Серое небо

  Аля поразилась, раньше она и предположить не могла, что шестнадцатилетний парень может иметь стремление к заботе о ком-то.

  - Я сама о себе прекрасно позаботиться могу, - не слишком уверенно сказала она.

  - Надеюсь, ты не имеешь в виду то, о чем я подумал? - насмешливо спросил он.

  Аля осталась недоумевать, что за намек таился за его словами.

  После уроков Иван сказал с сожалением:

  - Извини, твое приглашение в гости вынужден отклонить. У меня сегодня тренировка.

  - Я тебя приглашать даже не думала. - Аля прикинула, что если будет кормить его достаточно регулярно, им с бабушкой придется голодать: бабушкиной зарплаты кассира едва хватало на самое необходимое, а того, что присылали мама с папой, едва ли было достаточно Але на неделю. - Что за тренировка?

  - Я тайским боксом занимаюсь, вернее мы все трое.

  - И Лиза? - изумилась Аля.

  - Нет, и Андрей.

  - Что такое бокс, я представляю, а чем нормальный тебе недостаточно хорош?

  - Ну, случайно получилось, мне нравится.

  - И что значит слово "тайский"?

  - Как-нибудь увидишь, - пообещал Иван.

  После уроков Аля лихорадочно убирала квартиру, в голове перебирая подходящие наряды, которых было не так много. В конце концов, она остановилась на свободных синих брюках и голубой футболке с длинным рукавом. Этот комплект был идеально простым и перешел в разряд нарядной одежды, потому что Але невероятно подходил цвет. Дополнительным плюсом было и то, что бабушка вряд ли заметит, что одежда подбиралась не просто так, с мамой это бы точно не прокатило. Аля впервые поблагодарила судьбу за то, что родители пока не перебрались к бабушке, давая ей определенную свободу.

   Глава одиннадцатая. Пятница, 20 ноября 1992 года

  День в школе Аля просидела, как на иголках, Князев только ухмылялся, искоса на нее поглядывая.

  - Я зайду за тобой в половине шестого? - спросил он, когда закончился последний урок.

  - Ни в коем случае. Я сказала, что иду в гости к подруге, а не к другу, - испугалась она.

  - Мне кажется, было бы лучше, если бы ты меня своей бабушке представила, неужели, я настолько неподходящая кандидатура?

  - Мы не настолько близки с бабушкой. Я не хочу!

  - Ладно, ладно, не капризничай, как хочешь. Буду ждать тебя у школы.

  Дома Аля приготовила ужин для бабушки и ровно в половине шестого вышла из дома, чтобы не выдать свое нетерпение, случайно явившись раньше времени. По дороге Аля заучивала имена родных Ивана: папа - Александр, тетя - Аннушка, дядя - Георгий, бабушка - Тася и дедушка - Альберт Фридрихович. Дедушка, по словам Вани был немцем, приехавшим в Россию из-за бабушки и единственным в семье, кого было позволено называть по отчеству.

  Аля повторяла имена еще и еще раз, чтобы не попасть впросак.

  Жила вся, огромная с точки зрения Али семья в большом двухэтажном доме, не отличавшемся никакими архитектурными излишествами. Они поднялись на второй этаж по наружной лестнице и оказались на просторной открытой террасе.

  - Летом мы обычно собираемся здесь, - видимо, чтобы отвлечь ее сказал Иван. - Перестань дрожать, а то, отведу тебя обратно.

  Последний вариант Але очень понравился, но отступать уже было поздно. Как только они вошли внутрь, из двери справа выглянула худенькая девушка, призывно помахавшая рукой, приглашая войти. Когда Аля прошла в кухню, откуда выглядывала "девушка", поняла, что это на самом деле и есть Тася, бабушка Ивана. Называть ее по отчеству язык сам не поворачивался: Тася была очень быстрая и излучала молодость и оптимизм.

  - Мой руки и приходи на помощь! - потребовала Тася.

  - Сейчас тебе ее выдам, только остальным представлю, - ответил Ваня.

