Черный ростовщик

— И это наша морская пехота, — послышался рядом тихий спокойный голос, сопроводивший фразу грустным вздохом.

Грустным не от наполнявшего его чувства, а просто выражающим суть такого выдоха. Повернув голову, Эспада увидел инквизитора. Его сопровождал невысокий человек в лохмотьях, что-то на ходу оживленно докладывающий святому отцу. Позади тяжело топали по настилу четверо стражников. Замыкал процессию падре Доминик.

Инквизитор простер руку, указывая страже на Миранду, и произнес:

— Вы, четверо, видите ту девицу? Догоните ее.

Жест был полностью излишний. Стражники и так уделяли плывущей девушке столько внимания, что не замечали ничего на своем пути. Один плечом въехал в ящики и чуть не опрокинул всю башню. Второй оступился на краю пирса, и только бдительность товарища не позволила ему навернуться вниз. Но то взгляды. Стоило тем же взглядам уделить толику внимания глубоким сине-зеленым водам, и они очень неуверенно переглянулись. Должно быть, тоже не могли похвастаться мастерством передвижения по водной глади. Частично их извиняли железные кирасы, но ведь их можно было снять. Причем это было легче сделать, чем под водой выскользнуть из платья.

— По берегу, болваны, — сказал инквизитор, и на миг в его голосе прорезалось что-то человеческое. — Она плывет вон к тем скалам.

— Будет сделано, святой отец, — пробасили все четверо и дружно затопали обратно.

Одну башню они все-таки опрокинули. Полуголый детина выскочил на шум. Стражники на ходу наорали на него и помчались по пристани. Хорошо, алебардой не приложили. Выстрелив им в спину порцией проклятий, детина недовольно оглядел плавающие ящики, воззвал с богохульством к небесам и полез в воду. Падре Доминик нахмурился. Инквизитор никак не высказал своего неудовольствия, но Эспада почему-то сразу подумал, что эта несдержанность не сойдет бедолаге с рук.

— Брамса нашли? — спросил монах, повернувшись к Диане и дону Себастьяну.

Девушка отрицательно покачала головой.

— Думаю, он сбежал на бриге, — сказал Эспада. — Недавно отчалил голландский бриг. «Серебряная лань». Брамс, скорее всего, на нем. А вы тоже по его душу?

— Да, но, к сожалению, не только, — уточнил инквизитор.

Во взгляде Дианы появилась тревога. Внимание инквизиции — штука не только неприятная, но и подчас смертельно опасная. К счастью, речь шла не о ней.

— Этот Брамс широко раскинул сеть, — пояснил падре Доминик. — И теперь брату Энрике приходится ее вытягивать.

— А что же падре Эмилио? — спросил Эспада.

— Он убит, — коротко ответил тот, кто, по всей видимости, и был для кого братом, а для кого падре Энрике.

— Убит? — удивленно переспросил дон Себастьян, но инквизитор не пожелал вдаваться в подробности.

— Да. А брат Фернандо, как на грех, куда-то запропал. Брамса необходимо вернуть, а я вынужден один направлять братию и не могу сейчас отлучиться из города. Как жаль, что ему удалось от вас ускользнуть.

— Алькальд сказал, что «Глория» готовится к выходу в море, — сообщил Эспада. — Если, конечно, уже не ушла.

— Нет. Вон она. Но у «Серебряной лани» репутация очень быстрого корабля.

— Рано или поздно любой корабль приходит в порт, — заметила Диана.

— Вы готовы продолжить погоню за этим нечестивцем, где бы он ни бросил якорь? — спросил инквизитор.

Спросил без всякого выражения, как если бы уточнял совершенно незначительную деталь, хотя не хуже всех присутствующих знал: в вопросах, касающихся веры, инквизиции не говорят «нет».

— Да, — сразу сказала Диана.

— Да, — чуть позже сказал Эспада. — Но тебе, Диана, лучше остаться в Каракасе. Это может оказаться слишком опасно.

— Ты знаешь Брамса в лицо? — парировала девушка и, не дожидаясь ответа, сказала: — А я знаю.

Инквизитор внимательно посмотрел на нее, но ничего по этому поводу не сказал. Только кивнул.

— Хорошо. Отправляйтесь. Вот этот человек, — он указал на своего спутника в лохмотьях, — доставит вас на фрегат.

— Там нам понадобится разрешение, — напомнил Эспада.

