Черный ростовщик

— А если денег нет? — поинтересовался падре.

— Тогда хана должнику, — хмыкнул сидевший напротив француз в таком длинном парике, что локоны свисали до пояса. — Сердца у Джона точно нет, у него вместо него кошелек. А, кстати, вот и он. Легок на помине, черт английский.

Эспада повернул голову Джон Эйвори оказался высоким и сильным человеком с резкими и вместе с тем четкими чертами лица. Словно вырубленными, но вырубленными искуснейшим из плотников. На голове был повязан ярко-красный платок, концы которого, сходясь сзади, перехватывали длинные черные волосы, и те свисали, как конский хвост. Белая рубаха была самого простого покроя, а накинутая поверх красная куртка определенно служила хозяину не первое десятилетие. Черные штаны были заправлены в высокие кожаные сапоги. Широкая перевязь не могла похвастаться ни единым узором, и ее ширина определялась не желанием вместить максимум красоты, а банальным удобством. В целом, у Джона не было ничего общего с местными франтами, стремившимися выделиться на всю имеющуюся в кармане сумму. Его одежда была простой, практичной и удобной.

Удобной прежде всего для боя. Ничто не болталось и не цеплялось. Куртка, как разглядел Эспада, была из толстой кожи и в бою служила своему хозяину хорошей защитой. Шпага на перевязи и кинжал на поясе вписывались в его облик так органично, что казались его неотъемлемой частью. Чтобы научиться так носить оружие, надо было сродниться с ним.

От дальнейших наблюдений дона Себастьяна отвлек один из посетителей таверны. Когда испанцы входили, он скромно сидел в углу, не привлекая к себе внимания, но теперь, когда тот поднялся, Эспада сразу узнал в нем знакомого нищего. Того самого, из Каракаса.

Нищий бросил на стол монетку в уплату за скромный ужин и направился к выходу. Поскольку дверью служила целая отсутствующая стена, а сама таверна была не из маленьких, разойтись «в дверях» обычно труда не составляло. Только не в этот раз. Джон демонстративно заступил дорогу нищему и сурово бросил:

— Привет, Тизер!

— Здравствуйте, сэр, — вежливо ответил нищий, которого, по всей видимости, так звали.

Он снял шляпу и отступил в сторону, пропуская Джона, но тот не двинулся с места.

— Ты задолжал много денег, Тизер, — строго сказал англичанин.

Посетители таверны понимающе переглянулись и уткнулись в свои кружки. Даже девушки, метнувшиеся было встречать знаменитого — и чертовски опасного — посетителя, сразу свернули в стороны и проявили повышенное внимание к заказам уже сидевших за столиками. Проблемы Тизера были только его проблемами. А тот, похоже, еще не понял, как здорово он влип.

— Так я готов их отдать, сэр, — сказал он. — Вот только Брамса никак найти не могу.

— Да ну?

— Клянусь вам, сэр, — сказал нищий.

Одной рукой он прижимал шляпу к груди, а второй шарил за пазухой. Джон положил руку на эфес шпаги. Нищий медленно, понимая деликатность момента, вытащил не нож, не кинжал или какое иное оружие смертоубийства, а увесистый на вид кошелек.

— Вот, сэр, пожалуйста, — сказал Тизер. — Все, что должен, до последней монетки. Если вы скажете, где найти Брамса…

Джон нахмурился. Нищий поспешил внести иное предложение:

— Или давайте вам при свидетелях отдам. Все знают, что вы — честный человек.

Потенциальные свидетели дружно смотрели в другую сторону. Эспада усмехнулся. Джон продолжал хмуриться.

— Извини, Тизер, ты опоздал, — сказал он. — Надо было расплатиться, когда у тебя была такая возможность.

— Но сейчас…

— Сейчас Брамс завязал с тобой. Ему нужны не твои деньги, а твоя голова.

— Но…

Шпага плавно вылетела из ножен. Нищий проворно метнулся в сторону, но Джон тотчас поймал бродягу и отшвырнул к стене. Кошелек выпал из враз ослабевших пальцев. В следующее мгновение шпага пригвоздила бы Тизера к стене, не вмешайся в ситуацию дон Себастьян.

— Эй, мсье! — резко окликнул он, положив руку на эфес шпаги. — Или сэр, или как вас там! Оставьте беднягу в покое. Он же сказал, что отдаст деньги.

