Черный ростовщик

Тем временем монах обвиняющим тоном обратился непосредственно к жрецу. Индеец сути претензий тоже не понимал, но и молчать уже не мог — воины ждали от него достойного ответа. И старик ответил. Голос у него был мягкий, спокойный. Монах взмахнул рукой, отметая возражения, и резко заговорил снова.

Эспада сделал еще пару шагов к цели. Воин, почувствовав движение рядом, повернул голову. Ладонь Эспады, скользнув над плечом, зажала еще только открывающийся рот, а «бискаец» уже добрался до сердца. Все это заняло меньше секунды. Опускаясь на одно колено, чтобы вернуть кинжал в ножны за голенищем, дон Себастьян придержал оседающее тело и аккуратно, бесшумно уложил его на камни.

Покойный был достаточно любезен, чтобы выпустить руку Дианы, но не сразу. Вначале он потянул ее за собой вниз. Диана недоуменно повернула голову и увидела дона Себастьяна. В ее глазах вспыхнули узнавание и надежда. Эспада подмигнул и молча указал в сторону выхода. Девушка кивнула. В полумраке дон Себастьян скорее почувствовал, чем заметил жест. Эспада мысленно поздравил себя с успехом, но тут одна из индианок обернулась.

К счастью, падре, внимательно следивший краем глаза за мельканием теней на заднем плане, уже сворачивал этот диспут. На следующий ответ старика он просто повернулся, гордо вскинул голову и молча направился прочь. Тот так ничего и не понял, но, видя, что последнее слово осталось за ним, приосанился. Воины проводили пришельца недоуменными взглядами, и в этот момент индианка закричала.

Вот тут они всё и поняли.

— Бежим, — коротко бросил Эспада, отпрыгивая в сторону прохода. — Падре!

— Я здесь, — отозвался монах, выныривая из темноты.

Эспада пропустил его вперед и рванул следом. Самый шустрый из индейцев уже наступал ему на пятки. Выскочив с другой стороны, Эспада развернулся, одновременно выхватывая пистолет, и выстрелил практически в упор. Пуля отшвырнула воина на руки следующему. Тот коротко вскрикнул. Наверное, и ему досталось. Эспада не стал задерживаться, чтобы выяснить это наверняка. Те воины, что охраняли проход на кладбище снизу, уже наверняка бежали к ним. В темноте их не было видно, но сомневаться в этом не приходилось. Что-что, а стрельба из огнестрельного оружия явно не входила в их дикие обряды.

— Сюда! — крикнул падре Доминик.

Эспада бросился на голос, споткнулся и ударился плечом о скалу.

— Мы здесь, — прозвучало сбоку.

На месте они не стояли. Эспада заметил впереди светлое пятно и, держась руками за стену, поспешил за ним. Скоро его рука наткнулась на ткань.

— Падре?

— Да. Идемте.

— Где Диана?

— Здесь, — прозвучало совсем рядом.

В проходе мелькал свет факелов, но всего один шаг в сторону — и тьма становилась почти кромешной. Тучи затянули все небо. Мир вокруг казался единым черным монолитом, в котором лишь вблизи можно было различить отдельные темные элементы. Белая мантия падре, светлая кожа девушки и перо на шляпе дона Себастьяна — это помогало испанцам не потерять друг друга в темноте, но и облегчало задачу индейцам, преследовавшим точно такую же цель.

Ужин из трех блюд рванул вначале вдоль скалы, а потом вверх. Падре, очевидно, рассчитывал забраться обратно на уступ и прихватить оставленные там сумки с припасами, но впереди мелькнула чья-то тень. Путь был отрезан. Внизу смутно колыхалась во мраке темная масса. Потом появился факел, и масса распалась на дюжины две индейцев, столпившихся у подъема. Один из воинов, должно быть, заметил движение трех светлых пятен наверху и закричал, привлекая внимание остальных.

Эспада в этот момент как раз вскарабкался на карниз и обернулся, протягивая руку Диане.

— Кажется, нас заметили.

— Неважно. Мы уйдем по этой тропинке, — выдохнул падре.

Голос его звучал устало. Быстрый подъем нелегко дался старому монаху, а ведь позади остался день тяжелого пути сквозь джунгли. Какой путь еще предстояло проделать, Эспада даже не хотел предполагать. Едва Диана забралась на карниз, он вытащил гранату.