— Именем Святейшей Инквизиции, — произнес падре Энрике волшебную формулу: — Да, кстати. Если случайно встретите нашего блудного градоправителя, передайте ему, что святейший трибунал будет счастлив заслушать объяснения дона Луиса по поводу его, скажем так, деловых отношений с Брамсом. Что до самого Брамса…

Тут инквизитор повернулся к падре Доминику. Тот кивнул.

— Да, я помню. Главное, его бумаги.

— Так вы тоже с нами, падре? — спросил Эспада.

— А как же иначе?

На каменном лице инквизитора промелькнуло едва уловимое подобие улыбки.

— Да, брат Доминик, многих здесь обрадует твой отъезд, но я буду молиться за твое благополучное возвращение. Да хранит вас всех Господь.

Шагнув вперед и легко выдернув стилет, инквизитор внимательно осмотрел темное лезвие, понюхал его и кратко констатировал:

— Яд. Полагаю, тот же самый.

— Какой именно? — поинтересовался Эспада.

Погруженный в свои мысли инквизитор даже не обернулся.

— Пойдемте, сеньоры, — сказал человек в лохмотьях. — Вон моя лодка.

И вот снова открытое море. В любую сторону, куда ни брось взгляд, до самого горизонта одна вода. За бортом бегут куда-то волны, под ногами качается палуба, высоко в небе плывут облака. Все в движении. Нет ничего стабильного, на что можно было бы опереться с твердой уверенностью: пройдет час, два, а оно все еще будет здесь и нисколько не изменится.

К счастью, благодаря попутному ветру и мореходным достоинствам фрегата это путешествие обещало быть недолгим. Уже вечером они были вблизи острова Кюрасао. То есть самого острова они еще не видели, но должны были увидеть с минуты на минуту. И тут матрос с мачты закричал:

— Корабли прямо по курсу!

Дон Хуан де Ангостура поднял рупор:

— Сколько их, Мигель?

— Два, капитан! — отозвался матрос и добавил: — Похоже, это пираты!

Дон Хуан де Ангостура задумчиво огладил бородку-эспаньолку и протянул руку. Стоявший рядом матрос тотчас вложил в нее подзорную трубу. Рядом — это, конечно, не вровень с капитаном. Сам дон Хуан стоял на юте — той деревянной полубайте, что венчала корму «Глории», — куда рядовым членам экипажа подниматься не дозволялось. Поэтому для матроса «рядом» было на верхней ступеньке изогнутой лестницы, что вела наверх с палубы. Лестница была узкой. Когда кто-то собирался подняться или спуститься по ней, матросу приходилось сбегать вниз на палубу, пропускать идущего и взбегать обратно до верхней ступеньки, чтобы быть под рукой, когда что-то из его ноши понадобится капитану. Там было много чего. Подзорная труба, рупор, астролябия, еще какие-то астрономические приборы. В общем, руки были заняты. Опираться на перила при качке матрос мог разве что локтем. А опираться приходилось. Качка была еще не сильной, но уже ощутимой.

Капитан неспешно проследовал к правому борту, откуда были уже хорошо видны проходившие мимо корабли. Если бы дело происходило на суше, можно было бы смело сказать: проползающие мимо. Ветер, чем ближе к острову, тем больше становился восточным, и нацелившиеся на восток корабли двигались в крутом бейдевинде. То есть не совсем чтобы прямо навстречу ветру, но близко к тому. Прямо навстречу ветру парусники двигаться не могли. Как пояснил для пассажиров стоявший здесь же офицер: если ветер станет еще на румб восточнее, то кораблям для сохранения курса придется лавировать, отклоняясь то влево, то вправо, и окончательно уподобиться змее не только по скорости, но и по стилю передвижения.

Диана, услышав такую образную трактовку, рассмеялась.

Падре спокойно заметил:

— Главное, чтобы эта змея не кусалась.

— Мы и сами с зубами, — так же спокойно ответил ему другой офицер.

Это был худой и долговязый идальго, одетый в простой черный костюм. Черная рубашка с длинными рукавами, широкие черные штаны, заправленные в черные сапоги, и черная шляпа без каких-либо украшений. Самый рьяный сторонник королевского эдикта против роскоши не нашел бы к чему придраться. Разве что эфес шпаги был украшен серебряным узором, но должен же офицер хоть чем-то отличаться от своих солдат. А дон Диего Санчес был лейтенантом морской пехоты.