Черный ростовщик

— Как же тебе удалось нас найти? — поинтересовался падре, когда они устроились под крышей.

— А, — небрежно махнула рукой девушка. — Просто послушала, где тут самый шум и гам, и поспешила туда. Такой блистательный кабальеро, как дон Себастьян, всегда в центре событий.

Блистательный кабальеро недовольно нахмурился, уловив в ее голосе нотки насмешки.

— Между прочим, весь этот, как ты выражаешься, шум и гам был предпринят для твоего спасения, — уточнил Эспада.

— Тюрьму тоже ради меня разгромили? — невинным тоном уточнила Диана. — Ох, не думала, что вы обо мне такого плохого мнения.

— Не о тебе, а о тех, кто мог заточить тебя туда, — миролюбиво уточнил падре Доминик.

— Хотя кое-кто тут, по правде говоря, не в ладах с законом, — добавил Эспада.

— Это он не в ладах со мной, — фыркнула Диана. — Но в тюрьме я не ночевала ни разу. Не родился еще тот мужчина, которого бы я не смогла обвести вокруг пальца.

Последнее было произнесено с легкой, но заметной ноткой самодовольства. Сразу захотелось щелкнуть по этому вздернутому носику. Чтобы не слишком задирался.

— А как же Брамс? — с улыбкой напомнил Эспада.

Девушка помрачнела.

— Да, с Брамсом промашка вышла, — признала она, но сразу нашлась. — Но так ему сам дьявол помогал. Как тут не промахнуться было? Но ведь вы мне поможете разобраться с этой проблемой.

Последнее прозвучало как вопрос, но с интонацией утверждения. Иного ответа, кроме «да», Диана от них и не ожидала. Падре Доминик вздохнул.

— К сожалению, сейчас это представляется мне куда более сложным делом, чем раньше. Мы ведь потеряли все наши деньги…

— Это вы, — сказала Диана.

Одновременно она извлекла на свет вытянутый колбасой кошелек падре. Света было мало: вечер уже вступил в свои права, но неподалеку раскачивался на ветру фонарь.

— Все здесь, до последней монетки, — с гордостью сообщила девушка.

Взвесив кошелек в руке, Диана тихонько вздохнула и отдала его монаху. Тонкие пальчики разжались с таким сожалением, будто в этой кожаной колбасе были упрятаны все сокровища испанской короны. Не успели Эспада с падре прийти в себя от удивления, как Диана вручила дону Себастьяну его шпагу вместе с широкой, покрытой металлическим узором портупеей. Просто протянула руку за спину и вытащила из темноты. По ходу дела портупея зацепилась за какую-то деревяшку, что несколько смазало эффект фокуса, но нисколько не испортило его. Напротив, придало ему естественность и тем самым завершенность.

По лицу Дианы скользнуло облачко недовольства, но было незамедлительно изгнано. Девушка всеми силами старалась удержать на лице выражение спокойствия — мол, для меня все это сущие пустяки, — но самодовольство прорывалось сквозь эту маску, как солнечные лучи сквозь неплотный строй облаков. Падре сразу заметил это и мягко улыбнулся. Эспада поначалу был больше озадачен даже не появлением своей шпаги на свет, а тем, откуда она взялась. Лишь припомнив, что именно Диана затащила их под этот навес, он смог сложить одно с другим, а тогда заметил и все остальное.

Спрашивать, как ей это удалось, не потребовалось. Девушке самой не терпелось похвастаться своими похождениями, лишь дай ей слово. В этот момент она напомнила дону Себастьяну местного плантатора де Вейнака. Только, в отличие от последнего, Диана рассказывала исключительно о своих успехах, да и те подавала так, будто все было проще некуда. Для нее, разумеется. Стоило Диане один раз улыбнуться, как французский капитан, по ее словам, сам пал к ее ногам. Уже упавшего, она стукнула его бутылкой по голове, чтобы там и оставался, после чего прихватила деньги, шпагу дона Себастьяна и выскользнула из каюты.

— А мой пистолет ты, часом, не захватила? — поинтересовался Эспада.

— У меня только две руки, — заметила в ответ Диана, не отвлекаясь от основного повествования.

Выскочив на палубу, девушка заметила приближающийся корабль, первой угадала его намерения и, как правильно вычислил де Синье, забралась на мачту. Нападавший фрегат шел на сближение, а в упор по верхушкам мачт обычно не стреляли. Так случилось и в этот раз. Залп пришелся как раз по уровню батареи «Ля Шуэт». Нападавшие стремились вывести его пушки из строя, обезопасив себя от ответного залпа. Порох, которым был под завязку забит «Ля Шуэт», оказался хоть и дешевым, но отменного качества. Бриг просто разлетелся на куски. Полубак так вообще улетел вперед, будто это им из пушки выстрелили. Сверху было такое впечатление, что от всего корабля одна корма осталась.