Джон обернулся и хмуро посмотрел на дона Себастьяна.

— Послушайте, мсье, — ответил он, копируя обращение Эспады. — Или сеньор, или кто вы там. Заткнитесь и проваливайте к дьяволу, мой вам добрый совет.

Эспада совету не внял. Выбравшись из-за стола, он подошел к ним и коротко кивнул на валявшийся под ногами кошелек.

— Вот ваши деньги, мсье. Забирайте их и сами проваливайте к дьяволу.

Нищий начал медленно отползать в сторону по стеночке. Джон пинком вернул его на место. На кошелек он даже не взглянул.

— У меня нет времени с вами спорить, — бросил Джон. — Но, если настаиваете, я найду пару минут, чтобы вас убить. Так что, если желаете продолжить этот спор, вынимайте шпагу, А нет — вот дорога.

— Как скажете.

Эспада плавным движением вынул шпагу. Джон вытащил кинжал. Эспада отступил на шаг в сторону и, не сводя глаз со своего противника, наклонился за «бискайцем». Джон не мешал ему, но, едва дон Себастьян выпрямился, стремительно атаковал.

Клинки скрестились. Эспада полагался на свое мастерство фехтования, но очень скоро стало ясно, что Джон нисколько не уступал ему в этом благородном искусстве. Разве что стиль его был более прямолинеен. Там, где Эспада предпочитал ловкий маневр, Джон выбирал самое простое из действий, дававших в итоге тот же результат. Стремительные выпады и не менее — а как же иначе?! — быстрые ретирады, ловкие финты и сильные удары переплелись, как клубок гремучих змей. Сравнение тем более уместно, что любой из укусов этих стальных аспидов был смертелен. Даже небольшая сама по себе рана могла замедлить движения, ослабить удар и в конечном итоге все равно привести к смерти. Точь-в-точь как действует яд.

Посетители таверны все как один не хотели быть свидетелями, но ни один не отказался от роли зрителя. Более того, зрителя увлеченного и даже азартного. Вначале они наблюдали просто с любопытством, но постепенно увлеклись поединком. Послышались первые отдельные возгласы, которые быстро переросли в общий гвалт. Те, кто определились в своих симпатиях, выкрикивали:

— Вперед, голландец!

Или:

— Убей его, Джон!

Остальные с жаром обсуждали, у кого из двоих больше шансов на победу. Девушки отмечали каждый опасный момент дружным вскриком. Старикан за стойкой принимал ставки, и на подносе перед ним собралась достойная поединка кучка монеток. В основном, медных, но кое-где тускло поблескивало серебро.

Справа двое уже порядком подвыпивших пиратов сильно не сошлись во взглядах на своих фаворитов и схватились за ножи. Девушка, оказавшаяся рядом с подносом, вскрикнула и отпрянула от спорщиков. Старикан, не сходя с места, ловко метнул тяжелую пивную кружку. Она угодила одному из спорщиков в затылок. Тот клюнул носом, грохнулся мордой об стол да так и остался лежать. Второй посмотрел на старика, что-то буркнул и неохотно убрал нож.

За общим шумом никто и не заметил, как и куда исчез нищий. То, что это уже случилось, первым заметил падре Доминик. Когда противники в очередной раз отпрянули друг от друга, он деликатно откашлялся и громко сказал:

— Прошу прощения, господа, но ваш затянувшийся поединок утратил смысл.

— В поединке, падре, он сам и есть смысл, — усмехнулся Эспада.

— Первый раз ты сказал что-то разумное, — согласился Джон, одновременно чуть-чуть смещаясь в сторону.

Эспада заметил его маневр и соответственно скорректировал свою позицию. Падре быстро шагнул вперед, оказываясь между ними.

— Насколько я помню, изначально смыслом было наказание этого бродяги за нежелание платить, — уточнил падре.

Джон коротко кивнул, не заметил в толпе «этого бродяги» и сурово сдвинул брови.

— Да-да, — подтвердил его подозрения падре Доминик. — Он сбежал.

— Давно?

— Не берусь сказать. Но он оставил вам вот это…

Падре протянул Джону кошелек нищего.

— Святой отец, — произнес Эйвори. — Я уже сказал…

— Я помню, что вы сказали, — отозвался монах. — Но сейчас ситуация изменилась.