— Бегите, я догоню.

Диана кивнула, пробираясь мимо, и даже успела шепнуть на ухо:

— Спасибо, мой рыцарь.

Горячее дыхание согрело не только мочку уха, но и сердце идальго. Он встряхнул головой, отгоняя пусть приятные, но в настоящий момент лишние мысли, и сосредоточился на деле. Огниво было под рукой. Некоторые солдаты в его роте умели запалить фитиль от холостого выстрела из пистолета, но у дона Себастьяна этот трюк не получался. Зато с огнивом искра явилась по первому же зову. Эспада нежно, как новорожденного котенка, перенес ее на фитиль, легонько подул, выждал ровно две секунды и сбросил гранату вниз.

От взрыва содрогнулись скалы. Да что там скалы, вздрогнуло само небо. Оно гневно громыхнуло в ответ, и сразу хлынул проливной дождь. То, что не скрыла тьма, укрыли потоки воды. Теперь дону Себастьяну, монаху и Диане пришлось держаться друг за друга, чтобы не потеряться. К счастью, падре Доминик отлично знал здешние тропинки. Индейцы, к сожалению, тоже.

Время от времени чуть ли не рядом звучал резкий гортанный крик, подобно пуле навылет прорывающий шелест дождя. Тогда беглецы ненадолго замирали, а потом снова возобновляли движение вперед и вверх. Монах кружным путем уводил их все выше в горы. Кое-где тропинка проходила по самому краю пропасти, и путь надо было нашаривать руками. В иных местах приходилось карабкаться вверх по стене, вначале выискивая на ощупь трещины и выступы, а потом — друг друга.

Индейцы, потеряв беглецов из виду, широко раскинули сеть поиска. Основная масса воинов обшаривала склон, резонно полагая, что белые люди поспешат вернуться в свой город, но несколько отрядов отправили и по другим направлениям. Один такой шел по пятам за беглецами. Привычные к местности индейцы передвигались по скалам куда быстрее, но по пути обшаривали все трещины и укрытия, где могли бы затаиться три человека, теряя на этом время.

Оторваться от погони удалось лишь после того, как падре Доминик, дважды резко сменив направление, снова вывел их к склону, только выше и дальше.

— Вниз? — прошептал Эспада ему на ухо, коснувшись губами капюшона.

Монах отрицательно покачал головой и потянул их влево. Все они уже шатались от усталости, а падре так вообще с трудом заставлял себя переставлять ноги. Господь, быть может, действительно не имел привычки посылать верующим испытания, превосходящие их силы, но сейчас он определенно испытывал их троих на прочность. И дон Себастьян всерьез сомневался в успехе этого испытания. Причем для всех троих. Пока он поддерживал только падре, но Диана тоже все чаще повисала на его плече, а Эспада и сам уже покачивался от усталости. Казалось, что устал даже дождь, который больше не лил сплошным потоком, а лишь лениво накрапывал. Слегка прояснилось, но мир по-прежнему оставался погруженным во мрак.

— Нам надо отдохнуть, — прошептал Эспада.

Диана согласно кивнула. Вконец обессиленный падре Доминик с трудом поднял руку, указывая направление. Кое-как обогнув скалу, они буквально доползли до очередного ущелья. По крайней мере когда-то бывшего таковым. Скала, что закрывала ущелье с внешней стороны, обрушилась, превратив склон внизу в такую каменоломню, где и ясным днем черт ногу сломит. Жалкие остатки самой скалы торчали вверх, как обломки гнилого зуба. Стена напротив готовилась последовать за ней. Пока пробирались вдоль нее, Эспада нащупал едва ли не полсотни крупных трещин и пару настоящих провалов. Во второй из них падре свернул, сделал еще несколько шагов и без сил опустился на пол.

— Здесь, — прошептал он.

На большее его не хватило. Провал был то ли переходом, то ли пещерой. По крайней мере сверху не капало. Диана пошарила у стены, села на пол и начала стаскивать сапоги.

— Думаете, надежное убежище? — спросил Эспада.

— Ох, мне уже все равно, — отозвалась Диана.

Монах не ответил. Эспада встревоженно склонился над ним.

— Я жив, — услышал он слабый шепот. — Только смертельно устал.