Блицфриз

— Герр штабс-фельдфебель, сколько человек у вас работают рубщиками? — холодно спрашивает Порта.

— Сорок унтер-офицеров и рядовых, — рявкает, стараясь угодить, Брумме.

— И все хорошо обучены? — спрашивает, сощурясь, Порта.

— Лучшая команда в армии, — пылко заверяет его Брумме. — Все они прошли курсы мясников в Штеттине. Работают, как хорошо смазанные роботы.

— Вот типичный скверный пример! — удовлетворенно выкрикивает Порта. — Свора «моисеевых драгунов»[64], работающих, как роботы. Эти треклятые псевдосолдаты разрубают хорошее мясо там, где полегче. Пресвятая Казанская Богоматерь перекрестилась бы, глядя на работу этих бестолковых скрипачей. Роботы, черт возьми! Таких нужно беспощадно карать.

— Давить, как лягушек, танками, — раздается дружелюбный голос Малыша. — И давать пинка в задницу!

— Эти носящие галстук ублюдки поступили в службу снабжения, чтобы избежать передовой! — негодующе выкрикивает Порта и обвиняюще указывает кончиком разделочного ножа на Брумме. — Здесь нет выстрелов. Самая большая опасность — задохнуться под тяжестью туши. Но они ошибаются, эти растолстевшие игроки в кости. Они понимают в армии далеко не всё. Рубить мясо не шутка! Нужно иметь мозги под вшивыми париками! Любой дурачок из сумасшедшего дома сможет рубить так, чтобы кости и сухожилия разлетались во все стороны. Рубить нужно так, чтобы из паршивой свиньи получились превосходные ветчина и котлеты. Это искусство! Колбаса — это не просто колбаса, герр штабс-фельдфебель! Когда вы делаете кровяную колбасу, мешаете налево или направо?

— Прошу прошения? — стонет Брумме, выражая всем телом полное замешательство.

— Ни один немецкий идиот с малейшим проблеском разума не станет мешать налево. Это могут заставить себя делать только англичане, — убежденно кричит Порта. — Это снижает скорость вращения, и кровь сворачивается. На вас, герр штабс-фельдфебель, лежит ответственность за ваших роботов. Вы руководите работой. Прав я или нет?

— Правы, — мямлит Брумме; мозг его едва не бурлит от усилий понять, куда клонит этот загадочный обер-ефрейтор своими странными намеками.

— Не сомневаюсь, что когда мы вошли, вы читали «Майн кампф», — говорит Порта не допускающим возражения тоном.

— Конечно, — смущенно лжет Брумме и прячет под кусок жира интересную книжку «Таксистка». Фамилия автора Леви! За чтение подобных книг можно предстать перед комиссией по расовой чистоте, а эти ребята способны в мгновение ока превратить чистокровного эскимоса с текущей из ушей ворванью в крючконосого еврея, изнывающего от жажды в Синайской пустыне. Любой немец, у которого есть хоть какой-то умишко, держится от этой комиссии как можно дальше.

— Давайте посмотрим кое-кого из ваших людей за работой, — вежливо говорит Порта и направляется в разделочную секцию. — Я докажу вам, герр штабс-фельдфебель, что для руководства такой секцией требуется ум. Сколько безмозглых идиотов решают сменить профессию и покупают мясную лавку! Представьте себе, что сапожник, который в жизни не продавал ничего, кроме обуви, встанет за прилавок мясной лавки! Какой ветчины этот болван нам нарежет? Он может даже стать поставщиком вашего любимого ресторана, где вы и другие любители айсбайна[65] собираетесь каждый четверг. У вас будет странный вид, когда обнаружится, что ваш айсбайн представляет собой, благодаря вашему сапожнику-мяснику, рыло дикой польской свиньи. Но, может быть, вы добросердечный человек, стараетесь думать о людях самое лучшее, поэтому отведаете чуточку этой странной пародии на айсбайн, лежащей на вашей тарелке. Если вы не вышколенный прусский аристократ, то швырнете всю эту мерзость в рожу официанту и измажете горчицей толстую северо-немецкую Hausfrau[66], которой посчастливилось получить настоящий айсбайн. Представьте, сколько неприятностей может принести такая перемена профессии. Если в ресторане преобладает истинно немецкая культура, то меню по четвергам будет состоять только из айсбайна с кислой капустой, и вы будете не единственным разочарованным гостем. Одно из самых опасных существо на свете — разочарованный любитель айсбайна.

