Марти легла в больницу, Энн поехала в Сассекс повидаться с матерью. После смерти мужа Анжела Лэнгем отошла от круга театральных друзей мужа, с которыми общалась при его жизни. Она проводила свои дни в маленьком коттедже на краю Даунса. Прямо за домом простирались покрытые зеленью холмы, а из окна гостиной открывался изумительный вид на берег моря.

Помогая готовить еду и занимаясь мытьем посуды, Энн думала о том, что не смогла бы остаться навсегда в этом тихом уголке, и это побудило ее предложить матери вернуться в Лондон.

— Спасибо, дорогая, но я здесь совершенно счастлива. Меня рекомендовали в местный совет женщин, и я помогаю вести деревенскую библиотеку!

Энн скорчила рожицу.

— Представляю себе, что сказали бы некоторые твои друзья, если бы увидели, какой ты стала.

— Что я отстала от моды и веду себя глупо.

Анжела посмотрела на свои домашние юбку и джемпер.

— Ты ведь знаешь, что жизнь твоего отца мне не подходила, и когда он умер, не было никакого смысла продолжать ее. Мне не по душе ее фальшивость и суетность.

— Не все в ней было фальшиво, мама.

— Ты говоришь это потому, что в тебе течет кровь Лори, но я в душе сельский житель” а он этого никогда не понимал.

Она помешала огонь в камине, и оранжевые языки пламени озарили теплым светом ее лицо и белокурые волосы, в которых за прошедший год прибавилось седины.

— Здесь я счастлива. Энн, ты не должна беспокоиться обо мне. Пока я знаю, что с тобой все в порядке…

— Со мной все хорошо. — Энн потянулась. — А в агентстве Марти работать одно удовольствие. Я никогда не думала, как много на свете одиноких людей.

Анжела Лэнгем ничего не ответила. Эни будет полезно поработать в месте, не связанном со сценой, и притом узнать, что большинство людей ведут обычную неброскую жизнь и довольны этим.

Она встала.

— Я пойду готовить ужин. К тому времени как ты вернешься в Лондон, ты так устанешь, что не захочешь с ним возиться.

Ночью, лежа в постели в квартире Марти, Энн думала о матери и браке, которого больше нет, горько размышляя, может ли время смягчить печаль. Внезапно мысли ее обратились к Десмонду, и ей представилось, что она могла бы ответить на его любовь. Им нравились одни и те же вещи, и чувство юмора у них было одинаковое, и все-таки в ее сердце не зарождалась та непонятная искра влечения, которая заставляет женщину желать мужчину. Пытаясь разобраться в этой загадке, она заснула.

Медленно проходила неделя за неделей, и каждый день добавлял новую главу к романтическим историям в папках агентства Мак Брайд Всякий раз, когда устроенное ими знакомство приводило к счастливому финалу, она ощущала профессиональную гордость и мечтала, чтобы у нее были волшебные очки, позволяющие заглянуть в будущую жизнь тех людей, счастье которых устроило их агентство.

Каждый раз, когда Пегги приводила в кабинет нового клиента, она с трудом сдерживала свое любопытство и строго придерживалась вопросника, составленного Марта. Какими обычными казались некоторые ответы, но когда перед вами стоял живой человек, как много они открывали!

Она поглядела на папку в своих руках, перелистала страницы и быстро захлопнула ее, когда Пегти постучала в дверь.

— К вам пришла мисс Дональде.

— Снова?!

— И с букетиком фиалок, — ухмыльнулась Пегги. — Это что-то значит.

— Надеюсь. — Энн пригладила волосы и надела очки в роговой оправе с простыми стеклами. — Может, человек из Кении оказался тем, что нужно? Проводи ее ко мне, я это выясню.

Энн только успела принять невозмутимый вид, как в кабинет вошла Розали Дональде. Хрупкая, светловолосая, с большими карими глазами и нервной привычкой наклонять вперед голову при разговоре. Она была одной из самых трудных клиенток: они никак не могли подыскать ей что-то подходящее.

— Привет, мисс Дональде. Как идут дела у вас с мистером Адамсом?

— В общем, по-моему, неплохо, мисс Лестер. — Бледные руки пытались скрутить пряжку лакированной сумочки. — Если бы только ему не надо было возвращаться в джунгли, я бы завтра вышла за него. Но меня удерживает мысль, что придется жить за десятки миль от какой-либо цивилизации.

Если вас это беспокоит, лучше выбросить его из головы.

— Меня это не то что беспокоит, а безумно пугает! И не только из-за джунглей. Я знаю, что я очень неопытна в вопросах, касающихся отношений с мужчинами, но я в этом не виновата. Видите ли, меня воспитала незамужняя тетка, и она мне такое рассказывала… Энн заулыбалась:

— Нельзя же верить всему, что услышишь!

— Да, я это все время повторяю себе, но мне не очень помогает.

— Поможет, когда вы встретитесь с тем, с кем надо. Тогда вы не будете его бояться. А пока я еще раз просмотрю наши книги, может быть, окажется еще кто-нибудь подходящий.

Оставшись в кабинете одна, Энн проглядела все их регистрационные журналы, но не нашла ни одного мужчины, который хотел бы встретиться с девушкой типа Розали Дональде. Она вздохнула и прошла к Пегги.

— Ну и влипли мы с мисс Дональде. У нее какой-то “пунктик” насчет замужества.

— Жаль, что она вообще к нам пришла.

Да нет. Агентства, как наше, существуют именно для таких случаев. Если бы только я смогла уговорить ее не бросать встречаться с этим человеком из Кении.