Страница 65 из 68
Порта откинулся на спинку сиденья, судя по виду, очень довольный собой. Воцарилось недолгое молчание. Грегор, Легионер и Старик уснули. Хайде нашел журнал и читал его. Старик неожиданно всхрапнул.
— И что же сталось с этим Катценмайером? — спросил Барселона.
— Расстреляли, — ответил Порта.
— А!
Барселона отвернулся и стал смотреть в грязное окно. Малыш неожиданно подался вперед.
— А как же люди в том поезде? — спросил он вызывающе. — Не представляю, как они могли оставаться в живых столько времени. Что они ели? И как можно было вести поезд? Где они брали…
К счастью, на середине фразы раздался неистовый визг, и черно-белая свинья понеслась по вагону, а следом — шестеро гусей. Это зрелище так очаровало Малыша, что он забыл о своих затруднительных вопросах.
Мы приехали на станцию Винница, где предстояло сделать пересадку. Ждали на платформе всю ночь, и лишь под вечер на другой день прибыл следующий поезд. Он именовался экспрессом, однако каждые полчаса останавливался на самых неприметных станциях. Мы ехали на открытых товарных платформах и во время этих бесконечных ожиданий нигде не могли получить продуктов, потому что начальство не сочло нужным поставить печати на наших продовольственных карточках.
В Немирове мы сошли с этого экспресса и сели на сомнительного вида маленький поезд, медленно везший нас по боковой ветке. Ветка эта неожиданно окончилась в местечке Слин. Казалось, этот городок был разрушен в начале войны, покинут, и его дальнейшая судьба никого не интересовала.
Из Слина мы пошли пешком через болота к магистральной линии, где прождали несколько часов, пока не сумели влезть на поезд с боеприпасами. Сидеть на снарядных ящиках было неудобно, поезд трижды останавливался, и нам приходилось прятаться под вагонами при налетах авиации противника.
В Кривом Роге на поезд влезли двое саперов с огнетушителем. Сели вместе с нами на снаряды, и мы узнали, что один из них вот уже год считается пропавшим без вести, предположительно погибшим, а другой сбежал из эшелона полгода назад. Карманы их были набиты поддельными пропусками и проездными документами, и, казалось, они под носом у полевой жандармерии свободно колесят по Европе.
— А огнетушитель зачем? — вежливо спросил я.
Они посмотрели на меня и нахмурились.
— Он может очень пригодиться, когда едешь на поезде с боеприпасами.
Четыре дня спустя мы прибыли в преддверие рая. Злые, с онемевшими членами, цинично готовые разочароваться, мы слезли с поезда и помахали на прощанье двум нашим друзьям.
— Ну и где же шлюхи? — поинтересовался Малыш, когда мы сошли с платформы и не увидели ничего более привлекательного, чем дремлющий под солнцем полицейский, положивший на колени автомат.
— Да брось ты про шлюх! — Старик сбросил рюкзак, высоко вскинул руки и сделал глубокий вдох. — Весной пахнет! Должно быть, сирень в цвету!
Так и оказалось. Она висела повсюду громадными фиолетовыми гроздьями, аромат ее казался почти невыносимо приятным после пота и грязи в траншеях.
Полицейский проснулся и нарушил это очарование. Навел на нас автомат и грубо потребовал документы. Они были в полном порядке, но он вытащил пачку фотографий и принялся сверять их с нашими лицами в надежде произвести арест. Потом наконец с большой неохотой разрешил нам покинуть станцию.
Мы пошли в городок, представляющий собой ряды красивых белых домов с небольшими садами. Высоко в небе стояло полуденное солнце. Мы держались близко друг к другу, локоть к локтю, и топот наших сапог неприлично громко оглашал тихую улицу.
— Почему здесь так? — прошептал Малыш.
— Как? — спросил Старик.
— Тишина… никого не видно… Не нравится это мне. Что-то неладно.
— Ерунда!
Старик улыбнулся, но мы все согласились с Малышом: необычная тишина нервировала.
— Смотрите!
Старик стоял на вершине холма, указывая вперед. Мы встревоженно подбежали к нему.
— Что такое? В чем дело?
Порта коснулся кобуры. Легионер взялся за нож. Оба нервозно посмотрели через его плечо.