  В гостиной, куда он ее отвел было трое мужчин, кто есть кто, не оставалось ни малейших сомнений. Альберт Фридрихович, сурового вида совершенно лысый мужчина выглядел стариком, особенно по сравнению с моложавой женой. Передвигался он при помощи инвалидного кресла. Старик долго молча смотрел на Алю суровым взглядом, так, что она уже была готова провалиться сквозь землю или, хотя бы, сквозь пол, подальше от его пристальных глаз. Наконец, он снисходительно хмыкнул и великодушно заключил:

  - Сойдет.

  Почему-то от него это прозвучало настоящим комплиментом, и Аля сразу расслабилась и почувствовала симпатию. Папа Ивана был приятным мужчиной, но создавал странное впечатление, будто он пребывал в каком-то параллельном измерении, здесь же оставалась только телесная оболочка, по необходимости реагировавшая на окружающую действительность. Георгий, отец Дэйвида и Аси, был полной противоположностью. Жизнерадостный громкий грузин весело заключил Алю в объятия и повел в соседнюю столовую, где перетирали посуду Марина и маленькая тихая Аннушка, казавшаяся ничем не примечательной, особенно в сравнении с сестрой, пока не улыбнулась Але. Ее улыбка будто осветила комнату, и женщина сразу стала казаться совершенно неотразимой.

  Аля с Лизой накрывали на стол, мальчишки и Вера больше вертелись под ногами, чем помогали. Не прошло и пятнадцати минут, как Але стало казаться, что здесь она больше дома, чем в квартире бабушки. Когда пришла сестра Таси, Лариса с тремя шустрыми мальчишками от трех до семи лет, все сели за стол. Огромное количество разнообразных закусок быстро исчезало с тарелок, хотя, казалось, что все больше разговаривают, чем едят. Алю расспросами не донимали, но и не обделяли вниманием. Особенно было приятно, что никто не подсовывал навязчиво еду и не спрашивал, вкусно или нет. Девушку удивила тема, довольно долго и бурно обсуждаемая за столом: говорили о выставке молодых российских художников, происходившей где-то за границей. Аля не ожидала такого интереса к живописи в семье, по словам Лизы и Ивана, занимавшейся бизнесом. Иван тихо встал из-за стола и поманил за собой Алю, он снова проводил ее в гостиную. Только сейчас, когда здесь не было людей, на которых она полностью сосредоточила свое внимание в прошлый раз, Аля осознала, что стены комнаты увешаны картинами.

  - Вот эти, - показал парень на странные цветные полотна, на которых точно были не просто цветные пятна, а что-то, что хотелось рассматривать, - писал отец, а эти - Георгий.

  Второй в семье художник был автором солнечных пейзажей, точно соответствующих его веселому нраву.

  - А остальные? - спросила Аля.

  - Разные знаменитые и не очень художники, я тебе как-нибудь потом расскажу, если захочешь.

  Он нажал клавишу магнитофона, полилась нежная мелодия, Князев повернул выключатель и притушил свет.

  - Очень удобно, - засмеялась Аля.

  - Ты разрешишь мне, наконец, пригласить тебя на танец? Смотри, откажешь мне, будешь с Георгием танцевать, все равно, не отвертишься, - на всякий случай сразу пригрозил парень.

  - Может я весь вечер мечтала с Георгием потанцевать? Или с Дэйвидом, - подколола Аля, но, не дожидаясь, пока Иван начнет беситься, положила ему руки на плечи. Он, явно довольный столь быстрой победой, улыбался. Але было хорошо и спокойно в объятиях парня, который все больше нравился ей и волновал воображение. Как ни странно, его прикосновения были приятны, раньше Алю просто бесило, когда ее трогали. Неожиданно стало еще приятнее, Аля прикрыла от удовольствия глаза и не сразу поняла, что ладонь ее партнера по танцу уже лежит не на футболке, а под ней, обжигая кожу спины.

  - Тебе не кажется, что ты ведешь себя крайне неприлично, - не открывая глаз и не прекращая блаженно улыбаться, укорила она.

  - Неприлично делать такое лицо, - срезал парень.

  Аля посмотрела на него:

  - И какое у меня лицо?

  - Только что было таким, что я почти поверил, что ты не только никогда не с кем не встречалась, но и никогда, ни с кем не танцевала, - поддел, ухмыляясь, Князь.

  - Зря поверил, я нагло врала, убери руку, - ему удалось вывести Алю из себя довольно легко.