Двойная игра

Кэсси мысленно обругала себя последними словами. Надо же быть такой идиоткой и не подумать о подобной возможности! Но теперь уже поздно сожалеть. Сделанного не воротишь. Сейчас самое важное — это их с Майлзом будущее. Если, конечно, оно у них еще есть.

— Я уже и сама решила рассказать тебе правду, — дрожащим от волнения голосом произнесла Кэсси. — Просто я ждала подходящей минуты.

— И когда же, по-твоему, должна была наступить эта минута? — резко бросил он. — Когда ты решишь, что можно вышвырнуть меня на улицу и самой возглавить компанию? Такой у тебя был план, верно?

— Так было только вначале, — признала она. — И только потому, что я невольно подслушала твой разговор с Лайонелом Ньюменом. Ты говорил, что уедешь сразу, едва я переступлю порог издательства. Некогда я узнала тебя ближе, то поняла, что никто не сможет управлять «Барлоу» лучше, чем ты, и решила полностью передать тебе руководство фирмой.

— В самом деле? — саркастически усмехнулся Майлз. — Полагаю, у тебя была веская причина держать меня в неведении. Или эта игра доставляла тебе удовольствие?

— Удовольствием тут и не пахнет, а причина была, и достаточно веская, — настойчиво убеждала Кэсси. Она должна, должна обуздать его гнев, заставить его понять, почему она так долго молчала. Если ей это не удастся, Майлз уйдет. — Я ждала, чтобы Лайонел уладил все юридические формальности. Хотела сперва подписать новый контракт, а потом сразу же открыть тебе всю правду.

— А пока решила развлечься и притворилась, что влюблена в меня?

— Я не притворялась! — воскликнула Кэсси. — Я…

— Хватит! Ты просто-напросто хладнокровная, хитрая стерва! Решила со скуки найти себе новую игрушку в виде издательства «Барлоу». А я был, так сказать, пикантной приправой!

— Ты ошибаешься! Этого я хотела меньше всего! Потому и старалась держаться от тебя на расстоянии. Но ничего у меня не вышло. Я полюбила тебя, полюбила против своего желания. Вот еще одна причина, почему я не призналась тебе во всем раньше. Я надеялась… ждала, что ты почувствуешь ко мне то же, что я чувствую к тебе.

— Что же это за любовь, которая строится на обмане? — презрительно усмехнулся Майлз. — Господи, как вспомню все эти разговоры об истинно человеческих взаимоотношениях… меня просто тошнит!

— Я действительно хотела сказать тебе правду, — не отступала Кэсси, но боялась, что ты уйдешь из издательства.

— И была права. Потому что именно это я и собираюсь теперь сделать! Он взял пиджак и направился к двери.

— Майлз! — крикнула Кэсси и, обернув себя простыней, соскочила с кровати и побежала за ним. — Майлз, прошу тебя, не уходи. Мы должны поговорить!

— Нет. — Он решительно отстранил ее. — Все разговоры кончены. С этой минуты у меня нет никаких дел ни с тобой, ни с «Барлоу». Ищи себе в партнеры другого глупца. С твоим роскошным телом это будет нетрудно.

Его слова больно ранили ее, но, зная, что Майлз испытывает не меньшую боль, Кэсси простила его.

— Я люблю тебя, Майлз. Прошу, поверь мне. Я жалею о том, что сделала, но пойми, я…

— Нет. Этого я понять не смогу, — перебил Майлз, и в его голосе внезапно послышалась усталость. — Ты как маленький ребенок, Кэсси. Тебе кажется, что, сказав «простите, я больше не буду», можно все уладить. Но так не бывает. Я в свое время имел несчастье знать холодных, расчетливых женщин, но им до тебя далеко! — Внезапно он взял ее за подбородок и вынудил посмотреть себе в глаза. — Как ты себя чувствуешь теперь, когда я наконец разгадал твою игру в мисс Чистоту и Невинность, а, Кэсси? Раскусил весь этот твой сценарий о «настоящей любви» и не дал себя одурачить? Кэсси внезапно побледнела как мел, она была на грани обморока.

— Это… это была не игра, — еле слышно сказала она.

— Зато для меня только игра! — Его пальцы еще крепче сжали подбородок Кэсси. — Ну и как, приятно получить в ответ той же монетой? — Майлз скривился в иронической улыбке. — Единственным стоящим воспоминанием о тебе останется прошедшая ночь. Не знаю, как в остальном, но в постели ты поистине великолепна. Но может быть, и это тоже игра?