— Да посмотрите же! — крикнул Старик.
Мы посмотрели. Внизу широко расстилалось ослепительно блестевшее под солнцем море. Громадный залив с голубой водой окаймляли пальмы. Дальше вдоль берега росли кипарисы, ароматные кусты и рдеющие цветы величиной с суповую тарелку.
Глядя, как зачарованные, мы пошли к нему.
— Оно настоящее? — все спрашивал Малыш и как будто всерьез. — Правда, настоящее?
Держась левой стороны, как все солдаты на незнакомой территории, мы медленно спускались по лестнице к пляжу. У подножья лестницы встретили охранника, тот указал нам армейский восстановительный центр. Легкий ветерок нес запах морской соли, волны издавали легкий шипящий звук, набегая на берег и откатываясь.
Порта внезапно толкнул Малыша в бок.
— Погляди-ка, — негромко сказал он, указав подбородком на двух девушек, шедших по песку к морю.
Они были юными, с пышными формами, груди выпирали из маленьких купальных костюмов. Барселона издал изумленный возглас, а Малыш громко свистнул.
— Матерь Божия! — протянул Грегор. — Я почти забыл, как они выглядят…
Порта пошел к девушкам быстрым шагом, мы бодро последовали за ним. Только Старик и Легионер остались в стороне и с любопытством наблюдали. Девушки шарахнулись и подняли визг, когда Малыш ухватил их громадной лапищей за ягодицы, а Порта сделал непристойное предложение, используя бутылки водки как приманку. Они с криком побежали к морю, и какой-то крепкогрудый унтер-офицер напустился на нас с яростным криком.
— Что здесь, по-вашему? Скотный рынок? Держите руки подальше от моих девушек, а то быть вам в Торгау!
— Твоих? — оживленно осведомился Порта. — Хочешь сказать, что сдаешь их напрокат?
— Хочу сказать, что это мои медсестры! — заорал он. — Не распускайте свои грязные лапы! Это приличный гарнизон, мы не должны мириться с тем, что вы ведете себя, как свиньи, едва вас выпустят из траншей!
Старик подошел и холодно оглядел унтера с головы до ног. Мундир его был новеньким, элегантным.
— Был когда-нибудь на фронте? — спокойно спросил Старик.
— Нет, конечно! Я работаю в лазарете. За кого ты меня принимаешь?
Порта задрал ногу и громко пустил ветры. Прямо в лицо унтеру. Тот поперхнулся и попятился.
— Ладно же! — Указал пальцем на Порту. — Сам напросился! Приехал искать неприятностей, и, клянусь Богом, ты их получишь! — Достал записную книжку. — Фамилия и личный номер! — резко потребовал он.
— Не будь дураком, — сказал Старик.
С этими словами он распахнул шинель, обнажив фельдфебельские погоны и награды, полученные за несколько лет на фронте. Унтер с жалким видом сглотнул.
— Впредь не давай воли языку, — насмешливо сказал Порта. — А то чего доброго попытаешься арестовать оберста.
— Помолчи, — сказал Старик.
— Это еще почему? — оскорбился Порта.
— Помолчи, и все!
Сержант оправился от потрясения.
— Соблюдайте правила, — заговорил он, — и время в Затоке проведете великолепно. У нас дисциплина, но мы демократичны. Если все прилично себя ведут, мы превосходно ладим. Вы приехали на отдых, но соблюдать дисциплину должны. Как в казармах. Закон и порядок… Перечни правил найдете на стенах спален и комнат отдыха. Не пытайтесь их срывать!
И, выпятив грудь, пошел вдоль берега. Малыш с Портой отправились в город в поисках женщин. Грегор отвел меня в сторону.
— Не знаю, как тебе, — негромко сказал он, — но одна из этих медсестер мне очень понравилась…
Существовала одна небольшая проблема: как попасть к ним! Правила запрещали медсестрам приходить к нам в спальни, и само собой разумелось, что нам запрещено приходить в спальни к ним.
Квартиры их находились на пятом этаже соседнего дома. Через парадную дверь пройти было нельзя, там в каждом углу таились шпики. Мы потихоньку вышли наружу под покровом ночи, я встал на плечи Грегору и влез на балкон второго этажа, потом втащил его. Мы с опаской поглядели на водосточную трубу.