— Это что такое? — рычит Порта в притворной ярости, ударив кулаком по куску мяса с такой силой, что мясники Брумме испуганно подпрыгивают.

— Окорок, — подавленно отвечает Брумме. Это была часть, отложенная для оберштабсинтенданта, который всегда закрывал глаза при проверке.

— Хватит! Я слышал все! — возмущенно кричит Порта. — Меня тошнит! Любой торговец поймет, что это испорченный окорок. Герр штабс-фельдфебель, я вскоре буду вынужден напрямик заявить о существующих здесь неармейских условиях. Потребуй фюрер сочный кусок мяса, вы попадете в беду, если позволите одному из ваших «моисеевых драгун» отрезать этот кусок. Это будет оскорбление вождю Германии — который не питает симпатии к евреям.

— У меня на складе евреев нет, — угрюмо отвечает Брумме, изо всех сил стараясь скрыть ярость за безупречным военным поведением.

— Вы не можете быть уверены в этом, — холодно отвечает Порта. — Но, допустим, один из ваших подчиненных отрезает кусок мяса для фюрера, не зная, что Адольф не любит обрезков и сухожилий.

— Я думал, фюрер вегетарианец, — удивленно возражает Брумме.

— В нашем национал-социалистическом обществе каждый имеет право думать, что хочет, — поучает Порта, подняв палец. — Он должен только верить в фюрера. Но, может быть, вы захотите отказать главнокомандующему в праве на кусок мяса без сухожилий?

— Нет, упаси Бог! — испуганно выкрикивает Брумме. — Если б фюрер потребовал кусок мяса, я бы сам его отрезал, — гордо заявляет он и решительно берет разделочный нож. — Я бы резал вот так!

Нож мелькает, и на столе с поразительной быстротой оказывается замечательный кусок мяса.

Порта презрительно улыбается, достает из кармана маленькую лупу, испытующе ощупывает кровавое мясо и, вскинув брови, обращается к Малышу.

— Что скажешь об этом куске приманки для крыс?

— Людям в пищу он не пригоден, — бесстыдно лжет Малыш, хотя в уголках рта у него выступает слюна. — Одни сухожилия! Если б я не знал, что это такое, я бы подумал, что это засушенная задница покончившего с собой еврея.

— Слышите, герр штабс-фельдфебель? — улыбается Порта. — До войны Кройцфельдт был начальником особого подразделения на Реепербане[67]. Его участок простирался до дальней стороны Кёнигштрассе в Альтоне.

«Четыре два-а, особый отдел гестапо», — думает Брумме, некогда владевший уютным ресторанчиком на Хейнхёйерштрассе. Два визита из этого отдела стоили ему семи месяцев тюрьмы. Теперь нужно соблюдать осторожность. «Господи, пусть Германия проиграет и эту войну», — мысленно молится он.

— Я не утверждаю, что вы отрезали плохой кусок мяса, — продолжает Порта, — но он не для знатоков. У вас нет необходимых научных познаний в анатомии. Генерал-инспектору армейских школ снабжения продовольствием следует лучше обучать таких специалистов, как мясники, повара, пекари. Даже в нашем национал-социалистическом государстве всеобщего благосостояния много таких людей, которых нужно подгонять пинками. Благосостояние порождает лень и равнодушие. Каждый ищет удобного кресла, чтобы усесться в него и дожидаться пенсионного возраста. Герр штабс-фельдфебель, все это благосостояние совершенно неестественно. Человеку необходимо добывать себе хлеб в поте лица. Тогда он хороший, послушный, и, когда ему дают что-то, вежливо благодарит.

Но что происходит теперь, когда у каждого всего вдоволь? Все хотят большего и даже завидуют женам, если те получают в подарок какие-то пустяки от щедрых людей. Такое общество порождает доносчиков, провокаторов, а это верный путь к гибели. Это называется социализмом! Я называю это раем для избалованных домашних животных! Тьфу!

Брумме отказывается верить своим ушам. Он еще не слышал такой резкой критики национал-социалистического режима. И полностью согласен с Портой, но признавать это не собирается. Порта умело точит длинный мясницкий нож и придвигает к себе целый говяжий бок.

64

«Моисеевы драгуны» - солдаты службы снабжения, учившиеся в армейской школе в Мюнхене, большинство из которых было евреями. - Примеч. авт.

65

Eisbein (нем.) - вареная свиная ножка (блюдо). - Примеч. авт.

66

Домохозяйка (нем.). - Примеч. пер.

67

Район в Гамбурге. - Примеч. ред.