Он грубо оттолкнул ее, и Кэсси больно ударилась о стену. Но эта боль была пустяком по сравнению с той, что тисками сжала ее сердце.

— Убирайся! — глухо сказала она. — Я не хочу тебя больше видеть! Никогда!

— С удовольствием выполню это желание. — На его лице появилась улыбка. — Разрыв контракта со мной обойдется вам недешево, мисс Эллиот. Но ведь у вас достаточно денег, так что беда невелика.

Открыв дверь, он переступил было порог, но затем повернулся и сунул Кэсси в руку ее подарок — черную книжку из крокодиловой кожи.

— Оставь себе, — сухо бросил он. — Моя мать учила меня никогда не принимать подарков от чужих женщин, тем более от таких, как ты!

С этими словами он ушел — в будущее, где для нее уже нет места.

Глава 17

Минуло несколько недель, а Кэсси никак не могла оправиться от страшного удара, который вдребезги разбил ее мечты о будущей семейной жизни с Майлзом. Случившееся походило на кошмарный сон, но, к сожалению, это был сон наяву, и от него не было спасения.

Она и помыслить не могла, что он окажется настолько черствым и совершенно не захочет ее понять. Кэсси ожидала вспышки яростного гнева, однако надеялась, что в конце концов Майлз увидит и комизм всего этого притворства, особенно когда узнает, что оно вызвано его нетерпимым отношением к тогда еще незнакомой ему Кэтрин Барлоу.

Через два часа после ужасной сцены в спальне Кэсси уже летела в Нью-Йорк — повидать родителей и рассказать им о происшедшем. Она не собиралась посвящать их во все до конца и из чувства самосохранения опустила подробности того, как ловко Майлзу удалось соблазнить ее, но сообщила, что он больше не руководит «Барлоу» и ей придется на время остаться в Англии и взять на себя издательские дела.

Из Нью-Йорка она возвратилась в Лондон и имела очень тягостный разговор с Лайонелом Ньюменом, который, хотя и не стал напоминать, что предупреждал ее о подобном исходе, все-таки воздержался от бесполезных утешений.

— По моему мнению, Майлз никогда не вернется в «Барлоу», какие бы условия вы ему ни предложили.

— И все же я хочу, чтобы вы послали ему текст составленного вами контракта, — настаивала Кэсси. — Можете также сказать Майлзу, что я предлагаю ему полностью выкупить принадлежащие мне акции компании.

— Вы не должны это делать! — воскликнул юрист. — Ваш покойный отец никогда бы…

— Мой покойный отец за всю свою жизнь ни разу не поинтересовался мною, и его наследство не принесло мне ничего, кроме боли, — сказала Кэсси. — Я говорю совершенно серьезно, Лайонел. Если Майлз захочет выкупить мои акции, я не возражаю.

Так или иначе, Майлз наотрез отказался вступать в какие бы то ни было переговоры с «Барлоу», написав Лайонелу в коротком письме, что не видит предмета для обсуждения.

Кэсси не удивилась. Человек, который мог поступить так, как Майлз поступил в Сан-Диего, вряд ли способен прощать. Даже когда Кэсси пыталась взглянуть на свое поведение глазами Майлза, она все же не могла понять, почему он обошелся с ней так жестоко. Притворился, что любит, предложил ей выйти за него замуж только для того, чтоб завлечь ее в постель, — столь коварная безжалостность наполняла ее неподдельным ужасом. Однако, несмотря ни на что, она продолжала любить его. Поначалу, услышав телефонный звонок, она каждый раз надеялась, что это Майлз. Но хотя она рассталась с ним на исключительно выгодных для него условиях, он так ни разу и не позвонил ей, видимо решив, что они в расчете. Теперь она узнавала о нем только из газет, в разделе финансовых новостей. При поддержке нескольких писателей, в том числе Шеймуса О'Мара, и коммерческого банка Дэвида Холлистера Майлз организовал собственную издательскую фирму, куда перешли и некоторые из редакторов издательства «Барлоу». Кэсси была еще слишком неопытна, чтобы руководить «Барлоу» без посторонней помощи, но за время работы с Майлзом все же усвоила достаточно, чтобы распознать нужного для издательства человека. И хотя Питер Мэйсон по своим деловым качествам не дотягивал до Майлза — с ним вообще мало кто мог соперничать, — он обладал необходимыми способностями и честолюбием, что и побудило Кэсси назначить его директором-распорядителем компании. Когда он вникнет в дела и покажет себя по-настоящему — на это потребуется, видимо, около года, — она вернется в Нью-Йорк.