Так или иначе, но долго рассматривать все это времени у Дианы решительно не было. Ее мачта, к счастью, не улетела, но, лишившись опоры, завалилась на фрегат. Девушка в процессе падения вцепилась в ванты бизань-мачты того, другого корабля и повисла там. Сломанная мачта скатилась ниже и тоже повисла, запутавшись в сети, натянутой поверх палубы фрегата. Матросы обломки мачты убрали, а Диану в темном платье на фоне темного неба не заметили. Она же, со своей стороны, тоже не торопилась афишировать свое присутствие. Надо было вначале разобраться, кто перед ней — друзья или враги? Судя по обращению с де Синье, ему друзьями они точно не были.

Вообще французские мужчины, по мнению Дианы, — самая легкая добыча, но конкретно эти проявили себя не с лучшей стороны. Едва абордажная команда приволокла пленного, фрегат взял курс на север. Его экипаж спокойно прибирал залетевшие обломки с палубы и нисколько не обращал внимания на отчаянные крики за бортом. А ведь там тонули их соотечественники. Такую компанию Диана не сочла подходящей для себя. Незаметно спустившись по вантам, она спряталась на дне шлюпки, накрывшись парусиной. Темнота и эйфория легкой победы, охватившая весь экипаж фрегата, обеспечили простоту исполнения этого трюка, хотя девушка тут же заверила, что сделала бы это незаметно и при свете дня.

— И долго ты там пряталась? — спросил Эспада.

Девушка отрицательно покачала головой. Попутный ветер пригнал фрегат в Форт-де-Франс еще затемно. Поскольку это был правительственный корабль, ему нашлось место у причала. Де Синье увезли в каталажку, большая часть экипажа за проявленную доблесть была отпущена пьянствовать на берег, и на борту остался всего один часовой. Заколоть этого беднягу оказалось проще простого.

— Неужели его смерть была так необходима? — вздохнул падре.

— Увы, — в том же тоне отозвалась Диана. — Он меня заметил, когда я выбиралась из шлюпки. Не отдаваться же ему из-за такой мелочи. Заодно прихватила его мушкет и кое-что еще по мелочи. Продала потом на берегу. Кушать-то мне что-то надо. Зато ваши деньги полностью сохранила.

Сам штурм тюрьмы Диана пропустила, заночевав ради экономии за городом, но концовку наблюдала самолично и смогла рассказать своим спутникам, чем кончилось дело. А оно, к их немалому удивлению, закончилось их же трагической гибелью.

Выглядело это так.

Преступник, проникший в городскую тюрьму, не остановился на достигнутом. Той же ночью, оторвавшись от преследователей, он отправился к монастырю бенедиктинцев, что стоял на западной окраине города. Можно даже сказать, за западной окраиной, поскольку между самыми крайними домиками и монастырем еще пролегали широкой полосой огороды.

— И за каким дьяволом меня бы туда понесло? — с интересом спросил Эспада.

— Говорят, у де Синье изъяли золотой диск, который на самом деле амулет слуги дьявола, — ответила Диана, бросив внимательный взгляд из-под ресниц на дона Себастьяна.

Тот был слишком поглощен ее рассказом, чтобы отреагировать на это.

— В общем, местный граф де Меркер забрал эту штуку при обыске и отправил этого мерзавца палачам, — продолжила Диана. — Но держать дьявольский амулет при себе он побоялся и отнес его монахам. Вот туда тот бандит и забрался. Причем не один, а с приятелем.

Поначалу грабителям сопутствовала удача: они стянули амулет и убили монаха, охранявшего его, но на выходе столкнулись с отрядом городской стражи. Одного из грабителей пристрелили на месте. Второму — якобы тому самому, что навел шороху в городской тюрьме, — удалось ускользнуть, но ненадолго. Местность он знал плохо, и преследователи загнали его к обрыву, где беглец предпочел сам броситься вниз. Кто-то из стражников, участвовавших в погоне с самого начала, утверждал, что он точно опознал его спину. Так на дона Себастьяна повесили еще одно преступление, но дело сразу и закрыли, поскольку тот бедолага не выплыл. Берег, разумеется, сразу оцепили и обшарили, но совершенно безуспешно. Стало быть, утонул. Кораблей в пределах видимости не было, а добраться вплавь даже до ближайшего острова не сумел бы и лучший из пловцов.